Монтенегро
Шрифт:
— Если сможем договориться, мы оставим им запас провизии и как можно скорее пришлем за ними корабль. Если вы напишите письмо губернатору, он не замедлит это сделать.
— А от нас вы чего хотите в обмен на такую любезность? — допытывался де Луна.
— Чтобы вы поклялись под присягой и поставили свою личную подпись, что больше никогда не станете, прямо или косвенно, докучать виконтессе — или, если хотите, донье Мариане Монтенегро — а также отзовете все выдвинутые против нее обвинения.
— Это шантаж!
— Выбирайте выражения, сеньор! — дон Луис де Торрес закусил губу, чтобы не дать волю своему гневу. — Нам ничего не стоит бросить вас здесь на верную гибель, но мы предлагаем спасти пятьдесят человек в обмен всего лишь на то, чтобы вы положили конец бессмысленной ненависти и глупой жажде мести, которая и так ничем хорошим не кончится. Так что подумайте об этом.
— Мне не о чем думать, когда на кону стоит моя честь, — спесиво ответил виконт. — Возвращайтесь на свой корабль и передайте этой грязной шлюхе, что я останусь здесь, но рано или поздно она заплатит кровью за все то зло, что мне причинила.
— Вы с ума сошли? — поразился Луис. — Как вы смеете распоряжаться чужими жизнями?
— Еще одно слово — и я вырежу ваше сердце! — рявкнул виконт.
— Минуточку, сеньор, — выступил вперед Бальтасар Гарроте по прозвищу Турок, красноречиво держа руку на рукояти кинжала. — Стоит все же выслушать мнение тех, кто может пострадать от ваших опрометчивых решений.
— Командую здесь я! Я плачу, и я отдаю приказы.
— Это правда, — согласился тот. — Я всегда клялся хранить верность тому, кто мне исправно платит, — он машинально поправил свой тюрбан. — Но если, как я подозреваю, все ваше золото пошло ко дну вместе с кораблем и вы не сможете выполнить условий договора, то я тоже считаю себя свободным от каких-либо обязательств. Думаю, большинство здесь присутствующих со мной согласятся.
Изо всех глоток раздался безошибочный гул одобрения, и виконт де Тегисе побледнел, осознав свое истинное положение.
— Но это же измена! — произнес он дрожащим голосом. — Вас за это повесят.
— Изменой скорее можно назвать вашу попытку оставить нас здесь, даже не заплатив за службу, — Бальтасар Гарроте, за спиной которого стояло с полсотни недовольных, несомненно, чувствовал себя хозяином положения. — Так что советую вам вести себя прилично и не выкрикивать глупых угроз в такую минуту! — с этими словами он повернулся к Луису де Торресу: — Вы привезли с собой письменные принадлежности?
— Конечно.
— В таком случае капитан подпишет эту клятву или будет приговорен к смерти.
— Боюсь, что в подобных обстоятельствах ему не хватит мужества... — обеспокоенно заметил бывший королевский толмач.
— Ошибаетесь... — убежденно ответил Бальтасар Гарроте. — Виконт — человек слова, и честь для него стоит больше жизни, так что он не подпишет, и мы его повесим, — улыбнулся он. — Но если все-таки подпишет, то непременно исполнит клятву, чего бы ему это ни стоило.
— Я не стану подписывать, — сказал виконт.
— Что ж, тогда ладно! — обратился Турок к морякам в шлюпке. — На борту случайно не завалялось веревки?
Один из гребцов наклонился и показал на моток каната на носу:
— Подойдет?
— Вполне.
Веревку кинули на землю, и два человека быстро соорудили петлю и перебросили ее через толстую ветку ближайшего дерева, а в это время Гарроте махнул рукой виконту, велев приблизиться.
— Как вы желаете, сеньор!
— Вы не осмелитесь!
— Дело не во мне, а в вас, раз уж вы решили предпочесть смерть бесчестью.
— Вот подлецы! Мерзавцы! — Капитан повернулся к Фермине Константе. — А ты что собираешься делать? — спросил он.
— Избавлюсь от ребенка, — спокойно призналась она. — Детей повешенных ждет дрянная судьба.
— Мне тоже кажется, что это лучшее решение, — согласился Турок и подтолкнул приговоренного к дереву. — Представляете, каково это — с позором вернуться в Санто-Доминго?
— Хватит! — вмешался Луис де Торрес, явно обескураженный таким поворотом дел. — Надеюсь, что хотя бы на этот раз вы поступите разумно, сеньор... Подписывайте бумагу!
Прикосновение веревки к шее, когда ее слегка потянули двое мужчин, заставило виконта встать на цыпочки и, похоже, вернуло в реальность. Он не сводил взгляда с «Чуда», откуда, без сомнения, наблюдали за этой сценой.
— Секунду! — вдруг попросил он. — Одну лишь секунду! — повернулся он к Луис де Торресу. — Скажите... Вам удалось отыскать этого проклятого пастуха?
— Уже месяц назад.
— Так это он вон там, глядит на меня?
— Надо полагать, что да.
— До чего ж удивительные сюрпризы подкидывает судьба! — вздохнул виконт. — Он был недостаточно хорош даже для того, чтобы ухаживать за моими лошадьми, а лишил меня всего, включая жизнь.
— Сьенфуэгос не хотел вас ничего лишать, сеньор. Так уж сложились обстоятельства.
— Сьенфуэгос! — воскликнул виконт. — По правде говоря, ночью я как раз вспоминал его имя и жалел о том, что не могу с ним рассчитаться... — он задумчиво замолчал. — А в этом документе ничего не говорится о Сьенфуэгосе, верно?
— Верно, сеньор, — ответил бывший королевский толмач. — Он не нуждается ни в чьей защите. Он уже доказал, что сам может о себе позаботиться.
Капитан де Луна стянул сжимающую его шею петлю.
— В таком случае я подпишу, — сказал он. — Торжественно клянусь, что никогда больше не побеспокою виконтессу, но предупреждаю этого чертова пастуха, что отыщу его, чтобы встретиться лицом к лицу со шпагой в руках.
— Лицом к лицу, честь по чести?
— Лицом к лицу, честь по чести!
18
Фермина Константе и трое раненых поднялись на корабль, затем с него выгрузили большую часть припасов, и уже к вечеру «Чудо» снялось с якоря и, подняв паруса, не спеша двинулось через узкий пролив, где все еще плавали обломки «Дракона».