Монах: последний зиндзя

Ши Роберт

Более неотложные дела требовали её внимания. Что будет означать смерть Хидейори для будущего её семьи? Она знала, что уже больше не являлась женщиной, которая не имеет влияния на то, что происходит с ней. Она была вдовой сегуна и приемной матерью наследника сегуна. Она могла влиять на взаимоотношения людей. Её первым и наиболее важным делом было обеспечить неоспоримость права Саметомо на сёгунат. Но мальчику было всего лишь девять лет. Подобно тому как императоры в Хэйан Кё имеют регентов, которые правят от их имени, нужно было назначить регента, возглавляющего бакуфу от имени Саметомо. Она не могла занять это положение сама. Веками в Стране Восходящего Солнца не было такого, чтобы женщина имела какой-либо высокий чин. Кто же тогда? С упавшим сердцем она поняла, что возможной кандидатурой был Шима Бокуден. Шима был изначальным и неотступным союзником Хидейори. Как старший родственник Саметомо по мужской линии, Бокуден станет официальным попечителем мальчика. Бокуден, являвшийся хитрым, алчным, жадным человеком, которого она не выносила, сколько себя помнила, станет фактическим правителем Священных Островов. Бокудену никогда бы не удалось удержать нерушимым союз могущественных, волевых воинских предводителей, который создал Хидейори для того, чтобы сбросить Такаши и основать бакуфу. Бокуден был как раз тем, кто мог стать возле Хидейори вторым человеком, без сомнения, но он не достиг достаточного уважения, чтобы управлять нацией. Его неизбежная неудача может означать новую гражданскую войну. А это, притом что монголы подтягивают армии и уже за горизонтом, уничтожит Страну Восходящего Солнца навсегда. Пока у Танико не было способа предотвратить назначение Бокудена регентом. Она должна была смириться с этим и быть готовой к тому, что может последовать. Как было доказано сегодня, невозможно планировать всегда изменчивое будущее. К полудню главы бакуфу, потрясённые и торжественные, собрались в гробнице Хачимана. Каждый вначале выразил соболезнование Танико, оглядел полуживого Хидейори и сделал про себя оценку того, как долго тому осталось жить. Затем они провели короткое заседание. Позже Риуичи рассказал ей о том, что было решено:

– Прости, меня, но мы хорошо понимаем, что сегун, по всей вероятности, скоро умрёт, – сказал Риуичи. – Кто осмелился бы предложить наследника господину Хидейори, если бы была возможность его выздоровления?

Главы бакуфу согласились, как Танико и надеялась, что Саметомо должен быть новым сегуном. Он был единственным кандидатом, которого безоговорочно могли принять все. Затем, как ожидала Танико, они решили, что должно быть введено регентство, пока Саметомо не станет достаточно взрослым, чтобы править, и что Шима Бокуден является единственным возможным кандидатом в регенты. Он будет председательствовать в совете бакуфу.

– Хидейори всегда подбирал разумных подчиненных, – сказала Танико. – Менее разумные месяц бы спорили по таким важным решениям.

– Их рассуждения, которыми они руководствовались при выборе моего брата, непонятны мне, – сказал Риуичи. – Его никто не уважает!

– Когда сильные люди не могут найти лидера, которого все уважают, – сказала Танико, – им лучше остановиться на том, кого никто не уважает.

Теперь бакуфу официально объявили о том, что Хидейори сильно разбился при падении с лошади и пребывает без сознания. Даже тогда они не прибавили, что сегун должен был скорее всего умереть. Они послали за Саметомо, который приехал в карете, запряженной волами, из дворца сегуна, как степенный вельможа Хэйан Кё. Люди Камакуры выстроились посмотреть на выезд величественного экипажа, зная, что в нём едет будущее империи. Танико не отходила от Хидейори целый день, и она продолжала сидеть возле него, когда вошел Саметомо. Круглое лицо мальчика было серьезным, но спокойным. Он задумчиво смотрел на Хидейори долгое время, затем прочёл обращение к Амиде. Из своего рукава он вынул свиток.

– Я написал стихи ему! Ты думаешь, он услышит меня, если я прочту?

– Возможно, – сказала Танико утомленно. – Нам никогда не узнать, что могут слышать люди без сознания.

Саметомо покачал головой и прочитал стихотворение:

Созерцая звёзды,Я знаю, что однаждыОни должны упасть с неба.Если даже звёздам суждено исчезать,Что горевать о краткости жизни?

– Очень красиво, Саметомо-сан. Это было очень любезно с твоей стороны!

Из шёлкового футляра на поясе Саметомо взял флейту Маленькая Ветвь. При виде флейты, принадлежавшей Кийоси и Ацуи, Танико почувствовала слёзы, подступившие к глазам. Только подумать, ведь Хидейори мог убить этого мальчика! Саметомо сел на подушки у ног Хидейори и начал нежную мелодию, смягчающую дух многих известных музыкальных переложений собрания изречений. Священники в углу зала прекратили песнопения и слушали с почтительными улыбками. Саметомо без устали играл около часа.

Хидейори открыл глаза. Он моргал. Чёрные зрачки остановились на Танико. Его губы шевельнулись. Они были сухие и слипшиеся. Танико промокнула их влажной тканью, и он их жадно облизал. Она помогла ему глотнуть воды из чаши. Шепот проклокотал в его горле. Она наклонилась вперед, убрав с уха волосы.

– Юкио здесь! Я слышу его флейту!..

– Это Саметомо, ваш сын. Он играет для вас.

– У меня никогда не было никаких детей. Карма. Пусть священники выгонят призрака Юкио! – Дрожащие веки закрыли чёрные глаза.

– Что он сказал, мама?

– Он благодарит тебя за твою игру. Он просит тебя, чтобы ты дал ему заснуть теперь.

В ту ночь она и Саметомо спали бок о бок на подушках и одеялах, которые священники поместили за ложем Хидейори. Где-то в своих снах она слышала божественное пение. Она просыпалась много раз за ночь, прислушиваясь к затрудненному дыханию Хидейори, глядя в его неподвижное лицо. Клокочущий звук исходил из его горла и груди. «Он захлебнётся, – думала она, – точно как Хоригава!»

Саметомо оставался с ней на следующее утро, занимаясь чтением стихов, которые он привёз с собой. Каждую строку он прочитает вслух для нее и для бесчувственного Хидейори. Танико только боялась, что Хидейори мог проснуться и сказать Саметомо что-нибудь ужасное, что ранит мальчика. Во время часа Овцы Хидейори сделал попытку пробудиться снова. Она наклонилась, чтобы понять его слова.

– Что со мной случилось?

– Вы упали с лошади.

– Я помню. Призрак. Зиндзя! – его глаза в ужасе расширились. – Я не могу двигаться…

Это была её обязанность – подготовить его, но она не могла заставить себя произнести эти слова, Но вот приблизился Саметомо.

– Отец, вы умираете. Просите всех богов и Будду быть милосердными к вам!

– Молись за меня, – пробормотал Хидейори со страхом и болью на лице.

– Вся империя молится за вас, – сказал Саметомо.

– Я только защищал себя, – прошептал Хидейори. – Я никогда не хотел умирать!

Чувствуя потребность успокоить его, Танико сказала:

– Я позабочусь, чтобы Великий Будда, о котором вы говорили, был воздвигнут в Камакуре. Это принесет вам хорошую карму. – В то время в Хэйан Кё Хидейори приказал восстановить огромную бронзовую статую Будды в Дайдодзи в Наро, который был сожжен Такаши. Он повторял Танико, что мечтал о возведении столь же большого Будды для Камакуры.

Чёрные глаза остановились на ней:

– Смилуйся надо мной, мама! Я боюсь их.

Саметомо обернулся к ней, раскрыв рог.

– Что он хочет сказать этим, мама?

Она вздохнула.

– Твой отец был очень привязан к своей матери…

В тот вечер настоятель пришел навестить их.

– Странные истории ходят по городу, моя госпожа. Люди поговаривают, что призрак Муратомо-но Юкио заставил лошадь сегуна сбросить его.

На случай, если Дзебу был жив, Танико продумала ответ, чтобы защитить его:

– Я была слишком огорчена, чтобы что-то ясно разглядеть. Те, кто сочувствуют Юкио, должно быть, говорят, что его призрак отомстил моему мужу. Может быть, это правда. Я не знаю.

Танико и Саметомо уснули рано в этот вечер, измученные длинными часами сидения и ожидания. Вдруг Танико почувствовала руку, осторожно трясшую ее за плечо. Она открыла глаза. Саметомо стоял над ней.

– Он умер, мама!

Слёзы струились по щекам Саметомо. Даже для такого человека, как Хидейори, нашёлся тот, кто его оплакивал.