Монарх от Бога
Шрифт:
– Выходит, что ищут тот колодец?
– Да, ищут. По повелению папы римского Александра Первого, который жил в одно время со святым Климентом, и это долг каждого папы, вступающего на престол римской церкви.
– Удивительно. А я этого не знал, - разочарованно вздохнул Багрянородный.
– Получается, что они продолжают искать.
– Будь моя воля, я бы запретил римлянам копаться в нашей земле, - сказал Гонгила.
Ему возразил священник Григорий:
– Зачем запрещать? Пусть ищут. Папа Климент - один из первых христиан, пострадавших за веру.
– Но он же обманул тавров. Это не по-божески. И святость его мнима, - рассудил Гонгила.
Наконец
– Божественный, я помню твоего деда императора Василия, Он побывал у нас, и мы в его честь устроили конные скачки. Ещё ему подарили пару тавридских скакунов, быстрых, как молния.
Диомид приветствовал и Елену, как царственную особу. Поцеловал ей руку и позвал её и Константина на своё судно.
Когда подплывали к берегу, Багрянородный с удивлением отметил, что издали ничем не примечательная крепость вдруг поднялась и стала похожа на неприступную цитадель.
– Когда в последний раз к Херсонесу подступали враги? Сумел ли он выстоять?
– спросил Багрянородный.
– Слава Богу, уже многие десятилетия наш город не знает нашествия врагов. Вот только римляне досаждают раскопками чуть ли не каждый год, - посетовал Диомид.
– Мы попросим папу римского прекратить наезды, - пообещал император.
– Но лишь в том случае, если они наносят нам ущерб.
С берега бухты Диомид повёз на колеснице Константина и Елену в крепость, но не во дворец, а в храм Святого Василия Великого.
– Молебен в честь тебя, Божественный, исполняют. Потому почти наш храм вниманием, - попросил Диомид.
Константин и Елена провели в Херсонесе два дня и тоже, как римляне, пытались разгадать тайну исчезновения папы римского Климента. Им это не удалось. Константин понял, что поиски бесплодны, сказал римскому легату:
– Ты, римлянин Марин, передай папе Иоанну, что император Византии Константин Багрянородный против ваших поисков мощей Климента на Херсонской земле. Вы наносите нам ущерб.
Сухой и желчный Марин, даже не соизволив поклониться императору, ответил:
– Вселенская римская церковь имеет право искать мощи своих святых там, где их можно найти. Мы не исчерпали возможности.
– Не заносись, римлянин Марин. Передай папе Иоанну, что всё находящееся на нашей земле принадлежит Византии. И это твоё пребывание в Херсонесе последнее.
На третий день после прощальной трапезы и молебна Константин и Елена покинули Херсонес. Диомид проводил их до корабля.
– Дай тебе Бог, Багрянородный, долгих лет жизни и благополучного царствования, - сказал он на прощание.
Караван судов с поднятыми парусами, при попутном ветре покинул бухту Херсонеса и поплыл к Константинополю. Ладьи воеводы Посвиста, как он и обещал, провожали императора.
Глава одиннадцатая. ОТКРОВЕНИЕ ЕЛЕНЫ
В эту ночь, накануне своего дня рождения, Елена не могла уснуть. Стояла духота. В каюте, казалось, нечем было дышать. Она долго ворочалась в постели, пытаясь отделаться от беспокоивших её мыслей о грядущем дне. Предчувствие говорило ей о том, что её ждёт нечто страшное и непредсказуемое. Елене было отчего беспокоиться. Ещё вечером она была напугана тем, что услышала на палубе дромона от воинов, которые несли бдение. А говорили они о том, что не сегодня-завтра императорские суда встретятся в море с болгарскими пиратами, или восставшими воинами, которые уже появились из дунайского гирла, миновали Жебриянскую бухту и приближаются к судам Багрянородного с намерением отрезать им путь к Константинополю, напасть на них и захватить императора в плен. Елену не успокаивало то, что под рукой Багрянородного тысяча отважных воинов и что их сопровождают почти сто русских судов, на каждом из которых сорок ратников. Странным было то, что, узнав о предстоящем нападении болгар, она переживала не за себя. Она была уверена, что даже свирепые пираты ей ничего не сделают. Елена страдала за Константина. Помнила она, что они и раньше покушались на его жизнь. Чего стоило сражение с болгарами на реке Ахелое! Но тогда рядом с Багрянородным был её отец, он-то и спас императора от плена. А теперь на кого положиться, если болгары подойдут силой в три-пять раз большей, чем у русов и византийцев?
И Елена подумала, что сейчас настало самое время спасти Константина от верного плена. Надо лишь разбудить его и убедить покинуть медлительный дромон и уйти на лёгкой памфиле от опасных берегов в открытое море. Беспокойство Елены переросло в жажду действия. Была уже вторая половина ночи, когда она встала с ложа, надела одежду воина и вышла из своей каюты. В темноте она добралась до соседней каюты, где спал император, и наткнулась на верного стража, евнуха Гонгилу. Он видел в темноте, словно ночной зверь, и, положив большущую лапу на плечо Елены, спросил:
– Что тебе нужно, дочь Лакапина?
– Гонгила, я боюсь за Багрянородного. Его надо спасать.
– Спасибо, благородная. Но кого ему бояться?
– Предчувствие меня томит, болгарские пираты вот-вот нападут.
Сон у Константина был чуткий, он услышал разговор, узнал голос Елены, встал, оделся и вышел.
– Ночь душная, и мне не спится, - сказал Константин.
– О чём у вас речь? Идёте на палубу, там прохладнее.
Багрянородный был спокоен, и Елена не стала изливать свою боль. На палубе было тесно. Одни воины спали прямо на досках, другие застыли у бортов. Выходило, что ночь была тревожной не только для Елены, но и для бывалых русских ратников. Многие из них помнили о коварстве болгар по сражению на реке Ахелое и теперь считали, что хитрые болгарские воеводы вновь придумают какую-нибудь охотничью уловку и обведут молодого императора. Гонгила, ведя Елену и Константина к свободному месту, заметил, как бы соглашаясь с дочерью Лакапина:
– Да, сегодня и впрямь беспокойная ночь.
Но на море, кроме всплесков воды под ударами весел, никаких других звуков не было. Стоял полный штиль, море не колыхалось. Воздух застыл в покое, небо было чистое - ни облачка, крупные звезды купались в морской глади. Судя по Полярной звезде, дромоны шли строго на запад. Елена и Константин застыли у борта и, всматриваясь в ночную тьму, молчали. Гонгила высился позади них, держа левую руку на рукояти меча. Гребцы трудились дружно, и дромон шёл хорошим ходом.