Море и берег
Шрифт:
Появилась повозка с магом-шаманом и остановилась у поворота дороги вправо. Шаман, не покидая повозки, попытался разобраться в происходящем бардаке, что устроили кочевники на дороге. В конце концов, шаман сошел с повозки и начал раздавать какие-то распоряжения верховым кочевникам. Затем он повернулся лицом к той стороне поляны, которая и сейчас все еще была прикрыта туманной пеленой, и долго в нее вглядывался.
Колонна продолжала жить своей жизнью и только сейчас завершала остаточное движение, ее авангард давно уже стоял перед поворотом дороги, а к нему сейчас колонна, подобно ползущей гадюке, подтягивала все еще продолжавшееся двигаться свое тело, вытягивая его из леса. Последним сегментом
Осматривая поляну, шаман, а судя по его одежде и поведению, это был боевой маг, первым же делом обратил внимание на эту пелену тумана, которая скрывала от глаз противоположную сторону поляны. Он, словно отгоняя от себя назойливую муху, сделал пасс своей правой рукой. Пелена тумана моментально пала, перед глазами удивленных номадов и шамана появились чужие воины, замершие в рядах фаланги, и фортификационные укрепления вокруг этой фаланги. От увиденной картины боевой маг-шаман вдруг громко расхохотался. Он долго смеялся, прихлопывая себя руками по коленям в минуты особого восторга.
Прекратив гомерический хохот, шаман подозвал к себе командиров номадов и, небрежным махом руки, указал им направление и цель атаки. Командиры попытались своих кочевников выстроить в конную лаву, нацеливая острие атаки прямо на центр вражеской фаланги. Видимо, шаман посчитал, что степняки только своею конной лавиной легко раздавят фалангу и разорвут ее на части, а там уже дело техники клинками вырубить воинов врага. Сам шаман тут же потерял интерес к начавшимся развиваться событиям и углубился в разговор с какими-то подошедшими к нему пешими воинами в черной одежде. Шаман даже головы не повернул в сторону конной толпы всадников, которые ринулись на вражескую фалангу.
Командирам номадов так и не удалось своих конных воинов кочевников выстроить в хотя бы подобие конной лавы, а всей неорганизованной массой всадников ринулись в атаку. Расстояние до вражеской фаланги было таким небольшим, что кочевникам для того, чтобы набрать скорость и мощно обрушиться на противника, пришлось на поляне сделать дополнительный круг. Горяча ящеров, громко улюлюкая и что-то радостно крича, всадники, наметом полетели в атаку, на полном скаку, постреливая из небольших луков. Но выпущенные кочевниками стрелы увязали в воздухе или падали на землю, так и не долетев до рядов фаланги.
Когда наибольшее число конных кочевников, всадников, примерно, в четыреста - пятьсот, оказалась в трехстах шагах от фронта фаланги, то артиллеристы Кимвелла освободили стопорные механизмы баллист и онагров. Несколько десятков тяжелых стрел онагров и два больших каменных ядра баллист обрушились на эту конную толпу и прочертили в ней кровавые тропинки и дорожки в среди скачущих степных наездников. Снова послышались крики и стоны умирающих и раненных номадов. От залпа тяжелых стрел, который лег очень удачно и он отправил на небо погибшими сорок номадов, а тридцать кочевников ранеными повались из седел под лапы своих верховых ящеров.
Неожиданно раздавшиеся громкие крики, стенания и вопли раненых кочевников явно напугали их верховых ящеров, которые так и не доскакали до пик, выставленных воинами вражеской фаланги. Но в какой-то момент верховые ящеры полностью вышли из подчинения своих всадников и, испугавшись острий пик, грозно поблескивающих перед их мордами, уклонились от столкновения с ними и забрали резко влево, уходя от атаки фаланги.
Продолжавшие скакать впереди этой неорганизованной толпы теряющих разум кочевников номадские командиры постепенно сумели-таки взять под свой контроль эту неорганизованную толпу всадников. Они-то сообразили, что момент атаки упущен и для того, чтобы не потерять скорость движения конной лавы, по кругу начали разгоняться и снова выводить ее во вторую атаку вражеской фаланги. К этому времени большинство конных номадов, которые, видимо, совершенно потеряли разум. Они своих верховых ящеров пустили сказать по трупам своих товарищей, павших в неудавшейся первой атаке. Поднялся несусветный шум и гам, кочевники и верховые ящеры озверели от ситуации и запаха человеческой крови. Своими толстыми лапами верховые ящеры насмерть добивали раненых и травмированных вражескими камнями и стрелами своих же номадов, которые так и не дождались просимой помощи.
На этот раз передовые ряды толпы номадских всадников все-таки напоролись на пики вражеской фаланги, от которых пали более пятидесяти номадов. Шум и сумятица боя от этого еще более усилились, кричали и бранились раненые кочевники и испуганно ревели верховые ящеры, получившие глубокие порезы и колотые от вражеских пик раны. Поднялась страшная и непонятная какофония человеческих криков, рева животных и лязга оружия.
Конные номады, своей массой, так и не пробили ряды вражеской фаланги и снова откатились на третий круг подготовки атаки на эту фалангу. В тот момент, когда номады еще вгрызались в ряды воинов фаланги, то перед ее фронтом скопилось около пяти сотен конных кочевников. Тогда снова последовал залп скорпионов и катапульт. Но на этот раз этот залп оказался не таким уж удачным, каким был в первый раз. Но он в немалой степени способствовал откату вражеской конницы от рядов фаланги, которая выстояла и выдержала этот бешеный натиск номадской конницы.
А эта конная толпа снова вернулись к центру поляны, где шаман рукой снова указал им прежнюю цель атаки. И снова конная лава, даже не отдохнув, полетела наметом на вражескую фалангу.
К этому же времени на поляне увеличилось общее количество боевых шаманов. К первому шаману присоединились еще три его товарища, появившиеся неизвестно откуда и своим обличием они напоминали братьев близняшек. Коренастые фигуры, широкие плечи и большие пивные животы, скрытые широкими плащами с капюшонами, откинутыми на спину. Все они до бровей заросли бородами, различной густоты и курчавости. Под волосами, выросшими на голове и на лице, было практически невозможно рассмотреть черты их лиц, шевелюра на головах была немытая и нечесаная. Грязные лохмы волос на затылках были собраны в пучок и перевязаны веревочкой. Из-под плащей выглядывали грязные и, по-видимому, никогда не знавшие чистки сапоги.
Вся четверка шаманов более походила на грязных бродяг, которые постоянно можно было бы встретить на дорогах, а не на гражданских и военных руководителей государства Ромшер. Внешне они были одинаковыми и очень похожими друг на друга, но имелось одно и различие. Их плащи были одного фасона, но разного цвета, первый маг-шаман, по всей очевидности, являвшийся руководителем шаманской группы, носил плащ с бордово-красным верхом и синей изнанкой, вновь появившаяся тройка - ярко-желтых плащи с зеленой изнанкой, к тому в их руках были устрашающего вида и размера посохи.
А обезумевшие номады в этот момент снова находились в нескольких десятках метрах от передовых рядов вражеской фаланги, но тут послышалась команда лейтенанта Кимвелла, ряды фаланги вздрогнули и начали расходиться. В центре фаланги сначала появилась трещина-разрыв, которая начала быстро расти и увеличиваться, пока не образовался большой промежуток А на флангах разрыва образовались два больших каре, которые ощетинившись остриями пик и дротиков, превратившись в подобие двух хорошо вооруженных острова.