Моника 2 часть
Шрифт:
– Не говори об этом больше! – гневно возмутилась Моника.
– Еще я понял, что приобрел твою любовь с примесью ненависти. Мы были бесчеловечны, но почему ты приняла эту свадьбу? Никакая женщина в мире не выдержала бы! Как тебе удалось…?
– Ты бы убил Хуана, сестру… Твой рассудок был на грани…
– Я лишь хотел вырвать правду, которую она знала! Почему ты не рассказала? Я повел себя как безумный, но это случилось потому, что обстоятельства свели с ума. Когда я увидел, что ты согласилась на предложение Хуана, я должен был думать, что ты его любишь, любила или совершила грех прелюбодеяния, в этом случае, возможно, не я принудил наказывать тебя неравным
– Хорошо, но ты не ответил на мой вопрос: где Хуан?
– Посмотри туда, в то окно. Посмотри на порт, в море, рядом с Фортом… Что ты видишь?
– Береговую охрану… Охрану с флагом Франции…
– Корабль Галион, первый часовой берегов Мартиники, чтобы сражаться с контрабандой и другими действиями, где руки Хуана не были чисты… Его грехи простительны, но они должны быть искуплены… Хуан там…
– На Галионе? Задержан? В тюрьме?
– По требованию губернатора Мартиники он едет в Сен-Пьер давать отчет по обвинениям, по которым Колониальное Британское Правительство Доминики потребовало его экстрадиции…
– Ты на него заявил… ты…? Ты обвиняешь его…?
– Единственное, в чем смог его обвинить. Я сделал возможное и невозможное, чтобы вернуть тебя, когда узнал правду, отягощенную обстоятельствами болезни, по словам доктора Фабера ты страдала…
– Ренато, этот корабль уехал… Он увез Хуана! – встревожилась Моника.
– Конечно. Хуана и всех членов экипажа…
– Но этого не может быть! Его увезли туда, а я… я…!
– Мы выйдем завтра или послезавтра на корабле, на котором будут все необходимые удобства.
– О нет, нет! Не увидев его? Не поговорив? Нужно остановить этот корабль! Мы немедленно выезжаем!
– Немедленно невозможно. Я сказал завтра или позже, потому что ожидается пассажирский корабль и…
– Люцифер готов.
– Вижу, ты неумолима. В конце концов, раз ты так настаиваешь, то мы вернемся на Люцифере, как только организуют команду, чтобы выйти в море.
– Где ребята Хуана? Сегундо мог бы вести… и Колибри… Почему ты оторвал меня от них? Почему позволил тем людям схватить их?
– Я ничего им не сделал. Члены экипажа Люцифера схвачены и отправлены с капитаном под надзором береговой охраны, как ты видела. Не говори, что будешь помогать Хуану…
– Хуан был добр с тем ребенком, великодушен и человечен со всеми, кто от него зависел, – усердно защищала Моника. – На Люцифере не было жестокости, как на твоих землях в Кампо Реаль… Лучше я помолчу, Ренато, но ты на самом деле ничего не знаешь, не можешь ничего понять… Кто есть Хуан… какой он…
– Поразительный, правда? – намекнул с изящной иронией Ренато.
– Да. Хотя ты и не можешь поверить и понять, ты говоришь верное слово: поразительный…
– Я не знал тебя как актрису, Моника. Я нахожу очень тонкой и женственной форму твоей мести. Твое оправдание достоинств этого негодяя, дикаря…
– Хуан не негодяй и не дикарь! – взвилась Моника по-настоящему гневно. – Хуан лучший человек, которого я знала!
– Моника, как далеко ты хочешь зайти? Понимаю, ты должно быть, сошла с ума, расстроена. Ты другая, да… другая, ты совершенно изменилась. Все в тебе другое, начиная с цветастого платья, глупого, несвойственного женщине твоего положения, хотя ты и выглядишь в нем красивой, словно твое презрение и красота хотят меня наказать. Сделай это, сделай. Я заслуживаю, потому что не понял твою любовь, не сумел тебя полюбить!
Ренато Д`Отремон порывисто приблизился к Монике, но она отступила, на миг
– Моника, ты можешь мне сказать, любишь ли Хуана?
– Люблю ли его? Не знаю… это неважно… Он меня не любит, и никогда не полюбит…
– Что ты сказала? – спросил удивленный и смущенный Ренато. – В таком случае, он столько сделал… почему он сделал это? Почему?
Моника вновь сжала губы, прищурилась, и на миг ее лицо отразило другую Монику, страдающую, покорную, связанную обещанием молчать. Но это было лишь на миг… Новая женщина вновь вернулась, и с двусмысленной гримасой на губах проговорила:
– Как может волновать тебя то, что чувствует он или я? Правда в том, что у меня нет ни единой жалобы против Хуана. Хорошо или плохо, что ты вручил меня ему, но ты наложил на меня обязательство быть его женой. По той или иной причине я поклялась на коленях перед алтарем, а я еще ценю свои клятвы.
– Хорошо. Все, что я сейчас сделал, направлено на то, чтобы исправить мою ошибку, чтобы вытащить тебя из ада, куда я вверг тебя, а теперь этот ад тебя радует…
– Когда ты швырнул меня, я предпочитала сто раз умереть, чем чувствовать себя в руках Хуана, – вспоминала взволнованная Моника. – Вдобавок ко всему наихудшему, самая ужасная агония была для меня даже лучше, чем то, что этот человек волочил меня по дороге, через моря, как мог тащить свою добычу вандал. В стенах каюты Люцифера я плакала и умоляла, терзая тело и душу, прося Бога послать мне скорейшую смерть. Если бы ты тогда побежал за мной, если бы настоящее чувство справедливости и человеческого милосердия владело тобой, чтобы остановить нас, я бы поцеловала следы твоих ног. Но в этом мире все имеет свое время, час, шанс…
– Что ты хочешь сказать? – сетовал Ренато.
– Мы должны думать о плохом до того, как сделаем его… Такую ошибку, как твою, исправлять уже слишком поздно, будет только хуже. Ты понимаешь?
– Должен понимать. Ты прекрасно разъяснила, – огорченно согласился Ренато. И тоном изящной иронии, заметил: – Полагаю, тебе не помогли мои горячие извинения, с помощью которых я всей душой хотел вырвать тебя из примитивного романа с Хуаном, этим грязным лодочником…
– Часто грязи больше во дворцах, а в простом Люцифере больше света, – гордо упрекнула Моника. – Слава Богу, теперь я другая, Ренато. Я жена Хуана Дьявола или Хуана Бога, как я зову его. И как жена знаю, что ты осудил его со всей жестокостью за незначительные грехи, когда он мог осудить других за грехи более тяжкие, и не осудил… Как я полагаю, его подвергают гонениям и снова несправедливо плохо обращаются, и мне больше ничего не остается, как быть с ним, встать на его сторону, защищать против обвинений, которые ему предъявлены, бороться за его жизнь и свободу… Если ты хочешь на самом деле что-либо сделать для меня, то найми работников на корабль и позволь мне немедленно поехать туда, где находится он…
– Я доставлю тебе это удовольствие! – согласился Ренато с оскорбленным достоинством. – Я возьму на себя хлопоты, о которых ты просишь… Мы выйдем в море на твоем чудесном корабле и сделаем все возможное как можно быстрее…
– Это единственное, за что я буду благодарна тебе всей душой!
В дверях Ренато обернулся, чтобы посмотреть на новую Монику, чувствуя неожиданную злость, такую болезненную, досадную, тонкую горечь провала, что не выдержал и сказал ей иронично:
– Благодарю тебя, что напомнила еще раз, какой я несвоевременный и неумелый… У твоих ног, Моника!