Морана
Шрифт:
Тем более что обдирание Финской Республики поначалу началось с вполне ожидаемой и даже законной тотальной реквизиции любого стреляющего железа: полиции оставили тысячу изношенных ружей и три тысячи наиболее старых револьверов и пистолетов, а все остальное грузилось в вагоны и вывозилось в Советскую Россию. Винтовки, мины и гранаты, пулеметы и артиллерия — включая установки береговой обороны. Любые боеприпасы, холодное оружие и охотничьи дробовики, самолеты и танки со старыми броневиками, даже совсем уж прадедовские фузеи и дульнозарядные пушки времен Полтавской битвы — гребли все, везде и у всех. Потом в зачет контрибуции начали демонтировать и вывозитьавтотранспорт и предприятия невеликой, но все же бывшей в наличии финской промышленности: зря заводчики и фабриканты Суоми радовались, что ни одна авиабомба так и не упала на их собственность! Красные оккупанты просто считали их станки своими, и еще до окончания войны начали возводить под них на Дальнем Востоке и в Сибири новые цеха. Понемногу пустел покидаемый финнами Выборг, а в освобождающиеся квартиры и дома сразу пять наркоматов
Попытки финнов хоть как-то предотвратить столь наглое разграбление Республики встречали в Лиге Наций неподдельное сочувствие и слова поддержки, но… Это проклятое но! Из-за нарастающего темпа событий «тяжеловесы» Европы были нешуточно озабочены своими проблемами: к тому же, захват Дании открыл интересные возможности, и англосаксы их не упустили, оккупировав все заморские колонии датчан — разумеется, под лозунгом защиты оных от злобного Третьего рейха. Французы усиленно готовились оборонять «линию Мажино» и активно наступать в других местах, но стремительный бросок танковых дивизий генерал-полковника Гудериана и танкового корпуса его коллеги Гота в обход всех укреплений застал их со спущенными штанами, спутав все подготовленные планы сражений. И пока сумрачные тевтоны и галльские петушки бодались в пограничных сражениях, саперы РККА методично подрывали бастионы и форты береговой обороны Финляндии. Вообще, начиная с апреля 1940 года интересные, возмутительные, тревожные и просто занимательные новости сыпались с такой частотой, что почти все газеты мира заметно увеличили тиражи — а некоторые европейские репортеры просто разрывались, не зная, куда бы отправится за «горячим» материалом'. Поедешь во Францию, пропустишь заключение большого торгового договора между Советамии Японской империей. Полетишь на Тихий океан к узкоглазым, не попадешь на большую пресс-конференцию Бенито Муссолини, где тот объявляет войну заносчивым галльским петушкам. А те счастливчики, которых допустили до итальянского вождя, автоматически пропускали открытый судебный процесс, который устроили в СССР над финскими военными преступниками!
Ну и наконец, были такие события, освещать которые допускали только по-настоящему удачливых и матерых военных корреспондентов: к примеру, эпичная атака немецких пикирующих бомбардировщиков и новейших торпедоносцев на сгрудившийся возле городка Дюнкерк английский флот, и эвакуирующиеся на него англо-французские соединения. Итоги противостояния Люфтваффе и «Ройял Неви» вышли неоднозначными, и каждая из сторон заявила о своей уверенной победе. Но количество авианалетов орлов Геринга на Британию почему-то уменьшилось вдвое — а остатки флота, за три дня закончив погрузку тех остатков союзных частей, кто все же уцелел под адскими бомбежками, на прощание основательно перепахали корабельными орудиями брошеную на побережье технику и тяжелое вооружение, после чего… Гм, доблестно ухромали. Наращивая давление на откатывающиеся от границ французские армии, вермахт без особого напряжения сил захватил Голландию и мимоходом оккупировал могучий Люксембург — так что к началу первого летнего месяца в Европе уже никого не интересовало, как там обстоят дела у каких-то финнов. Тут прямо на глазах всех европейцев решалась судьба Бель ля Франс — и потому жалобные стенания скандинавских нищебродов уже никого не волновали…
С окончанием майских и июньских переводных экзаменов, всех младшеклассников-октябрят минского детдома номер четыре планово депортировали в летние детские лагеря на берегах Свислочи. Следом готовились к отбытию в более «взрослые» пионерлагеря ребята чуть старшего возраста: а вот школьников от восьмого класса начиная, уже ждали инструктора ОСОАВИАХИМА — приготовившие юным парням и девушкам очень увлекательную шестинедельную программу летнего отдыха. Вне зависимости от выбранных курсов «детишек» ждала стрельба из винтовки, зачет по основам штыкового боя и первой медицинской помощи при ранениях: а вот потом уже можно было выбирать. В смысле, изучать ли стрельбу из нагана и работу зенитных расчетов, или отправится сдавать бег и заплывы на нормы ГТО, в перерывах между освоением радиостанций «Север». Для отличников боевой и политической подготовки были предусмотрены дополнительные бонусы в виде обязательной записи на полугодовые курсы автодела — в учебной программе которых кроме грузовиков и колесных «Бульдогов» были мотоциклы, на вождение которых затем выдавались самые настоящие «взрослые» права! Так же в ассортименте было поступление в снайперскую школы на годичный курсы; парашютные прыжки, авиаклуб и даже покатушки на настоящем танке «БТ-7».
Странно, но не меньше половины старшеклассников и «фабзайцев» детдома с откровенной тревогой «сладостно предвкушали» грядущее знакомство с лагерями начальной военной подготовки — а некоторые, самые хитрые, начинали усиленно
— Ань, задние карманы у тебя?
— Не-ет, у меня только боковые карманчики!
Так что троица юных девиц, смело захватившая в свои уже довольно умелые ручки сразу две швейных машинки «Подольск» и раскроечный стол, чувствовала себя в кабинете довольно комфортно. Им не мешали и две семнадцатилетние студентки Минского Политеха, скопившие со своих невеликих стипендий на покупку нескольких отрезов муслина и плотного однотонного сатина — и теперь сосредоточенно планирующие, какой кусок пойдет на блузы, а из какого они пошьют себе купальники и красивое нижнее белье. Потому как то, что выдавали сиротам в приюте, было… Ну, оно было крепким и очень носким, и на этом хорошие эпитеты у модниц заканчивались. Как, в принципе, и об остальном, что выпускали фабрики и заводы Наркомата легкой промышленности: у государства во главе угла стояла задача дешево и качественно одеть-обуть своих граждан, а красота уже дело десятое. Однако желающим хорошо одеваться никто не запрещал обращаться в швейные артели Союза потребительской кооперации, все сильнее расцветающего под чутким надзором Совета народных комиссаров вообще, и лично товарища Сталина. Вот в частных ателье индивидуального пошива стражущим моды и стиля могли удовлетворить любой их запрос — конечно, если у клиентов хватало «купилок» на свои «хотелки»…
— Тц, под носом лежат, и не вижу!..
Так как обе невеликие компании сидели по разным углам, то их разговоры никак не мешали друг другу — тем более что школьницы болтали между собой на каком-то иностранном языке. Вернее даже нескольких: чаще всего сбивалась худенькая швея, регулярно и с явным трудом подбирающая слова… Вроде бы что-то из медицинской латыни? Вот черноволосая Машка-Испанка точно болтала на своем родном, да и слова того второго непонятного языка выговаривала достаточно бегло. Третья яркая блондинка (даже прозвище у нее было — Белая!) периодически их поправляла, на чистом русском поясняя допущенные ошибки — и раз за разом повторяя одно и то же слово, чтобы остальные девочки запомнили его правильное произношение.
— … я пока еще не знаю, куда хочу больше: но наверное, все же фармацевтом. Мне с людьми как-то не очень!
Болезненно щупленькая Анечка Тимченко, в отличие от остальных девочек третьей спальни, не пропустила мимо ушей историю о том, как угощавшая их конфетами именинница исхитрилась в двенадцать лет поступить в Минский медицинский техникум. Хорошенько все обдумав, застенчивая тихоня (уже давно пытавшаяся подружиться с Сашей и Машей) вцепилась в появившуюся возможность что называется руками и ногами — увидев в ней реальный шанс избежать вливания в стройные ряды советского пролетариата. На товарищеском суде русоволосая пионерка неожиданно для всех проголосовала против предложения вожатого Тупикова и выступила в защиту осуждаемой всеми Морозовой: и вот теперь пожинала плоды своего осознанного решения. Сначала да, остальные девочки-пионерки на нее шипели и обдавали демонстративным презрением — ну и где эти дуры теперь? Отмалчиваются и виновато прячут глаза. А вот у Анны, для начала, появился отличный репетитор по анатомии, истории и химии: как выяснилось, Морозова разбиралась в этих предметах ГОРАЗДО лучше любых школьных учителей — да еще и объясняла все так просто и доходчиво, что за неполный месяц Анечка усвоила материал целого учебного полугодия! То же самое было и у Марии-Соледад, заодно помогавшей своей нежданно образовавшейся подружке с латынью и испанским — правда к последнему в качестве обязательной нагрузки шел еще и каталонский диалект.
— Ну нет, я сразу на фельдшера-акушера пойду. У нас в Испании врачей очень уважают! Кузина Сильва родила только благодаря помощи сеньоры Бесерра; а еще я как-то ушиблась и у меня сильно опухла рука, а она мне сделала укол противостолбнячной сыворотки и помазала локоть какой-то ужасно вонючей мазью…
Вспомнив не только свое детство в Барселоне, но и погибших неподалеку от нее родных, русская испаночка перестала тарахтеть со скоростью пулемета и погрустнела. Приметившая это русоволосая тихоня тут же перевела разговор на более безопасную тему:
— Саша, как ты думаешь: у нас получится поступить?
В ожидании ответа обе будущие абитуриентки повернули головы к раскроечному столу, на котором юная, но уже довольно опытная портниха раскладывала выкройки из старенького ватмана по ровной глади светло-синей хлопковой саржи. Рядом дожидались своей очереди три разноцветных отреза тонкой льняной и хлопковой ткани, на которую (как и на качественную саржу) то и дело косилась пара модниц-студенток. Про недавно появившиеся на складе у завхоза рулоны новой ткани они уже знали, но вот батиста там точно не было — отчего увидеть для них было интригующим сюрпризом. Неужели все же завезли пару рулончиков?!? Впрочем, не смотря на явный интерес, вопросов они не задавали: мало ли что могли «организовать» в качестве материального поощрения победительнице республиканского Первенства по пулевой стрельбе. Они бы и настоящему шелковому коверкоту не удивились!