Мономах. Снова в деле
Шрифт:
И хотя за последние полгода имидж Боброва претерпел некоторые изменения, но, как подозревал Мономах, сущность этого человека осталась прежней. Генерал был не из тех людей, которые меняли свои принципы, как галстуки. Чувствовалось, что он не привык все делать наполовину, и если уж Бобров соизволил переступить порог этого кабинета, то не для того, чтобы удариться в воспоминания о Чечне, где он, будучи главой Совета безопасности, провел несколько месяцев.
— Здравствуйте, — энергично поздоровался генерал и подошел к столу, чтобы обменяться рукопожатием.
— Здравствуйте, — кивнул Толоконников, решив, что с этим человеком надо держать ухо востро.
— Здесь можно курить? — не дожидаясь разрешения, Бобров вытащил из кармана пиджака пачку «Кэмела» и щелкнул зажигалкой.
«Интересно, зачем он ко мне пожаловал? — принялся размышлять Мономах, не сводя с посетителя внимательного взгляда. — Телохранители у него есть, жена не гуляет, дети тоже ведут себя вполне прилично — не колются, не скандалят, тусовки не посещают. Любовница?.. А что, это вариант! У такого мужика, как генерал Бобров, должно быть много женщин. И хотя он подчеркнуто демонстрирует любовь к законной супруге, уверен, грешки за ним водятся».
На мгновение Сергею показалось, что Бобров не знает, с чего начать разговор и как потактичнее изложить свою просьбу. И он решил помочь генералу. Так сказать, сделать первый шаг.
— Наверное, вы не случайно обратились именно к нам, — медленно начал Мономах. — И прежде чем прийти сюда, вы узнали все о нашем агентстве. Хочу еще раз подчеркнуть, что «Олимп» имеет вполне устоявшуюся репутацию, и наши клиенты всегда или почти всегда остаются довольны работой моих сотрудников. Исключения столь редки, что…
— Я много наслышан о ваших подвигах в Чечне, — неожиданно перебил генерал. — И именно поэтому я здесь.
Такая резкая смена темы повергла Мономаха в замешательство. Впрочем, он тут же внутренне собрался и посмотрел на генерала с любопытством.
— Интересно, какой период моей биографии интересует вас больше всего? — сам того не желая, Мономах произнес эту фразу с неприкрытым сарказмом и тут же пожалел об этом — нарываться на грубость не входило в его планы.
К немалому удивлению Толоконникова, Бобров совершенно не обиделся. Лишь едва заметно усмехнулся и аккуратно затушил сигарету о край пепельницы.
— Я приехал сюда не для того, чтобы заключать с вашим агентством договор. У меня, слава богу, своих телохранителей хоть пруд пруди. — Бобров выразительно посмотрел на дверь. — Сидят балбесы в приемной, болтают с вашей секретаршей и рады по уши, что какое-то время могут не думать о безопасности своего хозяина.
— Если я правильно понял, вы здесь, чтобы познакомиться со мной? — холодно уточнил Мономах.
— Да.
— Что ж, мне очень приятно. К сожалению, не могу уделить вам слишком много времени: дела, знаете. Клиенты ведь народ непредсказуемый, а угодить каждому невозможно, хотя мы и очень стараемся. И если в назначенное время я не смогу принять человека, который записался на эту встречу заранее, он здорово обидится. Вы понимаете, что я имею в виду?
«Надеюсь, я выразился предельно ясно? — мысленно прикинул Толоконников. — И он наконец поймет, что я не расцениваю его визит, как явление Божье. Интересно все-таки, что генералу от меня нужно?..»
Бобров, продолжая улыбаться, не отрываясь, смотрел на Мономаха. От его цепкого, оценивающего взгляда становилось не по себе и невольно в памяти возникала знаменитая, крылатая фраза про кролика и удава.
— Я наблюдаю за вами очень давно, и мне нравится ваша жизненная позиция, — наконец разжал губы Бобров. — Вы умеете приспосабливаться к любым условиям, и именно за это я вас уважаю. Уверен, что девяносто девять процентов людей, потеряв способность двигаться, вряд ли бы смогли жить нормальной, полноценной жизнью. Не говоря уже о том, чтобы открыть свое собственное дело.
Судя по всему, подобные комплименты из уст генерала срывались не часто (не считая, конечно, комплиментов в свой адрес). Нетрудно было догадаться, что Бобров сделал паузу лишь для того, чтобы дать собеседнику возможность высказать ответные слова благодарности. Однако Мономах решил твердо придерживаться выбранной тактики и демонстративно посмотрел на часы.
— Извините, но через пятнадцать минут у меня встреча с клиентом.
— Понимаю. Чтобы изложить мою просьбу, мне хватит и пяти минут.
«Значит, он все-таки пришел по делу», — мысленно усмехнулся Мономах и в упор посмотрел на Боброва.
— Я вас внимательно слушаю.
— Наверное, вы знаете, что совсем недавно я сделал публичное заявление о своем решении баллотироваться на пост президента? Так вот, мне нужны единомышленники, хорошая команда, которая помогла бы мне победить на выборах. Поэтому я здесь.
С трудом скрывая удивление, Толоконников уточнил:
— Вы хотите, чтобы я принял участие в вашей предвыборной кампании?
— Да.
— Чем я заслужил такую честь?
Не заметив в вопросе Мономаха подвоха, Бобров с энтузиазмом продолжил:
— Потому что вы — именно тот человек, который мне нужен. Я перебрал массу вариантов, прежде чем остановился на вас. Вы молоды, умны, предприимчивы, жизнестойки. Ко всему прочему, вы — настоящий герой нашего времени. Бывший офицер-спецназовец, ставший инвалидом во время Чеченской войны! Другой бы на вашем месте давно опустил руки, а вы продолжаете бороться с жизненными трудностями и с честью преодолеваете их. Между прочим, я беседовал со многими светилами медицины, и все они в один голос удивляются вашему феномену. Некоторые из них почти уверены в том, что с вашей энергией, вашей верой в собственные силы вам удастся победить свою болезнь.
— Я не настроен обсуждать с вами свои проблемы, — сухо отрезал Мономах. — Это касается только меня и никого другого.
— Извините, если я вас чем-то обидел, — на удивление быстро среагировал Бобров. — Но я пришел к вам с самыми искренними намерениями. Если вы поможете мне выиграть президентские выборы, я в долгу не останусь.
Напористость генерала и уверенность в том, что ему не посмеют отказать, раздражала. Мономах, с трудом сдерживаясь, чтобы не выставить именитого гостя за дверь, процедил сквозь зубы: