Монета скифского царя
Шрифт:
– Согласен. Из вежливости могла бы меня о чем-то спросить.
– Чем занимаешься?
– А то ты не знаешь… Остап тебе не мог не сказать. Я – художник. Мне тридцать два года, и, что характерно, я до сих пор не женат.
– Твое семейное положение меня не волнует. – Дайнека удивленно остановилась: – Куда мы идем?
– В гости.
– К кому?
– Ко мне.
– Что за дикая идея? Ты – сумасшедший?
– Не вижу причин, чтобы не зайти ко мне в мастерскую и не выпить стакан
– Вот еще! – Она вырвала у него свою руку.
– Я приличный человек и не понимаю, чего ты боишься, – проговорил Влад с серьезным выражением лица. – Раз уж мы здесь, почему бы тебе не посмотреть на мои картины?
Дайнека была смущена и заинтригована одновременно.
– Я не знаток живописи.
– Чтобы понимать живопись, не нужно быть ее знатоком. Просто посмотришь и скажешь, что думаешь.
– Так просто?
Влад подошел к спортивной машине и распахнул дверцу:
– Прошу!
– Зачем? – опешила Дайнека.
– Поедем в мастерскую.
– Но ведь ты сказал, что живешь где-то рядом.
– Соврал, – сказал Влад и широко улыбнулся. – Моя мастерская – на Кутузовском.
– Это далеко.
– А ты куда-то торопишься?
– Да, в общем-то, нет.
– Ну, так садись в машину. Обещаю, что привезу тебя на это же место.
Мастерская Делягина располагалась на верхнем этаже высотного дома и занимала несколько комнат. Самая занимательная часть помещения находилась на чердаке: большая рекреация, кабинетик и неширокий опоясывающий балкон, с которого был виден проспект.
Осмотр начали с балкона, но у Дайнеки закружилась голова, и они спустились на нижний этаж.
Влад расставил картины, которые хотел ей показать.
– Ты смотри! А я – на кухню.
Дайнека добросовестно рассмотрела картины одну за другой. Многое не поняла, но ей понравилось все.
Влад вернулся с двумя кружками чая и распаковал жестяную коробку с печеньем.
– Ну, как?
– Талантливо, – проговорила Дайнека.
– Не говори ерунды! Просто покажи, какая картина тебе понравилась.
Не раздумывая, Дайнека взяла небольшую картину, на которой был изображен деревенский дом у реки, и показала ее Владу:
– Вот!
– Неожиданно… – выдержав паузу, тихо признался он. – Дом моей бабки под Калугой. Теперь там никто не живет. Она умерла.
– Мне очень жаль…
– Скажи, о чем ты думаешь, когда глядишь на эту картину?
– О тихом летнем вечере… – Дайнека мечтательно помолчала. – О том, что сквозь деревья проглядывает розовое небо, и скоро зайдет солнце. Еще о том, что хорошо бы искупаться в реке, пока совсем не стемнело. Соскользнуть в воду, вынырнуть и поднять брызги!
Не отрывая от нее взгляда,
– Хочешь, я тебя нарисую? – Он стал что-то искать. Вытащил из-за мольберта дощечку, прицепил к ней ватманский лист и взял толстый грифель. – Садись!
Дайнека растерялась:
– На стул?
– Да хоть на пол…
Определив его слова как приказ, Дайнека опустилась на кошму и замерла.
– Вот так… Теперь не шевелись, – скомандовал Влад и широкими штрихами стал черкать по бумаге, как будто размечая рисунок.
Он пристально смотрел на Дайнеку, потом переводил взгляд на бумагу и вновь на нее. Лицо Влада было непроницаемым. При взгляде на него могло показаться, что он рисует не Дайнеку, а гипсовый куб.
Она тоже смотрела на Влада, пытаясь угадать меру его таланта и «величину» его самого. В какой-то момент он показался ей настолько красивым и одухотворенным, что впору было зажмуриться.
Почувствовав холодок внизу живота, Дайнека устыдилась саму себя и спросила нарочито нетерпеливо:
– Скоро закончишь?
Влад подошел и протянул руку:
– Готово. Поднимайся.
Она встала и потянулась к рисунку, но он отшатнулся:
– Э-э-э, нет!
– Что это значит? – возмутилась Дайнека. – Покажи!
– Сначала пообещай, что посмотришь и честно скажешь: понравилось или нет.
– Обещаю.
– Тогда смотри. – Влад обернул рисунок и замер в ожидании.
Разглядывая свой портрет, Дайнека растерянно прошептала:
– Неправда…
– Что?! – Влад ненадолго развернул рисунок к себе: – Не похожа?
– Не в этом дело… Ты многое приукрасил. Я не такая красивая.
– Например?
– Глаза… Они не такие большие.
– Об этом можно поспорить.
– И губы… – Дайнека склонила голову на один, потом на другой бок. – Разве они такие?
– Ты и сама не знаешь, какая ты красивая.
Дайнека покраснела и опустила глаза:
– Боюсь, мне пора ехать…
– Я тебя отвезу.
Влад отвез Дайнеку к ее машине, оставленной у кафе. Они простились, ничего не обещая друг другу, и даже не обменялись телефонами.
Домой Дайнека попала только вечером. Тишотка сразу потащил ее на прогулку.
Она, конечно, пошла, но ей до чертиков хотелось улечься в постель, завернуться в пуховое одеяло, и чтобы оно обволокло теплом ее самое и ее мятущуюся душу. И чтобы этот лукавый, обманчивый мир остался за дверью. И чтобы ни одна кощунственная мысль или желание не проникли в ее тело и мозг.
Избегая думать о Владе, она тем не менее прибила подаренный портрет на стену и только потом позвонила Вешкину.
– Есть новости про папу?