Море не горит
Шрифт:
А он? Он только требовал – тогда и теперь. Он мог оставить меня так же легко, как прежде. А я теряла все и возвращалась к отправной точке – но теперь с грузом прожитой и утерянной жизни.
Терзания и боль стали итогом моей увлеченности. Он сводил меня с ума. Он искушал меня, он брал меня страстно и жадно, он изводил меня ревностью и разжигал ее во мне. Вся моя прежняя жизнь то делалась мне обузой, то недостижимым больше миром счастья. Я не находила в себе сил, чтобы добровольно отказаться от него, и не находила больше прежнего желания продолжать затеянную игру. Я предложила ему все прекратить, а он приехал в мой дом, говорил с моим мужем и прикасался к моему сыну, он угрожал обличением.
Убить… Чтобы больше не знать его, больше не встретить… Чтобы больше не любить. Убить, чтобы освободиться. Чудовище… В иные минуты я ненавидела его так же сильно, как страстно желала. Убить, чтобы спасти себя.
Убить его, чтобы жить самой…
Глава 15
Застрелить? Отравить? Утопить?
А если поймают?.. Докажут связь… Причастность…
Мы не писали друг другу, не звонили. Какой здравый смысл! Какая предусмотрительность! Это обстоятельство упрощало задачу. Я была связана с ним только работой, как многие другие сотрудники студии. То, что мы были когда-то знакомы, не делало меня преступницей. Но лучше было бы сделать так, чтобы его не нашли…
Когда я думала обо всем этом, мои мысли не казались мне отвратительными, преступными. Я размышляла об убийстве, как обычно думала о том, что приготовить на обед, – бесстрастно, практично, почти трезво. В моем сердце был холод, мой ум затмевала страсть. Кроме того, по характеру я была тверда, во многом непреклонна, себялюбива, иногда резка. Подобного рода мысли о таком деле, как убийство, – хладнокровные, жестокие, – вполне соответствовали моей натуре. Была ли я способна на убийство? Да. На него способен каждый. Нужен случай, только случай…
Какой случай мог представиться мне? Кажется, утопить человека проще и доступнее всех других способов убийства. Усыпить его и сбросить тело в озеро – это просто. Вода смоет все следы. Главное, чтобы не было свидетелей.
Я стала перебирать в уме все ближайшие водоемы, которые знала.
Нет, убивать его здесь было бы неразумно. Нужно уехать подальше, туда, где пустынно, где нас никто не может знать. Туда, где не будут искать…
Я казалась себе непреклонной в своем решении. Мои нервы были так натянуты, что рассуждать здраво я была едва ли способна. Я видела цель, я задалась ею, а препятствий к ней для меня не существовало. Пока я не видела Марка…
При встрече с ним все во мне замирало и содрогалось. Когда в студии я видела его, когда взгляды наши пересекались, когда он подходил ко мне, чтобы как будто случайно коснуться меня, сказать мне что-то, от чего мое сердце учащало свой ритм, моя решимость гасла – я не могла думать о том, чтобы убить его, лишить его тело жизни. Я не могла представлять себе его мертвое лицо – это немыслимо, непостижимо! Это слишком жестоко, чтобы быть правдой, чтобы быть даже замыслом, фантазией! Живое, красивое лицо, глаза, страстный блеск которых должен угаснуть…
Но когда я оставалась одна, когда была с мужем и сыном, когда вспоминала о том, как Марк оставил меня ради другой, как теперь он клялся мне в любви, при этом не упуская случая перекинуться парой легкомысленных фраз с какой-нибудь симпатичной сотрудницей студии, а в общении со мной накидывая маску отчужденности, как он пришел в мой дом и говорил с моим мужем и сыном, как тенью преследовал меня, как он стоял под окнами спальни, меня оглушали волны ревности и гнева. Никак нельзя было совладать с ними – они топили меня, я задыхалась, в груди нестерпимо жгло, а в горле стоял тугой ком. И мысль об убийстве вновь появлялась в моей голове, она снова переставала быть пугающе жестокой, а делалась вполне доступной, оправданной и реальной.
Убить, убить его… Убить…
Глава 16
Я пригласила Марка съездить загород, на озера. Я не думала о том, чтобы исполнить свой замысел в тот же день. Я хотела осмотреться, прикинуть, смогла бы я справиться с ним, смогла бы утопить… Я не взяла с собой ни снотворного, ни веревки, – со мной был только страх, самолюбие и помутненный страстью разум.
Был будний день, у меня был выходной, а Марк рано закончил дела. Мужу я сказала, что мне поставили вечерний эфир. Был август. Знойный день покрывали одеялом туманов сумерки. Солнце быстро клонилось к закату.
– Зачем ты так поступил… – произнесла я почти шепотом, доставая с заднего сиденья корзину с сандвичами и фруктами. Я колебалась. Одна его ласковая фраза – и я изменила бы своей решимости держаться твердо и бесстрастно. – Зачем ты приехал в мой дом?.. Зачем оставил записку?
– Чтобы ты не думала, что так просто можешь отказаться от меня, – ответил Марк властно, приблизившись ко мне и прикоснувшись к моим бедрам.
– Хватит, – сказала я. – Поздно все начинать сначала… – Мой голос начал дрожать. – Это попытка вернуться в прошлое, и только.
– Ты знаешь, что теперь мы не можем расстаться, – вдруг сказал Марк так спокойно и просто, что я недоуменно впилась в него взглядом. – Я буду появляться в твоей жизни снова и снова… Вся твоя жизнь в моей власти. Твоя карьера…
– Не смей… – Реальность мгновенно потеряла для меня смысл. – Работа есть работа…
– Так просто? – Я видела в глазах Марка огоньки.
Он играл со мной. Пожар внутри меня разгорался сильнее. Ноги подкосились, и я прислонилась к автомобилю, чтобы не упасть. Я чувствовала, что побледнела.
Мерзость. Вязкая мерзость чувствовалась на языке, на теле, в руках, в животе. Она была всюду, она наполняла меня. Меня затошнило. Я погрязла в этой мерзости, она утягивала меня к краю пропасти, выбраться из которой было уже невозможно.
Сердце гулко билось в ушах. Из моих рук выскользнуло что-то, без чего я теряла равновесие, саму опору. Я падала, я летела вниз и знала, что совсем скоро погибну, разобьюсь о дно этого ущелья. Внутри меня образовалась пустота – большая темная дыра, которая поглощала всю меня, все чувства, мысли и желания. Сделалось вдруг пусто и глухо внутри – я утратила суть, саму ясность положения и вещей, ощущений, смысла и действительности. Все стало вдруг бесстрастным, безликим, недостижимым. Стал далеким весь мир и Марк, стоявший передо мной.