Монах
Шрифт:
На крошечном столике рядом с кушеткой лежал принадлежащий ему писчий футляр, но монаху хватило одного взгляда, чтобы понять, что вместо ножа в нем снова лежат кисти и чернила. Где же в таком случае нож? Он был дорог Клементу как память об отце, и монах понял, что пока он не отыщет его, то не успокоиться.
Кое-как доползя до конца кровати, он потянулся к сундуку, что стоял в ногах и открыл крышку. Нож лежал поверх аккуратно сложенной нательной рубашки. Какая добрая душа вернула его на место? Наверное, кто-то из братьев, сильно рискуя, втайне проделал это от Серых.
И тут в
Монах осторожно вытащил лист, развернул его и пробежал глазами первую строчку. Стены кельи задрожали и поплыли вокруг него, и он судорожно выдохнул. Не было никаких сомнений, что мелкий почерк, которым было написано данное послание, принадлежал Рему. Его друга уже нет, но он может еще что-то сказать ему. Рем никогда не писал писем, он вообще не любил писать, значит, это должно быть что-то важное. Настоящее послание с того света…
Клемент очень боялся того, что он может обнаружить в письме. В его голове крутились разные мысли, одна была пугающее другой. А вдруг Рем признается в нем в своей причастности к сообществу некромантов или к чему-то подобному? Это невероятно, это невозможно, но, а вдруг? Лучше уж совсем не знать такого, чтобы не чернить светлую память о друге. Но если он не найдет в себе силы прочесть ее до конца, то так и будет все оставшуюся жизнь мучаться подозрениями. Выходит, что делать нечего, надо заставить себя читать дальше… Тем более что сейчас никто не мешает.
Монах облизал пересохшие губы и принялся за чтение:
"Клемент! Хочу надеяться, что именно ты читаешь нижеизложенное, а не посторонние люди. Сейчас у меня есть немного свободного времени, и я решил употребить их с максимальной пользой и написать тебе.
Так уж получилось, что если в твоих руках находится сия бумага, значит, я уже мертв, потому что иначе я бы не позволил ей у тебя оказаться. Надеюсь, ты меня простишь за то, что я поступил столь безответственно и лишил тебя своего общества и дружбы, что связывала нас долгие годы.
Я не боюсь смерти - Создатель каждого из нас одарит по заслугам, и я уверен, что по ту сторону меня встретит сам Святой Мартин. Душа бессмертна, Клемент. Всегда помни об этом. Но не буду больше о грустном. Я намерен совершить самый важный поступок в моей жизни, чего ж тут грустить? Надо радоваться.
Понимаешь, я твердо намерен убить Пелеса. Да, я признаюсь тебе в этом и ничуть не стыжусь своего решения. Когда-то я считал, что всякое убийство недопустимо, и мы не имеем права отнимать жизнь, но теперь я так не думаю. Иногда - исключительно во имя добра, чтобы предотвратить большое зло, нужно совершить меньшее. Именно таковым является убийство этого ужасного человека. Кто-то может сказать, что у нас нет прав решать, кому жить, а кому умереть, но если это решим не мы, значит, за нас это сделают наши убийцы. Причем с легкостью. Их совесть не будет ничем отягощена.
Тебя, конечно, интересует, почему я хочу убить главу Смотрящих? Дело не в том, как он себя ведет по отношению к нам, не в том, что по его вине умер настоятель, и даже не в том, что от его рук сейчас страдает Джером, запертый в подвале.
Все это не так уж важно. В конце концов - все мы монахи, и когда проходили посвящение, то знали, что наша жизнь будет более тяжелой, по сравнению с жизнью обычных людей. Это наш выбор. Мы готовы безропотно нести бремя невзгод, что посылает нам небо и вера в Свет никогда не оставит наши сердца. И неважно, в каком обличье приходят невзгоды - в виде бабочки-капустницы, пожирающей урожай или отряда Серых. Но когда события перестают касаться только нас, выходят за границы монастыря, то этого уже совсем другой разговор.
Я уверен, что ты заметил резкую перемену в моем поведении. Вчерашний шутник за одну ночь превратился в малознакомого тебе интригана, который только и делает, что строит козни. Буду честен, все так и есть.
У меня есть тайна, в которую не был посвящен даже ты.
Случается, что меня посещают пророческие видения. Я до сих пор не понимаю, откуда они приходят, и, наверное, так и не пойму. Мне неизвестно кто мои родители, возможно, это их мрачное наследие? Это происходит не так уж часто - всего раз или два в год. Говорят, пророческий дар передается через несколько поколений… Да, я вижу будущее, но не всегда это что-то важное. Чаще всего какие-то пустяки, о которых не стоит даже вспоминать. Но этой ночью мне приснился сон, который я не могу оставить без внимания.
Это видение было о нашем городе, о монастыре и о Пелесе. Он страшный человек, поверь. По его вине погибнут сотни, нет, тысячи людей. Он будет править нашим краем, и держать его жителей в постоянном страхе. Он правитель расчетливый, не знающий жалости и сострадания. Живое олицетворение того, против чего боролся Святой Мартин. Монастырь станет тюрьмой, а братья, и ты, даже ты - Клемент, станете в ней тюремщиками. Прости, но я не хочу этого. Да что там говорить, в моем сне много чего было, но у меня нет желания упоминать об этой мерзости.
Себя я в этом сне не нашел, поэтому боюсь, что моя участь в любом случае достаточна печальна. Вот так вот.
Ты можешь возразить мне, и сказать, что сон - это всего лишь сон и то, что мне привиделось никак не связано с настоящим. Мол, воображение разыгралось. Нет, Клемент, нет. Я умею отличать пророческие видения от обычных. После пробуждения я ЗНАЮ, что так будет, точно так же, как ты знаешь, что солнце непременно встанет на востоке. Хотя, если бы солнце разок встало на западе, я был бы только рад этому. Надеюсь, ты понял, на что я намекаю…
Раз ты читаешь эту записку, значит, меня уже убили телохранители этого монстра. На этот счет у меня нет особых иллюзий. Не знаю, сумел ли я убить этого человека до того, как они до меня добрались, надеюсь, что все-таки сумел. Но если нет, то хорошенько подумай над тем, что я тебе сказал. Поверь, если я решил пойти на убийство и не пожалел свою собственную жизнь, значит было ради чего.
Пока Пелес жив нам не будет покоя. Не смею ни к чему призывать тебя. За годы нашей дружбы, я узнал тебя как рассудительного и умного человека, на которого можно положиться. Уверен, что какое бы ты не принял решение, оно будет правильным.