Молот Люцифера

Нивен Ларри

Гарви почувствовал, как Лоретта тянет его за руку, и с неохотой отвел свой взгляд от Маурин. Когда он оглянулся, ее уже кто-то отловил. Пришлось идти за следующей порцией выпивки.

Как всегда, Гарви Рэнделл выпил слишком много. И хотелось бы знать, зачем вообще он ходит на эти званые вечера? На самом деле он все же знал: в таких вечерах Лоретта видит способ участия в его жизни. Единственная попытка взять ее в поход вместе с сыном закончилась полным провалом. Когда они вышли к намеченному месту, ей хотелось только поскорее бы добраться до какого-нибудь фешенебельного отеля. Чувство долга заставляло ее посещать с Гарви мелкие бары и места общественных увеселений,

но при этом было очевидно, что ей стоит большого труда скрывать, как она несчастна.

На вечеринках же, подобных этой, она чувствовала себя как рыба в воде. А сегодня ей все особенно удавалось. Она ухитрилась даже завязать беседу с сенатором Джеллисоном. Гарви оставил ее беседовать с сенатором и отправился за новой порцией спиртного. «Пожалуй, Родригес, побольше джина». Бармен улыбнулся и смешал коктейль, не комментируя. Гарви взял напиток. Рядом, за маленьким столиком, сидел Тим Хамнер. Он смотрел на Гарви, но глаза его были подернуты пеленой: он ничего не видел. И — улыбка. Гарви подошел к его столику и опустился в другое стоявшее рядом с ним кресло.

— Мистер Хамнер? Гарви Рэнделл. Маурин Джеллисон сказала, что мне следует произнести одно слово: комета.

Лицо Хамнера засветилось. Улыбка стала еще шире, хотя казалось, что такое было вообще невозможно. Он достал из кармана телеграмму и взмахнул ею:

— Верно! Сегодня наблюдение было подтверждено! Комета Хамнера-Брауна.

— Вы рассказываете не с самого начала.

— Так она вам ничего не сказала? Ну, что ж. Я — Тим Хамнер. Астроном. Нет, не профессиональный, но оборудование у меня как у профессионалов. И я знаю, как с ним обращаться. Я — астроном-любитель. Неделю назад я обнаружил пятнышко света недалеко от Нептуна. Раньше его не было в этой области неба. Я продолжил наблюдения за ним — оно двигалось. Я достаточно долго изучал его, чтобы убедиться в этом, и затем сообщил о нем. Это — новая комета. Китт-Пикк подтвердил мои наблюдения. Международный Астрономический Союз решил присвоить комете мое имя… и имя Брауна.

Именно в этот момент Гарви Рэнделла, как удар молнии, пронзила зависть. И столь же быстро она исчезла. Это он сам сделал, чтобы зависть убралась. Затолкал на дно своей памяти, откуда позднее он сможет вытащить ее и рассмотреть повнимательнее. Гарви от этого стало стыдно. И не будь этой вспышки — вспышки зависти — он задал бы более тактичный вопрос:

— А кто такой Браун?

Лицо Хамнера не изменилось.

— Гэвин Браун — мальчик, живущий в Сентервилле, штат Айова. Он сделал себе телескоп из куска зеркала и сообщил о комете тогда же, когда и я. По правилам Международного Астрономического Союза, это считается одновременным наблюдением. Если бы я не ждал до полной уверенности… — Хамнер пожал плечами и продолжил: — Сегодня я разговаривал с Брауном по телефону. И послал ему билет на самолет — хочу с ним встретиться. Он не соглашался сюда ехать, пока я не пообещал, что покажу ему солнечную обсерваторию на Маунт Вильсон. Все, что его действительно интересует — это солнечные телескопы. А комету он открыл случайно!

— А когда эту комету будет видно? То есть, — поправил себя Рэнделл, — будет ли ее вообще видно?

— Сейчас еще слишком рано говорить об этом. Следите за передачами новостей.

— Я не собираюсь следить за передачами новостей. Я собираюсь сам сообщать новости, — сказал Гарви. — И ваша комета — это новость. Расскажите мне еще что-нибудь о ней.

Хамнер и сам горел желанием сделать это. Он тут же заверещал о своей комете, Гарви кивал и улыбка его становилась все шире. Замечательно! Этот поток

слов сообщал, что оборудование для астрономических наблюдений стоит весьма недешево (к тому же, впридачу с фотооборудованием). Дорогостоящее прецизионное оборудование. Но ребенок с изогнутой иголкой вместо крючка на ивовой палке вместо удилища может поймать столь же крупную рыбу, что и миллионер.

Миллионер Хамнер.

— Мистер Хамнер, если окажется, что эта комета представляет интерес для документального кино…

— Что ж, вполне возможно. Открытие таким и должно быть. Ведь астрономы-любители имеют такое же значение, как и…

Зациклился, ей богу!

— Я вот что хотел спросить у вас. Если мы решим сделать об этой комете документальный фильм, захочет ли компания «Мыло Кальва» стать заказчиком этого фильма?

Выражение лица Хамнера изменилось лишь чуточку — но все-таки изменилось. Гарви мгновенно переменил свое мнение об этом человеке. У Хамнера слишком большой опыт общения с людьми, охотящимися за его деньгами. Он энтузиаст, но вовсе не дурак.

— Скажите, мистер Рэнделл, не вы ли делали тот фильм об аляскинском леднике?

— Да.

— Дерьмо.

— Конечно, дерьмо, — согласился Гарви. — Заказчик настоял на праве полного контроля. И получил это право. И воспользовался им. Мне ведь не досталась в наследство процветающая компания, — «да ну вас к черту, мистер Комета».

— А мне досталась. И это, пожалуй, неплохо. А фильм о дамбе Врат Ада тоже вы делали?

— Да.

— Мне этот фильм понравился.

— Мне тоже.

— Хорошо. — Хамнер несколько раз подряд кивнул. — Понимаете, возможно, это будет неплохой заказ. Даже если комета не будет видна — а я думаю, что видна она будет. Часто деньги тратятся на черт знает что, реклама обычно такая дрянная, что никто смотреть ее не хочет. А рассказать о комете — дело, возможно, не менее важное. Так что, Гарви, придется вам взяться за это дело.

Они направились к бару. Вечер уже шел к завершению. Джеллисоны уехали, но Лоретта нашла себе другого собеседника. Гарви узнал его: городской советник. Тот не раз уже бывал на студии Гарви, преследуя одну и ту же цель — сделать передачу о городском парке. Он, вероятно, решил, что Лоретта сможет повлиять на Гарви. Что было совершенно неверно. И что Гарви сможет повлиять на телекомпанию или ее лос-анджелесскую студию. Что было уже совершенно невероятно.

Родригес пока был занят, и они остались стоять возле бара.

— Для изучения комет существует много различных типов приборов. Существует превосходное новейшее оборудование, — говорил Хамнер, — такое, как большой орбитальный телескоп, использовавшийся пока только однажды — для изучения Когоутека. Во всем мире ученые пытаются изучать отличительные особенности комет. Чем отличается Когоутек от Хамнера-Брауна. В Калифорнийском Технологическом. Или планетарные астрономы из ИРД. Им всем захочется узнать побольше о Хамнере-Брауне.

«Хамнер-Браун» он произносил с резонированием, было очевидно, что слова эти имели для него определенный вкус, и вкус этот ему нравился.

— Комет в небе, видите ли, не так уж и много. Они — остатки гигантского газопылевого облака, из которого сформировалась Солнечная система. Если мы сможем больше узнать о кометах, посылая, например, к ним космические зонды, мы будем больше знать о том первоначальном облаке, на что оно походило до того, как обрушилось внутрь себя, породив Солнце, планеты, их спутники и все прочее.

— Да вы — трезвый, — от удивления вслух заметил Гарви.

Эти слова просто поразили Хамнера. Затем он рассмеялся.