Монстр. Маленький изобретатель
Шрифт:
И это были последние слова, что Семён Лебедев услышал в этой жизни.
Глава 1
Пробуждение было… никаким. Сплошная пустота, такая, какой атеисты описывают посмертие. Единственное отличие – полностью рабочее сознание, оказавшееся запертым в клетке без зрения, слуха, осязания… правда, вместе с чувствами пропало и ощущение времени, так что подобное существование не было для Семёна тягостным. Он думал обо всём, что произошло: о богине; о старике Борисове, сейчас, вероятно, всё ещё лижущем этой женщине пятки; о бесславной смерти доброго доктора Вайдо, не перенёсшего страх смерти; об остальных участниках экспедиции, чьи
Конечно, он думал и о себе. О том, был ли он сейчас мёртв или жив; о том, как глупо повёлся на большой гонорар, хотя глубоко внутри всегда подозревал, что дело нечисто; о том, что вообще привело его в Каир; о той, что осталась там, на родине. Много мыслей. Пожалуй, даже слишком много. Слишком много для одного сознания, витающего в бесконечном ничто.
Но нет в этом мире абсолютных вещей, и даже вечность имеет привычку заканчиваться. Вначале пришло странное ощущение присутствия. Неопределённого, эфемерного, едва различимого. Ничто с большой буквы исчезло, заменившись тьмой и тишиной, а значит, он сам стал чем-то реальным. Похоже, наградой божества всё-таки была не смерть. Что же, он этого не просил, но пусть будет так.
Вскоре простое ощущение начало разрастаться. Неясные толчки, какие-то покалывания, шевеления где-то на краю восприятия. Затем тьма уступила место цветным пятнам, кругам на черном фоне, непонятным фигурам, слишком аморфным, чтобы можно было их разобрать. Однако сам этот процесс был настолько занимательным, что Семён даже не думал о времени, полностью погрузившись в происходящие с ним перемены. То и дело сознание проваливалось куда-то глубоко, лишая его удовольствия наблюдения за этими почти магическими трансформациями. Вместо этого он видел сны. Очень реалистичные, словно бы кинозаписи чьих-то воспоминаний. Иногда его собственных, иногда принадлежавших другим людям, иногда кому-то совсем непонятному.
А потом он понял. Ему часто снились последние минуты: паралич, богиня, схватка с Вайдо, бессмысленный спор с высшим существом. Чаще всего всплывала в сознании та беспомощность, которую ему довелось испытать. Этот раз не стал исключением. На него падал скальпель. Острая, даже на вид, блестящая хирургическая сталь, вопреки своему предназначению, готовая оборвать чужую жизнь. Обычно Семён не успевал защититься, металл вгрызался в шею, и сон заканчивался. Но теперь что-то изменилось. Что именно, он понял, лишь очнувшись и какое-то время пытаясь повторить ощущение. Ощущение руки. Его руки, выброшенной навстречу смертельному лезвию.
Получилось не сразу, не с первого и даже не с десятого раза. Но, в конце концов, он смог почувствовать её. Собственную правую руку. А затем его разум снова окутал сон, на этот раз – без сновидений.
Он был ребёнком. Вернее, плодом в женской утробе, медленно развивающимся в новый живой организм. Там, на Земле, Семён Лебедев не был полным профаном по части современной литературы и начинал читать пару книжек, в которых главной идеей было перерождение человека в другом теле и, зачастую, мире. Тогда ему не понравилось, слишком уж фантастически выглядела эта концепция, куда невероятнее, чем путешествия во времени или магия. Однако, сейчас всё было иначе.
Даром богини стало новое рождение. Вторая попытка, если так можно выразиться. Действительно, невероятный приз. Вот только заслужил ли он его? Сотни раз он пытался отбросить эти мысли, говоря себе, что уже ничего не исправить и не повернуть назад. Потому что понимал, что, когда ответ будет дан чётко и однозначно, это навсегда изменит его. Но звук втыкаемого в тело армейского ножа и безумные глаза доктора Вайдо Янсонса не позволяли ему оставить это позади.
Он не был святым
Сколько времени он провёл в этом самокопании, никто не смог бы сказать. Но в результате ответ всё-таки был найден. И ответом было слово: «Нет». Дело было не в количестве смертей, лежащих на чашах весов. И даже не в том, была ли та, первая его жизнь, хорошей или плохой. Он просто не имел права решать. Не имел полномочий распоряжаться чужими судьбами.
Он думал, что разрешение этой дилеммы даст облегчение, но всё было с точностью до наоборот. Ответственность за чужие жизни легла на его плечи непомерным грузом. Три человека, может быть, не лучших, может быть, совершавших ошибки, может быть, даже заслуживающих наказания. Но точно не заслуживших смерти. Они словно встали за его спиной. Молчаливые, неподвижные, готовые в любую секунду обвинить в неправильном распоряжении их жизнями. И только после того, как он дал самому себе обещание прожить новую жизнь достойно и не допустить старых ошибок, настолько твёрдое, насколько мог представить, стальные тиски, сдавливающие разум, немного ослабли.
Только тогда он смог вернуться к созерцанию поистине магического события: появления новой жизни. Его собственной жизни. Вряд ли существовал в истории другой человек, способный изнутри проследить процесс развития человека от зародыша к новорождённому. Уроки биологии в школе Семён слушал вполуха, да и вряд ли строгая учительница в черепаховых очках стала бы расписывать этапы развития плода. Но кое-что в его мозгу всё-таки осталось. К примеру, то, что сейчас размером он, вероятно, не превышал ноготь. Ведь ему совсем недавно удалось почувствовать собственное тело, а значит, и развивался он ещё совсем недолго.
Отдельного рассмотрения заслуживал вопрос о том, чем же он думал, если нормальные мозги должны были появиться значительно позже. Где хранились воспоминания за тридцать лет? Как он мог формулировать стройные фразы и предложения? Ответ, однако, был столь же очевиден, сколь и невероятен: думало не тело, думала душа. Хотя, с другой стороны, это было достаточно логично. Иначе сам феномен перерождения оказывался полнейшим бредом.
Итак, души существовали, а земные атеисты жестоко ошибались. Впрочем, существовала и эта конкретная богиня, тут ошибались вообще все, кроме старика Борисова. Но сейчас не это должно было его волновать. Он – это душа в оболочке длиной в несколько сантиметров, находящейся внутри женского тела. Такую матрёшку сложно было бы представить даже в самой жуткой психоделике.
Но, с другой стороны, это давало новые идеи для размышлений. К примеру, вот люди, находящиеся в коматозном состоянии, они лишились своей души? Или она в них просто… что? Уснула? И куда попадают души после смерти? Потому как его случай явно следует считать исключением из правила. Означает ли это, что существуют рай и ад, или хотя бы некое их подобие? И может ли он существовать вне тела, как призрак?
Сотни вопросов, никаких ответов. Впрочем, это лишь подогревало его любопытство. С нескрываемым интересом он наблюдал за происходящими изменениями: за улучшением зрения, появлением слуха, осознанием своего организма. Со временем мир, раньше заключённый внутри маленького тельца, стал расширяться. Мерное сердцебиение его матери, розовато-красное марево перед глазами, когда «снаружи» был день и темнота ночью, ощущение верха и низа, скрадываемое окружающей его жидкостью, толчки и покачивания от передвижений женщины, теплота от прикосновений её рук.