Монарх от Бога
Шрифт:
Ночь и следующее утро прошли в стане спокойно, лишь сам Александр не находил себе места. Он волновался по той причине, что догадывался о задуманном императором сверхважном деянии. Тот и отослал своего брата из Константинополя, чтобы он не стал помехой в замысленном. Ближе к полудню Александр взял с собой десять воинов, велел главе тагмы следить за воинами и сказал:
– Я скоро вернусь, Зинон.
Прискакав к опушке леса, Александр послал на дорогу, ведущую в Константинополь, трёх гвардейцев и наказал им искать среди путников тех, кто шёл или ехал из столицы. Однако ожидания его оказались напрасными: воины вернулись ни с чем. Он понял, что такого не могло бы случиться,
– Слушаю, государь, - сказал Зинон, застыв перед Александром.
– Вот что, Зинон. Ты всегда был предан императору. Послужи и на сей раз. Нам нужно немедленно вернуться в Константинополь, любой ценой войти в него и спасти Божественного. Если до полуночи не будем в Константинополе, Магнавр захватят заговорщики.
– Но Божественный отправил нас на рубеж Болгарии. Там наше место, - возразил Зинон.
– Верно. Но лично я не получал от Божественного такого повеления. Пришёл посыльный от великого доместика и передал якобы волю Льва Мудрого. Вот я и насторожился.
– В таком случае нам нельзя медлить, государь, - ответил Зинон.
– Ты рассуждаешь верно. Поднимай тагму в седло.
И вскоре гвардейцы покинули лес за Силиврией, и тагма на рысях помчалась в Константинополь.
Минувший день в столице прошёл так, как его задумал Лев Мудрый.
Несмотря на усиление боли в левой груди, он размышлял здраво и утром дал согласие отнести его, но не в Святую Софию, а в зал Августеон. Он велел торжественно облачить себя, при этом наказал Тавриону:
– Собери немедленно в Августеон всех сановников, позови сенаторов, вельмож. И дай мне носильщиков.
В опочивальне появились четверо сильных воинов. Они укрепили на ножках кресла ремни, посадили императора в кресло, вскинули ремни себе на шеи и понесли его в зал Августеон. События развивались быстро. И их течение никому, кроме императора Льва Мудрого, не было ведомо. Вскоре зал Августеон был полон. Принесли императора. За ним следом пришла Зоя-августа, держа за руку сына. Едва кресло поставили на возвышение, как сбоку от императора встал Таврион. Подняв руку, он возгласил:
– Божественный просит всех вас шествовать с ним в храм Святой Софии, чтобы почтить день памяти любимого нами апостола Иоанна Богослова.
Вперёд вышел премьер-министр Астерий и с поклоном сказал:
– Воля Божественного превыше всего. Мы следуем за ним.
Носильщики подняли кресло и понесли. За императором шла Зоя-августа с сыном, дальше потянулись все сановники и сенаторы. К храму Святой Софии Таврион вёл процессию ближним путём, через аллеи парка к западным воротам, за которыми неподалёку высился собор. В нём императора с приближенными ждал весь клир во главе с патриархом. Так было из года в год на день Иоанна Богослова. Но сегодня всё было по-другому. Больной император появился в храме с иной целью. Знали об этом пока лишь двое: Лев Мудрый и Таврион. Логофет верил и в храме поднял всех священнослужителей на то, чтобы они свершили обряд венчания семилетнего Константина Багрянородного на императорство.
– Сын мой, это повеление Божественного?
– Не сомневайся, святейший, а подойди к нему и благослови. Он всё и скажет.
Патриарх подошёл к императору, осенил его крестом и осведомился:
– Божественный, ты возносишь сына на престол?
– Да, святейший. И начинай обряд немедленно. Господь уже позвал меня к себе, я скоро уйду.
– Прости, Божественный, что я задел твою рану.
Евфимий посмотрел вокруг и на сановников, которые пришли со Львом Мудрым, и не увидел царя Александра. Он хотел спросить, где царь, ведь ему должно быть на венчании племянника, но промолчал. Понял, что Александр удалён неспроста, и распорядился начать обряд коронования.
В храме всё пришло в движение. Запели два хора: мужской и женский. Зазвонили малые колокола, подвешенные в нишах над алтарём. Ярко запылали зажжённые новые свечи. Кресло с императором перенесли на амвон. Открыли врата в алтарь, а сам патриарх приступил к обряду венчания отрока на императорство.
Сам Багрянородный был взволнован и даже напуган тем, что так неожиданно вершилось над ним. Он шёл в храм на богослужение, как прежде хаживал не раз. А теперь ему предстояло восшествие на трон. И отныне ему некуда да и нельзя было прятаться от народа. Ему нужно управлять народом, вести его за собой. Как тут не дрогнуть семилетнему отроку!
Обряд завершился довольно быстро. Багрянородного увенчали короной, помазали миром, провели по алтарю, хор вознёс здравицу в его честь - и он уже монарх великой империи. Господи, на кого же ему опереться? Багрянородный посмотрел на отца. Тот поддержал его взором. И мать подбадривающе-ласково улыбнулась. Как тут не расправить плечи? И он их расправил и голову поднял выше. Он отдал себя во власть судьбы, и всё встало на своё место.
Он уже помазанник Божий, и теперь его долг думать и заботиться о благе своих подданных. В этот час он не мог ведать, что судьбой начертано ему нести имя Божественного Багрянородного императора ровно сорок семь лет. Подобного Византия не знала и не будет знать впредь. Не ведал Багрянородный и того, что в этот знаменательный и торжественный день наступит для него череда жестоких потрясений.
Во дворце Магнавр ещё продолжался праздничный пир по случаю восшествия на престол Константина Багрянородного. А его дядя Александр уже приближался с шестнадцатью тысячами конных гвардейцев к Константинополю и с возрастающей яростью возносил в небо клятву покарать всех, кто обманул его. В число этих «обманщиков» попадали Лев Мудрый, Зоя-августа, их сын и многие сановники, преданные Льву Мудрому. Весть об обмане Александр получил на пути к столице от своего молодого друга, патриция Неофита. В час коронования Багрянородного он оказался в храме Святой Софии. И счёл своим долгом уведомить своего порфироносного друга, как величал Неофит царя Александра.
Но весть о приближении к столице кавалерии, ведомой Александром, была донесена служащим в секрете молодым Диодором до епарха Форвина, и он поспешил уведомить о том Льва Мудрого. Император не сразу сообразил, что делать, спросил Форвина:
– Брат-сумасброд и может наделать беды. Как его остановить?
– Божественный, тебе не следует останавливать его и будить в нём зверя. Пусть придёт во дворец, и мы вместе с ним выпьем чару вина в честь Багрянородного. А вот тагму кавалерии нам не нужно пускать в город. Надо повелеть Зинону увести её в казармы.