Мономах. Снова в деле
Шрифт:
— Ну, — замялся майор, не ожидавший, что симпатичная блондинка так скоро догадается о цели его визита. — Почему вы решили, что меня интересует смерть вашей родственницы?
— Потому что лично я не совершила ничего противозаконного. Моя жизнь весьма однообразна: дом, работа и ничего более. Никаких происшествий, никаких эмоциональных встрясок. За последние полгода лишь одно событие потрясло меня до глубины души — смерть моей тети. Вывод напрашивается сам собой — вы пришли сюда для того, чтобы поговорить со мной об этом ужасном происшествии.
— Да, вы правы, — вынужден был согласиться Балахов и оглянулся в поисках стула.
Снежана жестом предложила майору присесть на мягкий кожаный диван и спустя несколько секунд устроилась рядом. Закурив сигарету, пытливо посмотрела на Балахова и чуть насмешливо улыбнулась:
— Ну, майор, задавайте свои вопросы.
— Скажите, почему ваша тетя переехала в Воскресенск?
— Не знаю. Наверное, потянуло в родные места… Насколько мне известно, она давно носилась с этой идеей — обменять свою квартиру в Новосибирске на жилплощадь поближе к Москве. А когда ее мужа отправили на пенсию, подвернулся один вариант. Воскресенск не самый плохой город, верно?
— Верно, — вынужден был согласиться Балахов. — Вы часто с ней встречались?
— Скорее, нет. Перезванивались часто, а вот чтобы ездить друг к другу в гости — это нет. Сами понимаете, я ведь работаю. У меня редко выпадают свободные дни.
— Скажите, Снежана, а кто, по-вашему, мог убить вашу тетю?
Пожав плечами, девушка тяжело вздохнула.
— Не знаю. Подобный вопрос мне задавал и следователь. И мне показалось, что он почему-то подозревает именно меня. Только зачем мне было убивать свою тетку? После ее смерти мне досталась однокомнатная хрущевка в Воскресен-ске, парочка дорогих украшений, но, согласитесь, это не повод, чтобы совершить подобное преступление.
— Как вы считаете, у Веры Михайловны могли быть враги?
Снежана грустно усмехнулась и покачала головой.
— Боже мой, какие враги могут быть у шестидесятилетней, больной женщины?!
— Не забывайте, что ваша родственница в свое время работала в секретной лаборатории, — негромко заметил Балахов.
— Это было так давно, лет десять назад, наверное… Не думаю, что это как-то взаимосвязано. Скорее всего, моя тетушка стала случайной жертвой уличных наркоманов. Или какого-нибудь маньяка.
— Значит, вам кажется, что смерть Веры Михайловны никак не связана с ее прежней работой? — уточнил Балахов.
— Я этого не утверждаю, — быстро среагировала Снежана. — Но моя тетя никогда не производила впечатление человека, который чего-то опасается. Скорее, наоборот, сама могла поставить на место кого угодно. Знаете, она была женщиной старой закалки, этакая честная коммунистка. Искренне верила, что нынешняя демократия ни к чему хорошему не приведет. Частенько с ностальгией вспоминала старые добрые времена…
— И академика Савельева?
— И академика Савельева, — ничуть не смутилась Снежана. — Она боготворила его, называла гением нашей эпохи и все такое прочее. Иногда мне казалось, что тетя была в него тайно влюблена.
— Они поддерживали какие-либо отношения?
— Да. Часто перезванивались. Год назад тетя даже ездила к нему в Новосибирск. Правда, она утверждала, что едет навестить старых приятельниц, но мне почему-то показалось, что она отправилась в это дорогостоящее путешествие только ради того, чтобы увидеть Валентина Иосифовича.
— А с кем еще из своих прежних коллег встречалась Вера Михайловна?
— Я не знаю. Кажется, в Новосибирске у нее осталась старая подруга… Ксения Петровна Завго-родняя. Адреса, к сожалению, не помню. Именно поэтому я не пригласила ее на похороны тети.
Пометив в блокноте данные Завгородней, майор спросил:
— Антон Смагорин, Лев Розин — эти фамилии она никогда не упоминала?
На мгновение Снежана задумалась, а затем решительно ответила «нет».
— Я ведь была с теткой не настолько близка, как вам кажется. Все-таки разница в возрасте, хотя мы относились к друг другу с уважением. Именно поэтому я никогда не расспрашивала тетю Веру о ее личной жизни, а она старалась не вмешиваться в мои дела. Поэтому я даже не представляю, какие отношения были у нее с академиком Савельевым.
— Что ж, спасибо вам за помощь, — сухо поблагодарил Балахов.
— Да вроде не за что, — улыбнулась девушка. — Если что, заходите. Всегда к вашим услугам…
После разговора со Снежаной Балахов испытал чувство глубокого неудовлетворения. Узнать удалось немногое, хотя майор здорово рассчитывал, что в беседе с племянницей покойной может всплыть какая-либо важная информация. Но, похоже, в свое время Снежану мало интересовали проблемы тетки. Балахову даже показалось, что девушке глубоко наплевать, как продвигается следствие по делу об убийстве пенсионерки Березовой. Такое неприкрытое равнодушие пугало, вызывало глухое раздражение, однако майор ничем не выдал своих истинных чувств. Вполне дружелюбно попрощался и спокойно покинул офис, в глубине души надеясь, что больше судьба не сведет его с этой красивой, расчетливой блондинкой.
Интуиция подсказывала Балахову, что убийства бывших сотрудников новосибирского института как-то связаны между собой. И тогда майор на свой страх и риск решил отправиться в Новосибирск и поговорить с Савельевым. Перед тем как поехать в командировку, он по своим каналам попытался узнать, над каким проектом работали академик Савельев и Вера Михайловна Березова. Как ни странно, но это оказалось не простой задачей. Прошло не два дня, и даже не неделя, пока Балахову наконец удалось получить ответ на свой запрос. Впрочем, этот ответ оправдал даже самые немыслимые ожидания и расставил все точки над «і» — десять лет назад Савельев и его группа, в которую входили Лев Розин, Антон Смагорин и Вера Михайловна Березова, разрабатывали проект ядерной мини-установки, проще говоря, «ядерного чемоданчика». Это известие повергло Балахова в почти шоковое состояние. Теперь все преступления, совершенные неизвестными, укладывались в определенную схему — убийцы методично уничтожали тех, кто имел самое непосредственное отношение к грозному оружию, умещавшемуся в чемоданчике. Но зачем? Пролить свет на эти обстоятельства мог только академик Савельев. И тогда Балахов решил слетать в командировку в Новосибирск…
Не успел майор Балахов переступить порог местного отделения ФСБ, как на его голову свалилось сообщение о смерти академика Савельева. Даже если бы Балахов отправился в Новосибирск сразу же, как только узнал о ядерном чемоданчике, то это ровным счетом ничего бы не изменило — по данным экспертизы труп пробыл в квартире не меньше двух недель. Последняя ниточка, ведущая к раскрытию преступлений, была утеряна, однако майор не привык поддаваться панике. Он немедленно связался с Москвой и запросил разрешение о передаче расследования его бригаде. Балахову чудом удалось убедить начальство, что смерть академика Савельева заслуживает пристального внимания. В конце концов разрешение было получено, и теперь майор мог надеяться только на самого себя и на удачу…