Молот и наковальня
Шрифт:
— Нельзя его уничтожить, — подал голос Тегас.
— Ты еще тут что-то требовать посмей! — рявкнула Сеферина.
— Нет, вы не поняли, — спокойно ответил техножрец, не поднимая головы. — Это не требование или просьба, а простая констатация факта. У вас не получится его уничтожить. Оно изготовлено из живого сплава.
Канонисса прищурилась:
— А ты многое знаешь, квестор. Сколько всего ты утаил от меня с момента отлета с Парамара? — Женщина придвинулась к нему; ярость внутри нее нарастала. — Ложь на лжи и ложью погоняет! Ни одно словечко от тебя я не могу принять на веру,
Мирия лично наблюдала, как изнутри начальницы тихо поднималась волна гнева, когда Имогена только привела к ней техноадептов и объяснила, что случилось. И не могла не заметить, как Тегас ловил каждое слово старшей сестры, описывавшей порталы, которые перенесли их в Обсидиановую Луну, и рассказывавшей обо всем там увиденном. Когда Имогена описывала гулкие металлические коридоры некронского комплекса, Мирия с трудом справлялась с дрожью, так как от воспоминаний о пребывании там у нее волосы поднимались на макушке.
И лишь сейчас, когда она вернулась в монастырь, ей удалось подробно проанализировать то, что она испытала в царстве ксеномашин. На протяжении всего времени, что они находились там, боевую сестру не отпускало чувство, будто что-то отделилось и покинуло ее душу. Но теперь все стало, как прежде, и ее наконец осенило.
Оцепенение, в которое приводили некроны и машины, парящие в воздухе рядом с ними, было вызвано ощущением мертвой зоны, смрадом разложения, но не таким, какой исходит от чумных зомби или витает над местом кровавого побоища, а гораздо хуже. Это было инстинктивное отвращение перед абсолютным и совершенным отсутствием жизненной силы.
В своем путешествии в чуждую реальность Мирия столкнулась с существами, описать которых возможно было лишь как бездушных. А поскольку смысл существования Сороритас опирается на свет веры и силу человеческого духа, встреча с подобными чудовищами пробрала ее до мозга костей. Некроны являлись антитезой всего живого, грубой и реальной.
Изгнав из недр своей души жуткий холод, она в итоге вернулась в настоящее.
— Закрытое место раскопок, курируемое эксплораторами из вашего ведомства, — сердито сказала Сеферина. — Будто инквизитору Хоту и его лакеям мало было осквернить наших мертвых сестер и не давать сестринству вернуться на собственный аванпост! Теперь мне ясно: Адептус Механикус тайно копались здесь в грязи, вероятно, годами!
— Я признаю, — аккуратно начал Тегас, — что о некоторых сведениях умолчал. — Канонисса отреагировала на это высказывание раздраженным выдохом и плевком в сторону; прежде чем она успела бы отдать приказ пристрелить его, квестор продолжил: — Я знал о присутствии адепта Феррена на планете, но не имел представления о том, сколько человек в его группе и чем они занимаются.
— Вранье, — бросила Имогена, и Мирия не могла с ней не согласиться.
Тегас опять заговорил:
— Я прибыл сюда специально, чтобы разобраться с ним. По-тихому. Феррен действовал по собственной инициативе и без надзора. Своими поступками он поставил под угрозу доброжелательные отношения между Механикус и Экклезиархией! — Магос тряхнул головой. — Да, я знал, но что бы я вам сказал? Как бы донес до ордена Пресвятой Девы-Мученицы
— С большим неодобрением, — ответила Имогена.
— Вот именно, — резко кивнул Тегас. — Я прибыл отдать Феррену приказ сворачиваться и убираться из этого мира. Прошу, миледи, вы должны мне поверить.
Сеферина ходила взад-вперед перед квестором, качая головой.
— И это твое оправдание? Я сломала одну стену лжи и тут же уперлась в другую. — Она развела руками. — А за ней будет следующая, а за ней еще и еще, так надо понимать? — Женщина ткнула в жреца пальцем. — Я официально заявляю тебе, адепт, что ты обманул доверие Адепта Сороритас, доставивших тебя на Святилище-сто один. Не так давно, помнится, прозвучало утверждение, что ты и твои хозяева могли забрать эту планету для собственных целей. И я искренне верю, что как раз этим вы и занимаетесь, ты и Хот за компанию, ради каких-то трофеев, спрятанных под песками!
— Но зачем было вовлекать нас? — с губ Мирии сорвался вопрос, и канонисса посмотрела на нее.
— Чтобы скрыть обман. Ведь даже им не дано столь откровенно попирать власть Имперской Церкви. Они рассчитывали разделить обязательство с нами, но при этом все время считали нас никем, обыкновенной помехой на пути к желаемому. — Сеферина снова повернулась к Тегасу. — А теперь скажи мне, квестор, Хот летит сюда? Планировали ли вы убить моих сестер и закопать в пыли этой отдаленной планеты, где никто ничего не увидит?
— Вам не понять, — ответил магос. Его тон стал ровным и холодным. — Это важнее, чем трупы нескольких шлюх.
Сеферина стянула свой венчик, и из него с резким щелчком появилось тонкое лезвие.
— Ах ты жестянка, я вскрою тебе горло за твое вероломство!
— Только не забудьте заодно забрать жизни старшей сестры и той бабы с болтером, приставленным к моей голове, — огрызнулся Тегас. — Если ваш клинок жаждет крови предателей, они заслуживают смерти не менее.
— Жалкая уловка! — фыркнула Имогена.
— Неужели? — усмехнулся квестор. — Я успел провести анализ этой… женщины, — сплюнул он и кивнул на неумершую. — Вы заключили союз с чудовищем! Ксеногибридом! Добровольно якшались с нечеловеком! Не это ли смертный грех, порочащий доброе имя святой Катерины?
— Снова врет… — не столь убедительно произнесла Мирия.
Канонисса застыла, а после показала лезвием венчика на незнакомку.
— Ты, — обратилась она, — сними капюшон. Покажись мне.
Воспоминания текли ледяной рекой.
Понятие «время» имело для некронов абстрактный характер, но когда-то давно, в эру биологического существования, оно представлялось ужасным бременем, великой космической ношей, давившей на их плечи. А затем пришли К’тан, принесшие дары просвещения, и все изменилось. Появление звездных богов оставило неизгладимый след в истории древних некронтир, и по окончании великой войны с Древними они обрели новую цель. Под предводительством Безмолвного Царя некроны восстали против тех, кто взамен хрупкой плоти дал им вечную и совершенную сталь, и в конечном счете, смертельно израненные и уставшие от войны, они погрузились в Великий сон, чтобы переждать тысячелетия.