Монстры
Шрифт:
— Боже, да что же это?! — Стив почувствовал, как холодный пот струится у него по лбу. — Неужели это кричал Лопес?
Брилл со всех ног помчался вниз по склону холма к хижине мексиканца. Ковбою нужно было во что бы то ни стало разобраться, что за ужасное существо вершит произвол в доме Лопеса, даже если это сам дьявол решил ночной порой навестить старика. Стив покрепче сжал в руке черенок лопаты и прибавил скорости. Тут ему пришло в голову, что скорее всего на Лопеса напали какие-нибудь грабители, заставшие его с добычей возле раскопа, а потом преследовавшие его до дому. При этой мысли Брилл тут же позабыл, что сам недавно был ужасно зол на мексиканца. Он страшно отомстит тому, кто поднял руку на его соседа Лопеса: хоть тот и вор,
Уже почти возле самого дома Брилл выбился из сил и немного замедлил бег. И вдруг свет в окнах хижины погас, и ковбой оказался в полной темноте. В ужасе он метнулся к мескитовому дереву, росшему возле хижины, схватился за него; больно уколовшись шипами. Ругаясь на чем свет стоит, Брилл бросился к хижине, уже ни капли не боясь того, что он там может обнаружить, — всего, что он уже видел, ему было вполне достаточно, чтобы быть не в состоянии извлечь собственную душу назад из пяток, в которые она успела уйти.
Брилл попробовал открыть дверь, но она оказалась заперта. Он позвал Лопеса, но никто не ответил. При этом в хижине явно кто-то был. Оттуда раздавались странные звуки, — услышав их, Брилл начал лопатой выламывать дверь. Декоре старые доски не выдержали, и Стив ворвался в дом, воинственно размахивая лопатой и готовясь сразить ею неведомого противника. Однако теперь тишину комнаты ничто не нарушало — Стив — тщетно всматривался во мрак. Неужели мерещившиеся ему грабители и чудовища были лишь плодом его разбушевавшегося воображения?
Потной, дрожащей рукой он нашарил в кармане спичку и едва смог ее зажечь. Кроме него и Лопеса, в хижине никого не было: старик Лопес лежал на полу мертвый, широко раскинув руки, словно на распятии. Его лицо исказила гримаса ужаса: рот был открыт, глаза вылезли из орбит и сейчас смотрели на Брилла так, что тот не мог сдвинуться с места. Одно окно в доме оказалось распахнуто — видимо, через него убийце удалось скрыться, — возможно, этим же путем он сюда и проник. Стив выглянул из окна и увидел только холм да заросли мескитовых деревьев вдали. Вдруг среди деревьев мелькнула тень. Брилл вздрогнул. Может, показалось?
Стив решил осмотреть комнату, но спичка в руке уже догорела, успев напоследок обжечь ему пальцы. Чертыхаясь от боли, он отыскал масляную лампу и зажег ее. Абажур оказался горячим, словно до этого лампа горела много часов подряд.
Без особого энтузиазма Стив приступил к осмотру трупа. Какую бы смерть ни принял Лопес, судя по выражению его лица, она должна была быть поистине ужасна. Однако, тщательно осмотрев тело, Брилл не нашел на нем ни одной раны — ни ножевой, ни пулевой. А это еще что? Ковбой вдруг увидел у себя на ладони кровь. Откуда она? Тут он заметил четыре маленькие ранки на шее мексиканца. Сперва Стив решил, что старика несколько раз ударили в шею стилетом, — такими крошечными и аккуратными были эти проколы, но потом вспомнил, что его самого как-то едва не порешили при помощи стилета — до сих пор остался шрам — и раны при этом выглядели иначе, так что, по-видимому, дело тут было в другом. Эти проколы скорее напоминали укусы какого-то животного, следы клыков неведомого хищника.
К тому же Бриллу казалось, что ранки эти недостаточно глубоки, чтобы вызвать кровопотерю, которая могла бы привести к смерти. Вспомнив, каким суеверным и трусливым был мексиканец, Стив понял, что Лопес скорее всего умер от ужаса и эти раны были нанесены ему либо непосредственно в момент смерти, либо сразу после нее.
Тут Брилл заметил, что по всему полу хижины разбросаны листы бумаги, исписанные корявым почерком старого мексиканца: Лопес пообещал соседу написать все, что знал о проклятом кургане, и, по-видимому, сдержал слово. По крайней мере, все говорило об этом: и разбросанная бумага, и огрызок карандаша на полу, и горячий абажур масляной лампы. Старик должен был провести немало времени за этим занятием. Значит, это не он вскрыл склеп в кургане. Но тогда
В общем-то, Стиву не оставалось ничего другого, как немедленно седлать лошадь и скакать миль за десять в ближайший городок Койот-Уэллс, чтобы сообщить шерифу об убийстве.
Брилл начал собирать листы бумаги с пола. Последний лист оказался зажат в руке Лопеса, и Бриллу пришлось приложить немало усилий, чтобы его извлечь. Протянув руку к лампе, чтобы погасить свет, Стив замешкался и тут же выругал себя за малодушие — он опять ощутил приступ внезапного страха, вызванного воспоминанием о том, что, перед тем как свет в хижине мексиканца погас, в окне мелькнула какая-то тень. Должно быть, это убийца протянул руку, чтобы потушить лампу. С этой тенью было что-то не так. В тот миг Стиву почему-то показалось, что это не могла быть тень человека. Конечно, в темноте он мало что разглядел. Брилл пытался разобраться в увиденном, словно припоминал детали приснившегося кошмара. Что заставило его тогда спрягаться за дерево? И почему при одной мысли о той минуте его пробирал озноб?
Ковбой от души выругался, чтобы подбодрить себя, зажег свой фонарь, задул лампу, вооружился лопатой и решительно шагнул за порог хижины. В конце концов, ему-то какое дело до странных обстоятельств этого ужасного убийства? Дело, конечно, дрянь, но мексиканцы частенько выясняют между собой отношения не самыми цивилизованными способами.
Брилл вышел из дома. Звезды ярко светили на ночном небосклоне. Вдруг очередной резкий звук заставил его содрогнуться. Со стороны ручья раздалось громкое испуганное ржание его лошади, потом удаляющийся стук копыт. В отчаянии и ярости Стив проклинал себя и свою кобылу. Неужто это какая-нибудь пантера бродит по окрестности, перепугала ему весь скот да еще и загрызла старика Лопеса. Однако ранки на шее мексиканца мало напоминали следы огромных клыков дикой кошки. А кроме того, не могла же пантера погасить свет в хижине?!
Эти мысли одна за другой проносились в голове Брилла, когда он бежал к ручью. Ковбойский кодекс чести требовал от него, по крайней мере, попытаться вернуть сбежавшую лошадь. Добравшись до берега ручья, заросшего кустарником, Стив опять ощутил странную тревогу. Во рту у него пересохло. Он без конца нервно сглатывал и старался держать фонарь как можно выше. В кромешной тьме от тусклого света фонаря проку было не так уж много, наоборот, мрак вокруг казался еще непрогляднее, тени еще подозрительнее. Слегка помутившийся рассудок Брилла вдруг посетила непонятно откуда взявшаяся мысль о том, что английские колонисты пришли в эту часть континента относительно недавно, ничего не зная о ее древней истории. Разрытое Стивом погребение служило подтверждением тому, что на этих землях когда-то существовала иная культура, и Бриллу на мгновение показалось, что в ночи, среди холмов и теней, вдруг ожила ужасная древность. Многие поколения неизвестного народа успели родиться и умереть в этих краях прежде, чем далекие предки Брилла узнали о том, что Новый Свет вообще существует. Наверняка по берегам вот этого самого ручья в ночной тьме с незапамятных времен скитаются какие-нибудь местные духи и призраки. Размышляя таким образом, Брилл все энергичнее продирался сквозь заросли кустарника.
Ковбой вздохнул с облегчением лишь тогда, когда перешел ручей миновал деревья, росшие на противоположном берегу, неподалеку от его фермы. Подойдя к загону, он осветил его фонарем. Загон был пуст — даже тощей коровы не было видно. Ворота распахнуты — а ведь сами они открыться никак не могли. Дело приобретало новый оборот. Кто-то явно не желал, чтобы Стив этой ночью ехал в Койот-Уэллс а шерифом. Значит, убийца хотел скрыться безнаказанным и, похоже, делал все возможное, чтобы избежать правосудия. Брилл криво улыбнулся. Издалека опять послышался стук лошадиных копыт и испуганное ржание. Кто мог обратить в бегство его верную кобылку? Брилл опять ощутил, как холодные пальцы страха сжали его сердце.