Мономах. Снова в деле
Шрифт:
С трудом сдерживаясь, чтобы не взорваться, Дардыкин спросил:
— И ты, конечно же, не можешь отказаться?
Зоя пожала плечами и сладко зевнула. Она была чертовски соблазнительна в этом черном, прозрачном пеньюаре и чем-то напоминала героиню Мопассана. В любое другое время Леха обязательно сказал бы ей об этом, но сейчас он был страшно зол.
— Ну, не дуйся, любимый, — ласково проворковала Зоя, — я совсем забыла об этом концерте и уже внесла свою долю.
— Долю чего?
— Ну, мы собирали на подарок в складчину. С каждого в редакции по пять долларов. Так что, хочу я того или не хочу, а на пять долларов мне придется напиться.
— Только не надо петь, что ты забыла! Вчера я тебе показывал билеты.
— Да-да, что-то припоминаю, — согласилась Зоя. — Но, повторяю, я уже сдала деньги на подарок. Так что не пойти будет глупо.
— Да черт с ними, с этими бабками. Неужели ты не хочешь провести со мной этот вечер? Или тебе еще не надоели эти рожи? Ведь ты каждый день их видишь.
Зоя весело расхохоталась.
— Господи, Дардыкин! В тебе нет ни капли такта… Да-да, ты неотесанный, как сибирский валенок.
— Не заговаривай мне зубы, — разозлился Леха. — Скажи прямо: пошел бы ты, Дардыкин, со своей Свиридовой куда подальше.
— Ты слишком плохого мнения о моем воспитании. Да, мне не очень нравится эта певица, но не в этом дело.
— А в чем?
— В том, что я и вправду не могу.
Дардыкин с трудом удержался, чтобы не выругаться вслух. Сжал кулаки и процедил сквозь зубы:
— Скажи прямо: тебе стыдно со мной появляться на людях, и не вешай мне лапшу на уши. Я этого не люблю.
— Хватит меня оскорблять! — возмущенно воскликнула девушка. — Если тебя не устраивают наши отношения, можешь отправляться на все четыре стороны.
Она зарылась головой в подушку и сделала вид, что продолжает спать.
«Рано или поздно это должно было случить-ся», — с грустью подумал Дардыкин и отправился собирать свои вещи.
Как ни странно, но он даже почувствовал некоторое облегчение. Теперь он был свободен. Но в следующее мгновение появился непонятный страх — как жить дальше? Все-таки за эти полгода он порядком привязался к Зое. Ему нравилось заниматься с ней любовью, нравилось целовать ее рыжие волосы, нравилось слушать ее негромкий хрипловатый голос.
«Хватит ныть, — мысленно приказал себе Дардыкин. — Она тебя послала. Вышвырнула вон. Неужели ты докатился до того, что будешь перед ней стелиться? Ради чего? Какого хрена мне все это надо?»
Вся Лехина одежда уместилась в одну-единст-венную сумку. Но не только этот факт окончательно испортил ему настроение. Направляясь к двери, Дардыкин с грустью подумал, что ему совершенно некуда идти. Мать, живущая в Сокольниках, никогда не одобряла его отношений с Зоей. Она называла девушку не иначе, как «проститутка» или «шалава», и если бы Леха сейчас поехал к ней, то ему пришлось бы выслушивать целую лекцию о материнской интуиции и тупости великовозрастных сыновей.
Конечно, можно было плюнуть на все и отправиться к бывшей жене. Дардыкин был уверен на все сто, что Наталья примет его даже в такую рань. Но бывшая жена жила с родителями, а те на дух не переваривали беспутного зятька.
«Ладно, поеду в офис, а там посмотрим», — решил он.
Леха оставил ключи на тумбочке в прихожей и вышел из квартиры, громко хлопнув дверью. Он был уверен на все сто, что Зоя даже пальцем не пошевельнет, чтобы удержать его. Вероятнее всего, даже не заметит, что он смылся. Быстро заменит его на кого-нибудь другого и будет счастлива по уши, что так легко отделалась…
В пять утра на улице было прохладно. Наверняка ночью ударил легкий морозец. Леха поплотнее закутался в куртку, перебросил сумку с одного плеча на другое и бодро зашагал в сторону станции метро. Воодушевившись идеей сократить путь, Дардыкин свернул за угол дома. Прошел несколько метров и вдруг резко остановился. Что-то было не так в этом темном, старом дворе. Чем-то неуловимо-тревожным была насыщена вся атмосфера.
Дардыкин внимательно огляделся. Он сотни раз проходил по этому маршруту и никогда не замечал, что дома здесь напоминают заплесневевшие, грубые булыжники. А песочница-грибок, благодаря стараниям хулиганов, похожа на уродливого монстра на тонкой ножке. Давно не стриженные кусты зловеще обступали подъезд со всех сторон, неровный асфальт почему-то был серо-бордовый. Он напоминал рождественский пирог, политый густой глазурью. Глазурью красного цвета.
На всякий случай Леха помотал головой, чтобы отогнать непонятное видение. Но это не помогло. Тогда Дардыкин подошел поближе к подъезду. Нагнулся и принялся рассматривать бурые пятна. Пятна были самые что ни на есть реальные и свежие.
«Черт, это же кровь!» — мелькнула догадка.
Он резко выпрямился и замер. Повел ноздрями, словно встревоженный конь. Машинально сунул правую руку под куртку, но тут же вспомнил, что оставил пистолет в офисе. Мысленно выругался, проклиная свою беспечность, и вновь посмотрел на красные полосы. Проследив взглядом их направление, пришел к выводу, что следы ведут в подъезд.
«Ну и что дальше? — спросил он у самого себя. — Будешь изображать героя или позвонишь в ментовку?»
Ситуация была, лучше некуда — пять утра, пустынный московский дворик и свежие кровавые следы на асфальте.
Дардыкин был не в том настроении, чтобы искать приключений на свою задницу. Ко всему прочему безоружный. Однако любопытство взяло верх над осторожностью, и Леха быстро зашагал к подъезду. Поднялся по ступенькам, попридержав дверь, на цыпочках вошел в вестибюль. Здесь было сумрачно и прохладно. И пахло порохом.
«Стреляли совсем недавно: пятнадцать, от силы двадцать минут назад, — констатировал он. — Но где же труп?.. И был ли он вообще?»
Но стоило Лехе завернуть направо, к мусоропроводу, как все его сомнения рассеялись. Труп был. Лежал там, где ему и положено лежать — на полу, прямо под бачком с пищевыми отходами. В луже крови, разумеется.
Дардыкин, затаив дыхание, приблизился к телу и принялся осматривать его с ног до головы. Это был мужчина лет тридцати пяти. Довольно высокий, худой и небритый. Одет в дорогое кашемировое пальто темно-зеленого цвета. Брюнет.