Море серебряного света
Шрифт:
— Я могу. — Взгляд Селларса стал далеким и рассеянным, он уже работал. — Лазеры на стороне Жонглера уничтожены, но узел связи Телеморфикса еще функционирует, и, пока новая операционная система работает, эти лазеры не может использовать никто. Они направлены на то место, где находился спутник Иного.
— Надо ли нам голосовать? — спросил Кунохара и зло посмотрел вокруг. — Кто за то, чтобы уничтожить эти замечательные создания?
Долгое мгновение никто не говорил. Пораженный горем Нанди Парадиваш странным взглядом посмотрел на Бонни Мей, потом повернулся к Т-четыре-Б. — Ты тоже против меня?
Хавьер Роджерс не смог посмотреть
Нанди всхлипнул в отчаянии и отвернулся.
— Делайте это, — твердо сказал Орландо. — У них те же права на это, как и у меня — и даже больше.
84
Лука, 18:16.
Селларс опустил голову и закрыл глаза.
Немезис зашевелился.
— Время, — сказал он. — Мы тоже уйдем с ними. Мы… изменились. — И сияющее триединое тело исчезло.
— Скажи им, что мы благословляем, их всех! — крикнула Бонни Мей Симпкинс.
Свет усилился, стал глубже. Внезапно ячейки в стене полыхнули и исчезли, в воздухе появились облачка света, по которым пробегали огненные искры. Рени не понимала, что происходит — но таких красок она никогда не видела.
— Первые Люди, — прошептал !Ксаббу голосом человека, впавшего в транс. — Они уходят.
Облачка соединились в одно большое облако, которое закрутилось и забурлило. На мгновение Рени опять утонула в море звезд, потом сияющее облако собралось в одну точку, и вся пещера погрузилась в тень. За спиной Рени кто-то потрясенно выдохнул. Точка сверкнула нестерпимым светом, погасла, сверкнула опять, смотреть на это крошечное пульсирующее солнце было почти невозможно. Рени почувствовала, как через ее тело пробежал поток энергии, и в то же мгновение потолок пещеры исчез, солнце вытянулось в ослепительно сверкающую линию, которая прыгнула в черное неба. Все это длилось один удар сердца, потом исчезло.
«Они ушли, оставили нас,— поняла она.— Теперь мы ничего не значим для них. Только они сами».
Пока она стояла в полутьме, окруженная тяжело дышавшими товарищами, некоторые из которых даже плакали, она внезапно вспомнила отца — своего вечно хнычущего беспокойного отца, который, тем не менее, дал ей все, что знал сам.
«Или, может быть, когда-то мы встретимся снова,— подумала она, и с удивлением обнаружила, что снова заплакала.— Где-то там, когда-нибудь... И может быть они будут вспоминать о нас.
Может даже вспоминать о нас с любовью».
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
Наследники
Вот сказка, основанная на чудесах электричества и написанная для детей этого поколения. Тем не менее, когда вы, мои читатели, станете взрослыми мужчинами и женщинами, для ваших детей эта история будет совсем не сказкой.
Возможно одно, возможно два — а возможно все устройства Демона со временем станут совершенно
Кто знает?
ГЛАВА 50
Никаких обещаний
СЕТЕПЕРЕДАЧА/НОВОСТИ: Президент Энфорд признан здоровым
(Изображение: Энфорд машет рукой, уезжая из военно-морского госпиталя в Бетесде)
ГОЛОС: В первый раз за все время пребывания в должности Президент США Рекс Энфорд объявил, что совершенно здоров и его врачи согласны с ним. Энфорд долго страдал от загадочной болезни, что породило множество слухов о его тайном пьянстве, проблеме с наркотиками или не оперируемом раке. Все это время он, по большей части, оставался в изоляции, разрешая вице-президенту заниматься текущей работой и появляться на публике. Сегодня Энфпорд объявил, что чувствует себя хорошо и все изменится.
(Изображение: президент Энфорд на пресс-конференции в Розовом саду.)
ЭНФОРД: «Я замечательно себя чувствую. Я вылечился. Уже много лет я не чувствовал себя так хорошо. У меня есть множество неотложных дел и, слава Богу, уйма времени, чтобы переделать их всех!»
— Мне страшно, — сказал ей маленький мальчик.
В комнате не было света, и ей это тоже не нравилось, но она не хотела об этом говорить.
— Я боюсь темноты, — сказал он.
— Когда мне страшно, я обнимаю принца Пикапика, крепко-крепко, — сказала она. — Он игрушка — говорящая выдра. Иногда я беру его с собой под одеяло и представляю себе, что свет есть, и темно только потому, что я под одеялом.
— Сейчас одеяло надо всем, — сказал ей маленький мальчик.
— А еще иногда я рассказываю себе сказку о трех медведях, но, если пугаюсь, Златовласка и медведи в конце становятся друзьями.
— У меня не осталось никаких историй, — сказал ей маленький мальчик. — Я знал одну, но сейчас не могу вспомнить.
Она не знала, почему все еще темно. Она не помнила, почему она здесь и почему этот маленький мальчик вместе с ней. Ей казалось, что она помнит реку, сделанную из искристого света, но не была уверенна. И еще она помнила другого мальчика, у которого не хватало нескольких зубов, но и он куда-то делся. Чо-Чо. Его звали Чо-Чо. Но сейчас его не было, а был только этот испуганный мальчик — немного странный.
— А когда я очень-очень пугаюсь, я зову маму, — сказала она. — Она приходит, целует меня и спрашивает, не приснился ли мне плохой сон. И тогда я чувствую себя не так плохо.
— Я боюсь встретиться со своей мамой, — сказал ей маленький мальчик. — А что, если я ей не понравлюсь? Что, если она подумает, что я плохой?
Она даже не знала, что на это сказать.
— А иногда, когда в темноте мне становится очень страшно, я пою песню.