Монах
Шрифт:
Орден не интересуется рядовыми членами, ему нужны руководители. Опять же - это именно монах Света, а не простой сельский труженик или горожанин. Равен встретился с ним при подозрительных обстоятельствах. Придя на встречу, они выдадут себя, и всему их сообществу наступит конец.
Тут маг вспомнил о ранах монаха и задумался. Пытки должны быть настоящими, чтобы Равен не заметил подвоха, но какой нормальный человек добровольно пойдет на это? Хотя, в ордене немало преданных делу фанатиков, готовых на все, и они могли
Что же делать? Верить или не верить?
Если это агент, то почему орден ждал так долго? "Сообщество Магов" давно отравляет ему жизнь, внося сумятицу в их стройные ряды. Можно было еще триста лет назад подослать подобного человека. Ну, а если орден все же ни при чем?
Ворский поморщился с досадой, чувствуя, что от подобных мыслей у него начинает болеть голова. Лучше успокоиться и действовать по намеченному ранее плану. Если уж они решили встретиться, значит, так оно и быть. Завтра он выведет этого монаха на чистую воду. Если он лжет, и подослан Смотрящими, то пощады не будет. Маги жестоко расквитаются с ним за еще одну загубленную надежду.
Клемент со скучающим видом рассматривал посетителей.
Незнакомые люди, которых к нему привел Равен, уже целый час допрашивали его. Их интересовало все: где он родился, кто был его отец, как он попал в монастырь и почему выбрал служение Свету. Вопросы шли нескончаемым потоком.
У монаха было плохое настроение. Его весь день тошнило, болел желудок, и он мечтал о той минуте, когда его оставят, наконец, в покое. А незнакомцы, предпочитая держаться в тени, сидели на стульях, стоящих у дальней стены спальни и с интересом разглядывали его, словно неведомую зверушку.
Клемент физически ощущал, как по его телу, и особенно лицу скользят их удивленно-заинтересованные взгляды. Это жутко раздражало монаха. Если бы он не был стольким обязанным Равену, то уже не выдержал и вспылил бы.
– Смирение, только смирение… смирение - удел сильных, - пробормотал монах, закусывая губу.
– Что вы сказали?
– переспросил один из незнакомцев.
– Ничего существенного, - проворчал Клемент.
– Для вас во всяком случае. Вы же не монах, верно?
– Нет, конечно.
– Почему вы меня допрашиваете? Разве я совершил какое-то преступление? Ну, кроме того, что фактически выселил Равена из его собственной спальни.
Клемент заметил, как лекарь поспешно отвернулся, чтобы скрыть улыбку.
– Наш друг рассказал тебе о нашей организации?
– Да, и вы ее представители. Полагаю, принадлежите к руководящему составу. Ну и что? Разве это как-то связанно с тем, сколько мне было лет, когда я впервые узнал о Создателе, или с тем, что за молитву я читаю перед сном?
– На первый взгляд никак не связано, - ответила женщина.
– Но раз вы хотите вступить в наши ряды…
– Э, нет. Я такого не говорил.
– Клемент с возмущением посмотрел на Равена.
– Я не хочу вступать не известно куда. Маги мне доверия не внушают. Впрочем, как вам, полагаю, не внушают доверия монахи.
– Но Равен… - один из незнакомцев повернулся к лекарю. Тот только пожал плечами.
– Почему вы решили, что у меня нет вопросов к вам?
– спросил Клемент.
– Трудное положение, в котором я оказался еще не означает, что я с головой брошусь в этот омут.
– Хорошо, чтобы вы хотели узнать?
– Например, что вы потребуете от меня взамен? Да, орден поступил со мной не лучшим образом, но это не означает, что я стану предателем веры, - при этих словах монах тяжело вздохнул.
– Мы не против веры, а против тех, кто выступает от ее имени. В конкретном случае против Смотрящих и верхушки ордена. Среди них немало магов, но они искусно скрывают это. Лицемеры.
– Я чувствую во всем этом какую-то недоговоренность. Как же получилось, что маги оказались по разные стороны баррикад?
– Маги плохо уживаются с себе подобными. По своей натуре они одиночки и видеть чужой успех для них подобно смерти.
– Это не объяснение. А как же вы?
– Но мы же можем объединяться на время, пока к этому вынуждают обстоятельства. На кон поставлено слишком много.
– Отлично. Так какая же необходимость в том, что вы делаете? Ну, кроме того, что элементарно боретесь за выживание?
– Мы отстаиваем право на свободу, которой нас лишает орден.
– Да, и еще сражаемся за правду, - сказал Равен.
– Когда черное объявляют белым, это не приводит ни к чему хорошему.
– А как все это относиться ко мне?
– Клемент прищурил один глаз.
– Я же монах, а не перспективный маг, которого вы решили пригреть под крылом, чтобы позже использовать в своих махинациях. Сомневаюсь, чтобы каждого, кто решил вступить в ваши ряды, лично удостаивали таким вниманием. Эй… Почему вы так заволновались?
– Несмотря на столь молодые годы вы - умный человек, - с чувством сказал Ворский.
– Не ожидал.
– Это еще как посмотреть, - ответил Клемент с грустью, вспомнил Мирру.
– Это только слова…
– Да, вы нам интересны. И на это есть своя причина.
– Ганс, может не надо?
– спросил Леду.
– Он все равно нам не поверит.
– Но разве вы не видите, что это тот самый человек?
– Ты хочешь рискнуть?
– леди Кантор вопросительно взглянула на советника.
– Равен, а что ты скажешь?
– Глупо отступать, пройдя уже до середины пути, - ответил лекарь.
Ворский поставил стул поближе к монаху. Клемент настороженно следил за ним. В их затянувшемся разговоре наступил переломный момент.