Монголия в XIII–XIV веках

Далай Чулууны

В последнее время некоторые китайские историки, переоценивая роль Хубилая, безмерно восхваляют его и пишут о том, что он был якобы не монгольским хаганом, а китайским императором. Они ставят перед собой задачу не только принизить значение борьбы Ариг-Бога, но и зачеркнуть историю монгольского народа. 21 января 1962 г. газета «Гуанмин жибао» писала: «Хубилай внес крупный вклад в развитие нашего единого многонационального государства». Можно было бы привести еще много подобных цитат из публикаций, выходящих в КНР.

В работах наших историков также иногда проскальзывает известная переоценка роли Хубилая. Например, историк А. Амур пишет: «Даже некоторые историки говорили о том, что Хубилай-де положил начало распаду империи. Хубилай, сын (не сын, а младший брат. — Ч. Д.) Монкэ-хагана, начиная с того времени, когда сам Чингис-хан был жив, упорно занимался политическими вопросами; завоевал силой, подчинил и объединил Южный Китай, Тибет и многие другие страны Восточной Азии. В ту эпоху Хубилай

был самым умным и мудрым из потомков Чингис-хана. Так как Хубилай получил хорошее образование и обладал способностью управлять народом, то он и был избран ханом. Как бы то ни было, в ту эпоху именно Хубилай был тем человеком, который непременно должен был сесть на хаганский престол» [121] . Пусть в оценке Амура будет часть правды, но, чересчур преувеличивая роль Хубилая, он невольно затушевывает реакционные стороны его деятельности. Хотя война между братьями Ариг-Богом и Хубилаем и представляла собой ту же борьбу за престол между царевичами, которая часто вспыхивала в период средневековья, но, судя по ходу событий и конечному результату, в деятельности первого имелась прогрессивная тенденция — руководствуясь политической традицией Монголии, созывать великие курилтаи на монгольской земле и оставить центр страны на исконной монгольской территории, борьба же Хубилая преследовала цель нарушить указанную политическую традицию и перенести столицу монгольского государства в чужую страну [122] . Тем не менее нельзя забывать, что Ариг-Бог был одним из крупнейших представителей феодальной знати из «золотого рода» Чингиса — сторонников монгольской старины и что вся его деятельность, так же как и Хубилая, была направлена на защиту интересов господствующего класса, против народа. Но, как бы там ни было, при оценке их деятельности надо учитывать, что за борьбой между этими феодалами за хаганский престол стоял вопрос о судьбах монгольского государства.

121

А. Амур. Монгол-ун тобчи тэукэ, с. 387.

122

Ч. Далай. Юан гурний уеийн монголын туухийн зарим асуудал, с. 6; он же. Некоторые вопросы истории монголов в период Юаньской империи.

2. Перенос столицы монгольской империи

В XIII в. Каракорум был одним из крупных городов на Востоке. Он представлял собой тогда не только политический, экономический и культурный центр Монголии, но и крупный узел международных отношений.

Монголы объясняют название Каракорум по-разному, именуя его «хара хорин» («черная запретная крепость»), «хара курэм» («черные камни»), «хара хорум» («черные обломки»), «хара кэрэм» («черный замок»), «кор или кол хорин» («место, о котором запрещено говорить» или «место, куда запрещено ступать ногой») и «хорин гэр» («двадцать юрт») и т. д. Изучение значения всех этих словосочетаний, возможно, покажет, что они не совсем необоснованны. Например, в древности отводились специальные места, где собирались со всех сторон вожди племен для обсуждения государственных дел. Их называли «когэр хориху гэр», «йарилчаху гэр» или «когоролдэху гэр» («юрта, о которой запрещено говорить», «юрта переговоров» или «юрта бесед»), поэтому город назвали «когэр хорин» — «запретная крепость». Во Внутренней Монголии до недавних пор сохранялись земляные фундаменты двадцати юрт, поставленных рядами, как на улицах города, и назывались они «хорин гэр» — «двадцать юрт». Местные жители сообщают: «История говорит о том, что во времена Чингис-хана монголы поставили двадцать юрт в ряд и создали свою столицу. По этой традиции ставится княжеская ставка из двадцати юрт». Во времена Лигдэн-хана (1604–1634) отдавалось предпочтение княжеским ставкам, состоявшим из двадцати юрт. Вплоть до гоминьдановского периода во Внутренней Монголии ставилось двадцать юрт в самой середине юрточного города, собиравшегося во время пиров, устраивавшихся ноянами хошунов и сеймов.

Название Каракорума в китайских источниках передается как «Хэ-ла хэ-линь». Наши исследования осложняются тем, что едва ли возможно транскрибировать «курэм» или «хорум» как «хэ-линь». Тем не менее при рассмотрении каждого компонента сочетания становится ясным, что китайское «хэ-ла хэ-линь» происходит от монгольского «хара курэм» — «черные камни».

Некоторые историки считают, что город был назван Каракорум на том основании, что его построили на старых развалинах уйгурского города Каракорума (VIII в.). Тюркское «кара корум» — «черные обломки» соответствует монгольскому «хара курэм». Нет основания утверждать, что в монгольском языке это словосочетание заимствовано непременно из тюркского или что в тюркском — из монгольского. Так как когда-то было выбрано тюркское название Каракорум, несмотря на наличие монгольского «Хара курэм», и употреблено в литературе, в настоящей работе я также применяю это название, вошедшее в обиход и зарегистрированное в исторических трудах.

Известно, что Каракорум существовал

уже в VIII в., но в XIII в. он сильно вырос. В «И-ту-чжи» («Карты и описания всей империи») и других китайских источниках периода Цин отмечается, что Чингис-хан в 1220 г. построил г. Каракорум и сделал его своей столицей. Как указывает X. Пэрлээ, в европейской литературе название «Каракорум» впервые зарегистрировано как «Кара-корон» в 1246 г. [123] .

Из работ иностранных и монгольских историков, изучавших историю Каракорума, исследования X. Пэрлээ представляют наибольший интерес. Он рассматривает монгольское содержание термина на основании сравнительного анализа находок, содержащихся в прежних исследованиях, и редких материалов из исторических источников.

123

X. Пэрлээ. Монгол Ард улсын эрт, дундад уеийн хот суурины тов-чоон, с. 83.

Хотя Чингис-хан в 1220 г. и решил основать столицу своего государства в Каракоруме, но едва ли он успел выстроить город до своей смерти. Каракорум стал настоящей столицей империи во времена Огодэй-хагана.

По сообщению «Юань ши», в 1-ю луну года бин-шэнь, т. е. в 1236 г., монгольские князья и нояны собирались на пиршество по случаю завершения строительства дворца «Десяти тысяч спокойствий». В расширении города участвовало 1500 мастеров [124] .

Монкэ-хаган продолжил расширение Каракорума, и можно сказать, что именно при нем город достиг наивысшего расцвета. Однако, как отчетливо показал в своем исследовании X. Пэрлээ, в правление того же Монкэ-хагана Хубилай принял решение перенести столицу в другое место [125] .

124

Юань ши. Гл. 2, с. 5а-б.

125

X. Пэрлээ. Монгол Ард улсын эрт, дундад уеийн хот суурины товчо-он, с. 84; Книга Марко Поло. М., 1956, с. 84.

В «Юань ши» встречаются сообщения, в которых авторы, искажая действительное положение, пренебрежительно пишут, что хотя Каракорум в самом деле являлся столицей Монголии, но монгольские хаганы там не жили. Однако при исследовании положения Каракорума в эпоху Юань оказывается, что, хотя город в это время и не был главной столицей всей империи, он по-прежнему оставался политическим центром Монголии. Так, торжества по случаю наследования хаганского престола проводились главным образом в Каракоруме. Царевичи, императорские родственники и другие нояны, следующие по рангу за великим ханом, которые управляли коренной Монголией, также жили в Каракоруме. Главные силы монгольской армии размещались в районе Каракорума и в случае необходимости вызывались в Китай и другие страны.

По сообщению «Юань ши» и других китайских, источников, к концу XIII в. в Каракоруме получили большое развитие различные ремесла, и туда стали собираться купцы из многих стран мира. В городе проживало особенно много богатых купцов. Кроме того, в монгольских и китайских военных гарнизонах культивировались земледелие и огородничество. По всем этим причинам в эпоху Юань Каракорум не был покинут и по-прежнему оставался политическим и экономическим центром старой Монголии.

В источниках сообщается о том, что в период правления Тэмур-хагана (1294–1307) Каракорум был перестроен, но не уточняется, какие работы там были произведены.

В Каракоруме намечалось построить красивый дворец для Хубилая, который по приказу Монкэ-хагана управлял северными округами Китая. В этот же период Хубилай лелеял мысль сесть на хаганский престол после Монкэ. По данным некоторых источников, он доставлял старшему брату (любителю выпить) всевозможные китайские вина и, спаивая его, тайно беседовал с ним о важных государственных делах. К этому времени он уже решил построить себе дворец, не уступающий по красоте каракорумскому, вблизи Долоннора в южной части Монголии. Монкэ-хаган поддержал эту затею.

В 1252 г. китайский чиновник Яо Шу посоветовал Хубилаю построить новый город в местности Цзиньляньчуань и назвать его Кайпин [126] . Хубилай, приняв предложение Яо Шу, собирался немедленно начать строительство нового дворца, но столкнулся с противодействием других монгольских крупных ноянов. В частности, нояны Ариг-Бог и Аландар, разгадавшие замысел Хубилая, неоднократно напоминали Монкэ-хагану о таящейся в этом опасности для трона. Тем не менее возможно, что в 1255 г. Монкэ-хаган дал Хубилаю разрешение построить новый город. Тогда Хубилай не ставил вопроса о переносе столицы Монголии в другую часть страны, и такая мысль, очевидно, не приходила в голову Монкэ-хагану. Позволяя Хубилаю построить новый город, Монкэ-хаган рассматривал последний лишь как административный центр для управления Китаем.

126

Юань ши. Гл. 2. Цзиньляньчуань — местность, связанная с выдающимися событиями в истории монголов.