Mondengel II: Чёрный Трон
Шрифт:
Подросток интенсивно зашевелил мандибулами. После подобных загадок его желание попасть в отцовский клан усилилось вдвое.
Рядом зашумела река. Впереди мелькнул силуэт, затем послышалось вскрикивание какого-то животного.
– Мать на Охоте.
– Я уже понял.
Они подошли чуть ближе. Знакомая высокая крепкая и пышногрудая фигура склонилась над поверженным “боровом”. Животное напоминало крупного кабана с несколькими рядами бивней и тремя парами глаз. Mondengel знаком приказал сыну ступать прочь. Молодой яут тихонько поклонился.
– Счастлив был побеседовать с тобой, мой Кар’клей.
Альбинос тепло улыбнулся. Юнец исчез. Гуан-Тант’ер ещё некоторое время наблюдал за действиями Блаи-хад и лишь когда почувствовал всплеск радости, пронизанной чувством глубокой привязанности, вышел из укрытия.
– Ты слишком долго меня не замечала. Теряешь сноровку.
Она встала с земли и застрекотала.
– Прости, я... задумалась.
– И о чём же ты думала? – лукаво спросил он.
– О наших встречах, мой рла.
Она обняла его, заглядывая в золотые глаза. До сих пор Вечер старалась отыскать в них взаимность.
– Ты вспоминаешь наши запретные развлечения?
Она робко улыбнулась.
– Не только развлечения, Гуан-Тант’ер. Мы умели полноценно проводить время друг с другом.
– Это было давно.
– Увы...
– Я пришёл выполнить своё обещание.
Блаи-хад провела кончиками пальцев по его сильной руке.
– Пойдём, – тихо шепнула она.
Вождь взял пойманную самкой дичь за заднее копыто и поволок за собой. Мантия периодически цепляла растительность, альбинос, не обращая на это внимания, плёлся позади, угрюмо смотря в землю. Вечер тревожно оглянулась на Кар’клейя и чуть притормозила, поравнявшись с ним.
– Ты так мрачен, мой рла... Я чувствую напряжение. Это из-за Неокроплённых, да?
Нижние мандибулы Лунного Ангела слегка шевельнулись, блеснув золотыми кольцами.
– Не только из-за них, Блаи-хад. Существуют факты и пострашнее этого. Последние события сильно разочаровали меня.
В изумрудных глазах яутки отразилась печаль.
– Я могу чем-нибудь помочь тебе?
– Да. Оттрахай меня так, чтобы я забыл, кто я такой...
Элдер был подавлен. Бушующий Сезон не позволял ему сосредоточиться на том, что происходило на боевом фронте. Мысли каждый раз постепенно отходили от грязных смут и падающих кораблей, возвращаясь к продолжению рода.
– Ты не представляешь, как я хочу улететь отсюда.
Они приближались к небольшому округлому строению, стоящему на берегу реки.
– Ты не выдержишь и вернёшься обратно. Сезон заставит твою плоть искать тёплого лона.
– Да. Поэтому я здесь.
Она беспорядочно зашевелила жвалами.
– Здесь? А почему не там? – самка кивнула в сторону горы, где обитала основная часть клана. – Из-за обещания?
Mondengel отрицательно покачал головой.
– Обещание тут ни при чём.
Блаи-хад насторожилась. Огонёк надежды загорелся где-то глубоко внутри.
– Поверь, лучше здесь, чем там, – со вздохом сказал он.
– Да. Я тоже так думаю.
Они дошли до просторной закрытой “беседки”. Самец зашёл первым, закинув тушу местного кабана в угол. Внутри было тепло, но не душно – система охлаждения всегда поддерживала нужную температуру. Каркас строения напоминал сплавленные друг с другом биомеханические кости, на которые
Блаи-хад зашла следом за Вождём и закрыла дверь. Альбинос стоял перед шкурами и задумчиво шевелил мандибулами, пытаясь сосредоточиться.
– Мой рла, я тревожусь о тебе.
Она подошла к нему, обняла со спины, затем аккуратно сняла мантию. Погладив по длинным тёмным валарам, самка начала расстёгивать ремни доспехов. Её нежные касания успокаивали напряжённые нервы. Инстинкты вновь начали погружать в себя, заставляя забывать о проклятых смутах и лицемерии, творящихся вне этой “беседки”. Раздвоенный язык скользнул по обнажённому торсу. Гуан-Тант’ер закрыл потускневшие от мрачных мыслей глаза. Ласки самки разгоняли серые давящие тучи, пробуждая дремлющую страсть. Он слышал, как она обнажилась, как упали на пол её доспехи, почувствовал, каким резким движением она содрала с него юсу. Давящий, удушающий голодный инстинкт. Кулаки Вождя сжались, когда она погрузила головку его члена в свою пасть и начала легонько подёргивать за кольцо. Приятное напряжение. Телепатический диалог.
– Я люблю тебя, Сетг’-ин-Нихкоу’те. До сих пор.
– Ошибаешься. Ты никогда не любила меня.
Клыки слегка сжали напрягшийся член.
– Как ты можешь думать такое? Я отдала тебе всё, всю себя.
– Это не любовь, Блаи-хад, – прорычал он вслух, ощущая, как по белоснежной коже волною прошла дрожь.
Погружение горячего органа в пасть. Глубоко, с лёгким заглотом и на всю длину. Её раздвоенный язык обхватил его, слегка сжав. Гуан-Тант’ер издал протяжный стон удовольствия. Самка проглотила порцию смазки.
– А что это тогда?
– Привязанность. Физическая, инстинктивная, будоражащая страсть и дразнящая чувства. Периодически проходящее явление, не так ли? – он посмотрел на неё сверху вниз, блеснув голодными глазами.
Белая рука потрепала валары и ухватилась за них крепкой хваткой. Он начал поступательные движения. Самка развела мандибулы. Её встречные движения дразнили самца. Внешняя чешуйчатая сторона пальца прикоснулась к яичкам, провела между ними, затем тыльной стороной ладони она начала поглаживания. Молча, не говоря ничего. Блаи-хад наслаждалась его близостью и обдумывала его слова.
– Почему ты так уверен в этом?
Член вышел из пасти самки, она ещё немного поласкала его руками, потеребила яички языком и легла на шкуры. Самец возвышался над ней, хищно блестели золотом кольца, унтары и глаза. Слегка рыкнув, он опустился на колени и припал к её грудям. Мощные мандибулы сжали нежную кожу до твея, клыки сомкнулись на соске. Самка выгнулась и застонала:
– Гуан-Тант’ер! Аууррр, да!
Он ведал её слабые места...
– Я знаю это. Насид-Меам, Биттмунд, Жйо-Ко, Скив, Ганерин, Битт, Крак-линд и Мроинд – все испили твоих соков, отведали твоей похоти, прикоснулись к твоему уязвимому нутру. Ты бросалась от одного к другому, ведомая страстями, кочевала из гарема в гарем. Сколько раз ты говорила каждому из них, что любишь?