Мор
Шрифт:
– Сейчас. Сейчас что-нибудь придумаю.
Я огляделся по сторонам. Вытаскивать его на улицу в таком состоянии было небезопасно. Хоть район и пустынный, но один случайный прохожий мог всё испортить. А где ещё в здании я найду открытое пространство? Мой взгляд упал на шахту лифта. Ну точно!
– Потерпи. Сейчас.
Я подхватил парня под руку и повёл, вернее поволок на себе к лифту. Второй этаж, третий, четвёртый… Пятый этаж – выход на крышу. Я вытащил парня на свежий воздух и прикрыл за нами дверь. Сначала пытался усадить его около вентиляции, но ему было плохо, он не мог сидеть сам. Пришлось сесть и уложить
– Ты как? – спросил я, трогая его за плечо.
Он помотал головой и ничего не ответил. Понятно, надо дать время. Я прислонился спиной к коробу вентиляции и посмотрел наверх. Над нами расстилалось бесконечное небо Нью-Йорка. Ближе к центру города мерцание звёзд растворялось в свете, поднимающимся с улиц, но здесь, на окраине, блестящие огоньки были видны куда лучше. Так красиво… Я уже и забыл, когда последний раз смотрел на небо. Хорошо, что появился повод сделать это снова.
Опустил взгляд на парня. Моя рука лежала у него на плече, а большой палец касался щеки. И ничего не происходило. Я провёл пальцем вверх-вниз. Тепло. Такое невероятное чувство – простое человеческое тепло. Если чувствуешь его каждый день, забываешь, насколько оно прекрасно. Я поднял руку и дотронулся щеки ладонью. По телу побежали мурашки. Сколько лет я не испытывал этого. Это… Так… Тепло… Пальцы перебрались под подбородок.
Парень мотнул головой, сбрасывая мою руку, и сел.
– Ты чего? – буркнул он.
Голос у него был тихий, но при этом мелодичный. Как у гитары, если струну пальцем придерживаешь. Парень поёжился, натянул куртку на плечи, запахнулся плотнее и осмотрелся.
– Мы где? – спросил он, шмыгнул носом и потешно подтёр нос запястьем.
А я не мог ответить. Просто смотрел на него и молчал. Профиль точёный, словно из мрамора. Лицо светлое, почти белое. Не знаю, может это из-за приступа? Локоны золотистые, как у ангелов на церковных витражах, и завитые, будто он только что из парикмахерской. Красивый.
Парень оттолкнулся от земли, попытался встать, но покачнулся и завалился обратно. Снова шмыгнул носом, устроился удобнее и затих.
– Чёрт! Не прошло ещё, – проворчал он вполголоса.
Мне захотелось снова к нему прикоснуться. Он остался после этого жив. Интересно, как такое могло случиться? Я хотел узнать это… Или я хотел снова почувствовать его тепло?
– Твоя куртка? – спросил он.
Я кивнул. Парень покосился на меня, в его глазах плясали задорные бесенята.
– Подаришь?
– Нет.
– А-а, значит, говорить умеешь. Я уж думал, дар речи потерял, как меня увидел. Так пялишься. Ты это… Ты сразу знай: я не гей. Я с тобой спать не буду.
– А кто тебе сказал, что я гей?
– А чего тебе от меня надо?
Он осёкся, принюхался, пару раз чихнул, простучал карманы на куртке и выудил из одного из них пачку курева. Не спрашивая разрешения, вытащил сигарету и закурил.
– О! Так получше будет, – сказал он и выпустил в тёмное небо струйку дыма. – Так чё, чувак? Что тебе от меня надо? Вряд ли ты меня сюда просто так притащил, ради компании. Этот багажник ещё… Тьфу!
Он опустил голову и прикрыл рот тыльной стороной ладони, сдерживая
– Извини…
– Да пошёл ты!
Парень попробовал встать, и в этот раз у него это получилось. Он выпрямился и замотал головой, оглядываясь.
– Чёрт, где мы? Это Квинс? – Он обернулся ко мне. – До метро далеко? Что здесь ближе? 103-я или Дитмарс 4 ?
Я поднялся на ноги вслед за ним и отряхнулся.
– Тебе метро зачем? Переночуешь у меня.
Парнишка прикрыл глаза и помахал перед собой сигаретой, отказываясь.
4
«103-я станция», «Дитмарс» – название станций метро
– Нет-нет-нет! Я, кажется, уже говорил. Свои ночные утехи без меня, пожалуйста! Не для тебя эта розочка цвет набирала!
Я усмехнулся, – забавно было сказано, – подошёл к парню и только сейчас заметил, насколько он мелкий. Ниже меня на голову. Странно, но худым он не выглядел, даже наоборот, был вполне плотным по телосложению. Подростки отличались более хрупкой комплекцией. Как оленята: тонкие да звонкие.
– Сколько тебе?
– Ты это… Из этих что ли… – Парень сделал пару шагов от меня. – Педофил? – спросил он и фыркнул. – Так это… Я взрослый уже. Выгляжу моложе, все говорят, ага. Но взрослый. Давно.
Он докурил, бросил окурок с крыши и проследил за ним, перегнувшись через парапет. Закрутил головой из стороны в сторону. Я был уверен, что его взгляд осмотрел каждый выступ на стене под нами. С крыши так не сбежать – это я знал наверняка.
– Сколько?
– Двадцать четыре.
Парень ответил, не обернувшись. Его внимание было поглощено другим: он искал, как уйти. Я ему помог.
– С крыши только один выход.
Он выпрямился, бросил на меня косой взгляд через плечо и посмотрел в сторону двери, через которую мы вошли. А в следующий момент со всех ног нёсся к ней. Я не спеша шёл следом.
Парень добежал до выхода, опустил ручку и дёрнул дверь на себя. Ничего. Он затряс дверь, налёг на неё плечом, ударил раз, второй, затем прислонился к ней спиной и затих.
– Один выход, один ключ.
Я помахал перед собой связкой ключей и убрал обратно в карман. Парень проводил связку грустным взглядом.
– Чего тебе нужно от меня, чел, ты можешь сказать? – спросил он, отклеился от двери и пошёл к другому краю крыши – подальше от меня.
Вопрос был разумен, только ответа у меня на него не было. Хочу тебя трогать? Ты не умираешь от моего Дара? Ты тёплый?! Что я мог ему ответить?
– Сказать не могу, но к сексу точно отношения не имеет. Можешь быть спокойным на этот счёт. – Я усмехнулся и воспользовался его же терминологией: – Расслабь свою розочку.
– Ну да, конечно.
Он дошёл до края крыши и посмотрел вниз. Пожарную лестницу выломали несколько лет назад. Наверняка на металлолом сдали. Взгляд парня прошёлся по оставшимся в стене креплениям, затем он дошёл до угла дома и осмотрел последнюю стену. Путей отхода не было. Он развернулся ко мне.
– Значит, ты не по сексу… Импотент? – Я засмеялся и отрицательно покачал головой. Парень осмотрел меня с головы до ног. – Слушай, чел, а ты не из этих… Которые маньячат? Людей режут? Ты не псих?