Мордоворот

Деревянко Илья Валерьевич

— Поднимай лапки, Сева, п - — ец тебе!

Вместо ответа Сева швырнул ему в лицо ставший беспо­лезным пистолет и в тот же момент, выставив перед собой руки, с разбегу кинулся в окно. Приземлившись, он, не чув­ствуя боли в изрезанных стеклами руках, бросился бежать по направлению к лесу. Когда Сева перепрыгивал через не­высокий штакетник, что-то обожгло бок. Звука выстрела он не слышал, лишь негромкий хлопок, видимо стреляли с глушителем. Еще хлопок, пуля взвизгнула над ухом, но Сева уже достиг спасительных зарослей. Колючие ветки хлестали по щекам, но он не обращал на это внимание. Прорываясь сквозь чащу, Сева слышал позади голоса преследователей: они отдалялись и уходили куда-то в сторону.

—

Неужели смылся? — мелькнула радостная мысль. В этот момент он обо что-то споткнулся и с размаху ударился головой о ствол поваленного дерева. Из глаз посыпались ис­кры, сознание затуманилось. Полежав с минуту, Сева с тру­дом поднялся и, шатаясь, побрел вперед не разбирая дороги. Деревья кончились и он вышел на широкую просеку, кото­рая, как он смутно помнил, вела к реке.

— Дойти до реки, переплыть на тот берег, а там пусть ищут, — вяло думал Сева, тяжело переступая ватными нога­ми. Вместе с тем он понимал, что на этот раз уйти не смо­жет. Смерть где-то рядом и уже подползает к нему, гремя костями и корча мерзкие рожи. Сева почти физически ощу­щал ее тлетворное дыхание.

— Эй, постой, куда разбежался? — послышался сзади не­громкий насмешливый голос. Он медленно обернулся. На тропе, широко расставив ноги и криво улыбаясь, стоял Жо­ра Китаец, один из приближенных Принца. В призрачном свете Луны его лицо казалось синеватым, как у покойника.

— Не торопись, — повторил Китаец делая шаг вперед.

Удара Сева не увидел, но острая боль пронзила тело и на­валилась темнота.

IX Олег Селезнев

— Куда подевался Рафик? — Андрей нервно смял в руке незажженную сигарету и швырнул на пол. Я неопределенно пожал плечами и отвернулся. Вот уже два дня мы сидели в доме на окраине города, где располагался «офис» Бадаяна, охраняя большую партию компьютеров. Заказчики должны были приехать еще вчера, вместе с Рафиком, но до сих пор никто не появился. Неужели про нас забыли, ведь здесь то­вара на два миллиона! Я посмотрел на часы. Было около де­вяти вечера. За окном монотонно барабанил дождь. Резкие порывы ветра раскачивали росший рядом чахлый тополь, и ветви его иногда задевали по стеклу. Тогда слышался про­тивный скрежет.

В слабой надежде я который раз поднял телефонную трубку, но она молчала. Телефон отключился еще вчера днем, поэтому мы не могли связаться с Рафиком и узнать, что случилось. Можно, конечно, позвонить из автомата, но это был новый район и в ближайших окрестностях не было ничего кроме коробок недостроенных домов, грязи и му­сора.

Дом, в котором располагалась наша «резиденция» был маленький, одноэтажный. Когда-то здесь находился дере­венский магазин, и почему его до сих пор не снесли, остава­лось лишь гадать. Так или иначе, дом сохранился, год назад Рафик взял его в аренду у местных властей, немножко под­ремонтировал изнутри и устроил тут свою контору. Домик состоял из двух комнат, в одной из которых находилось раньше торговое помещение, а в другой подсобное, и туале­т с умывальником. Комнаты Рафик обставил мягкой ме­белью, приволок цветной телевизор, но все равно здесь было неуютно, даже в самый жаркий день пахло сыростью, а ког­да телевизор был выключен, мы ясно слышали, как под по­лом скребутся мыши.

— Наверное что-то случилось, — пробормотал Коля, скользнув по мне мутным взглядом.

Я вздрогнул. Такую же безысходность и тоску я видел в глазах Сережки Воронова семь лет назад, когда мы, подня­тые по тревоге, получив оружие и боекомплекты, бежали к машинам. Наша рота получила задание окружить и взять живьем четверых вооруженных дезертиров с конвойного по­лка, которые, по поступившим сведениям, остановились на ночевку в деревне, расположенной в десяти километрах от нашей части. В перестрелке, очередью из «Калашникова», Сереге разнесло голову. И вот сейчас Коля смотрел точно так же, как он тогда. Усилием воли я заставил себя успоко­иться. «Что за чушь в голову лезет, совсем неврастеником стал!»

— Ладно, ребята, пойду, поищу телефон-автомат, — я решительно поднялся на ноги и двинулся к двери. У порога я вдруг остановился, как будто споткнулся обо что-то. Мед­ленно обернулся, посмотрел на ребят. Андрей чиркал зажи­галкой, пытаясь прикурить сигарету. Коля неподвижно си­дел в кресле, уставившись тяжелым взглядом в темный эк­ран телевизора. Нехорошее предчувствие вновь кольнуло сердце. Мне почему-то показалось, что я вижу их в послед­ний раз.

— Ну, что стоишь, иди, — промолвил Андрей не обора­чиваясь, — Только постарайся побыстрее...

На улице холодный ветер окатил меня с головы до ног брызгами дождя, а ноги по колено утонули в грязи. Черты­хаясь и матерясь, я двинулся вперед по изуродованному строителями пустырю, позабыв на время и ребят и все дур­ные предчувствия...

«Что за чертовщина, может у него телефон испорчен?» — в раздражении я швырнул трубку на рычаг. Прошло не ме­нее часа, Пока я сумел найти в этом чертовом захолустье ис­правный автомат, и еще пол часа безуспешно названивал Рафику, но из трубки все время слышались короткие гудки. Я знал, что его жена и дочь сейчас в Армении, а сам он ни­когда так долго не трепется, в крайнем случае минут пять — шесть! Стоять здесь и мокнуть дальше смысла не было, но вернуться к ребятам не солоно хлебавши я тоже не мог. «Нужно ехать к Рафику. Туда на такси не больше получаса, а оттуда на его машине еще быстрее, ведь меньше, чем под сотню шеф не ездит!» — прикинул я про себя и, быстро ми­новав пустынный двор, вышел на шоссе.

К дому Рафика я добрался только через полтора часа. Мокрый, злой и грязный. Частник, в конце концов «сжалил­ся» надо мной, запросил неслыханную цену и я, не торгуясь, отдал, хотя больше всего в тот момент хотел двинуть ему по зубам. Было уже за полночь. Дождь наконец прекратился и ветер утих, но меня колотил озноб и промокшая одежда противно липла к телу. В окнах Рафика горел свет.

«Процветаешь, значит, сволочь! — взбесился я. — А мы должны стеречь твои поганые компьютеры! Ну погоди, сей­час я тебе все выскажу! И завтра же уволюсь из твоей сраной шараги!»

Забыв про лифт, я пулей взлетел на третий этаж и с си­лой прижал палец к кнопке звонка. Внутри никто не ото­звался. Я позвонил еще — все та же гробовая тишина. «Все ясно, пьяный и дрыхнет. Ну ничего, сейчас проснешься!» — в бешенстве я ударил в дверь ногой, что-то треснуло и я вва­лился в квартиру. В прихожей горел свет. На светлом паласе виднелись грязные следы, а около двери в комнату валялся перевернутый телефон, попискивая короткими гудками. В воздухе ощущался странный, неприятный запах. Сердце сжалось в предчувствии беды.

—Рафик, ты где? — негромко позвал я осевшим голосом. Никто не отозвался. Осторожно ступая, я прошел на кухню, затем осмотрел две ближайшие комнаты. Там никого не было.

И наконец в третьей, самой дальней, я обнаружил Рафи­ка. Судя по запаху и пятнам на лице, он висел здесь не менее суток. Шею его стягивал тонкий кожаный ремень, привя­занный к железному крюку, на котором раньше крепились поддельные рыцарские доспехи. Теперь они бесформенной грудой валялись в углу. Лицо Рафика, почерневшее и иска­женное гримасой удушья, покрывали синяки и ссадины. На подбородке запеклась кровь. Видимо перед смертью он от­чаянно сопротивлялся. Я споткнулся обо что-то мягкое и, опустив глаза, увидел кошку Марианну со сломанным хреб­том. «Господи!, ее-то за что!? Какие же все такие сволочи!»