Момент волшебства
Шрифт:
Что же в них такого особенного, такого интригующего? Во всяком случае, они ничем не отличались от прочих людей и выдр. Возможно, только умом. Точно, в этом все дело! Болото хотело разнообразия в компании. Ему хотелось новых бесед, хотелось того, чего не могли дать деревья, скалы, рыбы.
Тогда должен быть выход, который позволил бы удрать, не потревожив наглого захватчика.
– Хочешь послушать кое-что интересное?
Гора грязи наклонилась, заливая края плота пеной и мутной водой.
Джон-Том и Мадж поспешно отпрянули назад.
– Не надо слишком близко. Я повторю, если ты меня
Близость бездонной разинутой пасти смущала, несмотря на добрые намерения Брулюмпуса. Может, однажды от скуки, вместо того чтобы обнимать, он решит съесть их?
– Ну, начинай, – заявило болото. – Скажи что-нибудь интересное.
Скажи что-нибудь новенькое.
– Сказать по правде, мы вовсе не такие уж интересные. – Джон-Том попытался изобразить утомленность. – На самом деле мы обычные, даже скучные.
– Нет. – Брулюмпус был не так прост. – Вы очень интересные. Все, что вы говорите и делаете, очень интересно и ново.
– Конечно, но существуют вещи гораздо интереснее, чем мы. Такие, что всегда новы, и интересны, и различны.
Брулюмпус отодвинулся. Вода плескалась о его бока, пока он обмусоливал это простое заявление.
– Что-то интереснее вас? И даже более привлекательное?
Это не совсем то, что хотел сказать Джон-Том, но раздумывать было уже поздно.
– Конечно, более привлекательное, более интересное, более разнообразное. Более какое угодно. Оно не будет с тобой спорить, или смущать тебя, или заставлять тебя думать. Оно просто будет здесь, с тобой – интересное, привлекательное и меняющееся.
– Где оно?
– Я дам его тебе, но, в свою очередь, ты должен пообещать отпустить нас.
Брулюмпус обдумал это предложение.
– Ладно, но если ты обманываешь меня, – сказал он мрачно, – если оно окажется не таким разнообразным, вы останетесь со мной навсегда, чтобы я мог обнимать вас, и баловать вас, и…
– Знаю, знаю, – бросил Джон-Том, доставая из-за спины дуару. Он взял несколько аккордов. Эти песни обеспечат успех его заклинаниям. Он не только хорошо помнил их, как и вообще всякие песни, но знал, что даже в его собственном мире они производили сильное впечатление.
– Какого черта, дружище? Как ты собираешься выполнять прихоти этого тупицы?
– Не приставай, Мадж, я работаю.
Выдр откинулся назад, глядя на задумчиво выжидающего Брулюмпуса.
– Порядок, шеф, но лучше бы ты ублажил эту вонючую груду отбросов поживей, а то, похоже, с каждой минутой она любит нас все сильнее.
Хотя, конечно, стоит тебе запеть, и она мигом изменит свое отношение.
Запевая, Джон-Том пропустил колкость мимо ушей. Несмотря на встречу с Брулюмпусом, он был в этот день в хорошей форме. Даже Маджу пришлось признать, что кое-что в его песнях на этот раз отдаленно напоминает гармонию.
Первым в луче мягкого света на боку Брулюмпуса появился игрушечный гироскоп. Он привлек его внимание всего на несколько минут. Следующими Джон-Том наколдовал старинные напольные часы. Это заинтересовало их тюремщика чуть больше, но он тут же заметил, что Джон-Том может издавать такие же мелодичные звуки, но только лучше.
Джон-Том попытался заинтересовать его игрой в «монополию», но Брулюмпусу была неинтересна торговля недвижимостью, поскольку он сам был своего рода недвижимостью. Под скептическим взглядом юноша поспешно и суетливо произвел кухонный комбайн, дерево фуджи-белл и блошиный цирк. Но ничто не привлекло внимания Брулюмпуса. Маджу, однако, пришлось немедленно познакомиться с цирковыми артистами, а затем броситься в воду, яростно почесываясь.
– Ты утопил артистов! – свесившись с плота, крикнул ему Джон-Том.
– Сейчас я утоплю не только артистов! – Брулюмпус уже поднял выдра на плот, и Мадж сердито уставился на певца. – Давай воздержимся от паразитов, ладно?
Джон-Том вздохнул.
– Во всяком случае, это его не заинтересовало. Не волнуйся, я просто разогреваюсь.
– Ну-ну.
Мадж сел и принялся выжимать шляпу.
Блошиный цирк подал Джон-Тому идею создать что-нибудь, способное заразить Брулюмпуса, но все, что он мог придумать, скорее могло причинить вред ему или Маджу, чем этой куче прогнившей тины.
Поэтому молодой человек сосредоточился и исполнил роль рога изобилия.
Он создал модель корабля с дистанционным управлением, световое оформление концерта Скрябина, стопку журналов «Плейбой», совок для угля, лошадь-качалку. Ничто не задержало внимания Брулюмпуса дольше чем на минуту, а пространство вокруг плота стало напоминать склад Армии спасения. Уверенность Джон-Тома пошатнулась.
– Существует ли нечто такое, что я могу создать и заинтересовать тебя? – спросил он жалобно.
– Конечно, нет, – проурчал Брулюмпус. – Как это случится, если я могу иметь все, что ты создаешь, и тебя самого в придачу?
Джон-Том был поражен. Об этом он не подумал. Возможно, Брулюмпус был туповат, но инстинктивно он улавливал очевидное.
– Ой, вот об этом-то мы не подумали, не так ли, чаропевец? – усмехнулся Мадж. – Мы ведь хитрее всех, не правда ли? Мы должны были сразу это учесть, да? Что до меня, я нахожу тебя скучнее дохлой крысы, но этой куче грязи ты сгодишься в компаньоны. Так что, мы влипли, а?
– Есть у меня в запасе одна штука. Я подумал о ней в первую очередь. Но, как я уже говорил, это разминка. Однако, – добавил он, – мне не приходил в голову последний аргумент, и я не уверен теперь, что моя задумка сработает. То, что я хочу сделать, годится только для полного тупицы, но Брулюмпус, кажется, еще хуже. Слишком сложное не произведет на него впечатления, но и слишком простое не заинтересует его так, как мы.
– Лучше попробовать, что ты там придумал.
– Я так и хочу поступить, – заверил выдра Джон-Том. Его пальцы тронули струны дуары.
Мадж прислушался к странным стихам, слетавшим с уст его друга-чаропевца. На этот раз песня была совсем непонятная – она лилась быстрым потоком. В ней не было никакого смысла, зато чувствовалась сила. Несомненно, мощное чаропение, как и обещал Джон-Том. Выдр взволнованно ждал, что же принесет музыка на этот раз.
Парящий шар зеленого цвета появился перед Джон-Томом. Странный образ возник в его центре и стал обретать очертания и форму. Он сильно отличался от всего, что было сотворено раньше, и не походил ни на дедушкины часы, ни на игрушечную лодку, ни на лошадку. Маджу он напомнил вещь, называвшуюся кухонным комбайном.