Моно логи. Том 6
Шрифт:
– Но я, мля, для связки слов, на!
– Понятно. Ты безнадежен.
С появлением дома ребенка я, конечно, стал более сдержан в выражениях. Но, тем не менее, я продолжаю считать нормальным тот факт, что у всех нас есть жопа, а у сильной половины человечества есть еще и яйца (впрочем, они есть и у некоторых представителей прекрасной половины). А когда сын подцепил от кого-то слово "блядь", я не стал его ругать за это, а просто объяснил, что это – жесткое и грубое ругательство, которое не культурно употре… в повседневной речи, и которое допустимо в ситуации,
Иными словами, кошку зовут кошка, но только не тогда, когда ты наступил на нее ночью.
Недавно прихожу домой, и Света просит меня поговорить с ребенком.
– Он в садике стал говорить "Екарный бабай!"
– Хех. И что? Это не самое страшное выражение, которое он может принести домой. Кстати, это не от меня он подцепил. Я так не говорю.
– Так Я говорю! Это мое выражение! И мне неловко, что ребенок его в садике употребляет. Ты же папа! Поговори с ним по-мужски. Попроси это выражение не использовать!
– Лады! Сынок! Иди сюда, батьке надо с тобой серьезно поговорить! Слушай! Мне тут сорока на хвосте принесла, что ты в садике стал часто говорить "Екарный бабай!"
– Да, папа.
– А ты в каком контексте это выражение употребляешь? Вряд ли ведь ты зачитывал друзьям "Меч без имени", да? Или к вам заходил некий пожилой пассивный гомосексуалист?
– Папа, а что такое гомосексуалист?
– Ты это, не отвлекайся. Когда ты это выражение употребляешь?
– Когда сильно удивляюсь чему-то.
– Понял… Сынок, маме это выражение не нравится. Давай мы его на что-то заменим? Давай, когда ты удивляешься чему-то, ты будешь говорить: "В рот мне ноги!"
– В рот мне ноги!
– Отлично! Договорились?
– Да в рот мне ноги!
– Значит, договорились. Света, проблема решена! Ребенок больше не будет говорить "Екарный бабай"!
– Да, но он теперь будет говорить "В рот мне ноги"!
– Ну и хорошо. Тебе неловко было почему? Потому что ребенок подцепил ТВОЕ выражение. А теперь он использует мое. Мне – не неловко.
Утром веду ребенка в сад. Раздеваемся… В этот момент заходит его закадычный друг Ярик. С мамой, разумеется.
Я: Здравствуйте!
Стас: В рот мне ноги, да это же Ярик!
Мама Ярика: Екарный бабай…
Ну а в качестве финала этой истории про матершину в доме – зарисовка "Утро".
Утро понедельника. Я – уже за столом, кушаю кашку, пытаясь не упасть мордой в тарелку. Из детской выходит похожий на зомби Стас, только что проснувшийся и плохо соображающий, кто он, и где он. Выходит, с закрытыми глазами шлепает к столу, садится напротив меня. Грустно смотрит на меня, на тарелку с кашей, подпирает рукой голову и глубокомысленно изрекает:
– Вот бьядь…
Кажется, ребенок усвоил, в какие моменты матерные выражения допустимы.
13. Имена
– Света, а ты Шрайка помыла?
– Сам мой Повелителя Боли. Он колется!
Нормальный диалог в нашем доме. А все почему? Потому что многие вещи у нас
– Стас, Ольгу Владимировну мне принеси! Безе буду готовить!
Или:
– Света, в "Икею" поедешь – Варю мне новую купи, ладно? А то у старой жопа выпала.
Зачем? Я понятия не имею. Как-то так сложилось. Так оно как-то веселее, что ли.
Я не придумываю вещам имена. Они придумываются сами собой. То есть вот появилась вещь, и как-то внезапно получается, что у нее есть имя. Чаще всего логике это не подчиняется вообще. Вот принес я домой планетарный миксер, и понял, что зовут его Санёк. Просто посмотрел на него, и понял: Санёк!
Но чаще имена приходят в дом вместе с вещью.
Первую Варю мне подарила подруга, ныне живущая в Минске. Варя – это икеевское ситечко для муки. Аня принесла ее, вручила мне, и сказала: "Ее зовут Варя!" Почему Варя – никто не знает. Наверное, как у меня с Саньком. Пару лет спустя Аня не помнила ни почему именно Варя, ни даже того факта, что это она придумала Варе имя.
Шрайк – это крутая бошевская мясорубка с набором терок. Я пару лет назад решил сварить пиво, а для пива мне потребовалось перемолоть ячменный солод. Я взял нашу старую электромясорубку, которая служила нам верой и правдой 10 лет, засыпал в ячменя и включил.
У мясорубки разом стерлись, кажется, все шестерни, а жена посмотрела на меня так, что я на следующий же день достал из заначки, которую откладывал на поездку в Припять 10 тысяч, и пошел покупать новую мясорубку. И правильно сделал, потому что год спустя Киев закрыл для русских доступ в Припять. Вообще. Так что "Фонд Припяти" переименовался в "Фонд Питера"… В который я тоже не еду, но уже совсем по другим причинам.
Так в нашем доме появился Шрайк. Собственно, имя у мясорубки появилось на второй день обитания. Поскольку мясорубка – еще и терка, а точнее – набор из нескольких терок, то я, естественно, решил чего-то на ней натереть. А отмывая насадку после использования, порезал ей руку в 11 местах.
Демонстрируя жене окровавленную ладонь, я сообщил: "Отныне мясорубку зовут Шрайк!"
Как и я, читавшая "Гиперион", Света согласно кивнула. Если кто не читал – поясню: Шрайк – это трехметровое стальное черт знает что, состоящее из неимоверно острых шипов и лезвий. Прикоснуться к Шрайку и не порезаться или не уколоться – невозможно. Да и вообще, если ты встречаешь Шрайка, то прикоснуться к нему будет твоим последним желанием. Во всех смыслах.
Проще всего было с блендером по имени Ольга Владимировна. Его нам тоже подарила подруга. Я взял коробку в руки, а на ней – маленькая наклеечка: "Ольга Владимировна". Зачем? – Леший его знает. Но мы единогласно решили, что это имя устройства. Так и получилось, что мясорубка вроде как женского рода, но она – Шрайк. А блендер – вроде как мужского, но при этом его зовут Ольга Владимировна.
Наверное, поэтому, когда ко мне в офис пришел мужик, и в ответ на просьбу записать на бумажке свои ФИО, вывел: "Иванова Ольга Валерьевич" я даже не удивился, и так и перенес его в базу компании.