Момо (другой перевод) (с илл.)
Шрифт:
Он опять достал свой серый карандаш и сделал новую запись на зеркале:
26 910 720 000 секунд
— Вы сами видите, господин Фузи, — сказал он и впервые слабо хихикнул, — что получается больше, чем десятикратное увеличение всей вашей прожитой жизни. И это только при двух ежедневно сэкономленных часах. Подумайте, не стоит ли принять такое предложение.
— Да, конечно, стоит! — выпалил уже обессиленный господин Фузи. — Вне всякого сомнения, его нужно принять. Какой же я дурень, что давно не начал экономить. Только теперь я окончательно все понял, но, должен признаться, я растерян!
— Для этого нет никаких оснований, — тихо вымолвил серый господин, — никогда
— Конечно, хочу! — воскликнул господин Фузи. — Что от меня требуется?
— Но, мой дорогой, — агент высоко поднял брови, — ведь вы должны знать, как экономить время! Например, вы просто быстрее работаете и все постороннее отбрасываете. Затрачивайте на каждого клиента не полчаса, как раньше, а пятнадцать минут. Вы прекращаете всякие беседы, пожирающие время, посвящаете своей старой матери не час, а полчаса. А еще лучше, сдайте ее в недорогой, но хороший дом для престарелых, и вы выиграете сразу целый час в день. Избавьтесь от своего попугайчика! Посещайте фрейлейн Дарию один раз в две недели, если это вообще необходимо. Оставьте свои пятнадцатиминутные размышления у окна и, прежде всего, не тратьте дорогое время на пение, чтение или общение с так называемыми друзьями. Советую вам повесить в помещении большие точные часы, по которым вы сможете контролировать работу своих учеников.
— Ну, хорошо, — согласился господин Фузи, — все это не проблема, но вот сэкономленное время — что мне с ним делать? Я должен его куда-то отправлять? Тогда куда? Или его нужно сохранить? Но каким образом?
— Об этом, — снова хихикнул серый господин, — совершенно не заботьтесь. Спокойно доверьтесь нам. Вы можете не сомневаться, что у нас не потеряется ни малейшей части сэкономленного вами времени.
— Ладно, — кивнул господин Фузи, сбитый с толку, — я полагаюсь на вас.
— Живите спокойно, мой хороший, — сказал серый господин, вставая, — я могу поприветствовать вас в качестве нового члена общества сберегателей времени. Теперь вы тоже стали современным и целеустремленным человеком, господин Фузи. Я желаю вам успехов!
С этими словами он взял свою папку и шляпу.
— Еще одна деталь! — воскликнул господин Фузи. — Не следует ли нам заключить какой-нибудь контракт? Мне ничего не нужно подписывать? Я получу какой-нибудь документ?
Агент XYQ/384/B повернулся в дверях и посмотрел на господина Фузи с легким недовольством.
— Зачем? Сбережение времени нельзя смешивать с другими видами сбережений. Оно организуется при полном взаимном доверии с обеих сторон! Нам достаточно вашего устного подтверждения. Его нельзя взять обратно. А мы позаботимся о вашем капитале. Его размеры зависят только от вас. Мы вас ни к чему не обязываем. Желаю вам добра, господин Фузи!
Затем агент сел в свой элегантный серый автомобиль и рванул с места.
Господин Фузи смотрел ему вслед и потирал лоб. Постепенно ему становилось теплее, но он чувствовал себя больным и разбитым. Синий дым от маленькой сигары агента еще долго клубился в комнате и не хотел рассеиваться.
Только когда он наконец выветрился, господину Фузи полегчало. Вместе с дымом исчезли и цифры на зеркале. И, когда они совсем пропали, из сознания господина Фузи стерлась и память о сером посетителе — о посетителе, но не его рекомендациях! Они стали как бы его собственными выводами. Мысль о том, что отныне нужно экономить время, чтобы когда-нибудь в будущем начать другую жизнь, засела в его мозгу рыболовным крючком.
И вот появился первый в тот день клиент. Господин Фузи молча обслужил его, ни на что постороннее не отвлекаясь, и вместо получаса затратил на стрижку двадцать минут.
И точно так же он обходился теперь со всеми. Работа в подобном стиле не доставляла
Фрейлейн Дарии он написал короткое деловое письмо о том, что в связи с недостатком времени он не может больше ее посещать. Волнистого попугайчика он продал в зоомагазин. Мать поместил в хороший, но дешевый дом для престарелых и посещал ее раз в месяц. Короче, он теперь во всем следовал рекомендациям серого господина, которые считал своими собственными решениями.
Он становился все нервознее и беспокойнее, ибо происходила одна странная вещь: из времени, которое он экономил, ему ничего не оставалось. Оно загадочным образом куда-то безвозвратно исчезало. Его дни сперва незаметно, а потом все ощутимее делались короче и короче. Не успел он оглянуться, как промелькнули неделя, месяц, год и еще год, и еще.
Поскольку о визите серого господина он больше не помнил, то ему следовало бы серьезно спросить себя, куда пропадает все время. Но такой вопрос он задавал себе так же редко, как и другие вкладчики времени. Его словно охватило слепое безумие. И когда он порой с ужасом осознавал, что дни за днями мчатся все быстрее, то еще яростнее начинал экономить время.
Масса людей в городе стала жить так же, как господин Фузи. Число тех, кто занялся так называемой «экономией времени», с каждым днем возрастало. И чем больше их становилось, тем еще больше народу втягивалось в такую жизнь, даже тому, кто не хотел, приходилось подражать остальным. Ежедневно по радио, телевидению и в газетах воспевался новый образ жизни и ее рациональный уклад с предельной экономией времени, которые должны были дать людям свободу и возможность зажить однажды «правильно». На стенах домов и рекламных щитах красовались плакаты с всевозможными изображениями этой счастливой жизни. А между ними сияли громадные неоновые вывески:
«Кто экономит время, тому всегда живется лучше!»
Или:
«Тем, кто экономит время, принадлежит будущее!»
Или:
«Сделай больше из своей жизни — экономь время!»
Но в действительности все выглядело иначе. Конечно, те, кто экономили время, одевались лучше, чем люди из окрестностей старого амфитеатра. Они зарабатывали больше денег и могли больше тратить. Но у них были угрюмые, усталые, удрученные лица и безрадостные глаза. Они, естественно, не слыхали выражения: «Сходи-ка к Момо!» У них не было никого, кто мог бы их выслушать так, чтобы они обрели мудрость, миролюбие или умиротворение. А даже если бы и нашелся такой человек, то крайне сомнительно, что они обратились бы к нему, поскольку не могли выделить на подобное мероприятие больше пяти минут. В противном случае оно стало бы для них потерянным временем. По их мнению, даже досуг следовало использовать наиболее рационально, и за минимальный срок, второпях, получать максимум удовольствий и разрядки.
Они разучились проводить настоящие праздники — и веселые, и серьезные. Мечты у них считались почти предательством. Но хуже всего они переносили тишину. Оттого что в тишине на них нападал страх, они чувствовали, что в действительности происходит с их жизнью. Поэтому они всегда устраивали шум, безрадостный, конечно, не тот, который слышится на детских площадках, а шум ревущий и злой, с каждым днем все больше поглощавший город.
Выполняли они работу охотно, с любовью или равнодушно, для них было безразлично. Имело значение только то, чтобы сделать максимум за самое короткое время.