Море света
Шрифт:
— Не. Урони. Его.
Он кивает, его щеки снова горят румянцем.
— Не уроню.
Вряд ли Кайло сдержит это обещание.
Пресли наблюдает, как он проходит мимо и ухмыляется, когда он исчезает из поля зрения.
— Этот мальчик безнадежно влюблен в тебя.
— Сколько ему лет?
— Неделю назад исполнилось восемнадцать.
Я хмурюсь.
— И мы это никак не отпраздновали?
— Да, тоже так подумала. Мы должны устроить вечеринку в его честь. У него никого нет.
Меня охватывает грусть, пока наблюдаю за ним через окошко на кухню. Отчасти я знаю, что он чувствует. Я точно
— Мы устроим ему вечеринку здесь, — говорю решительно, как будто у меня есть полномочия. — В субботу вечером.
— Что за вечеринка? — спрашивает Мэл, заходя за стойку.
— Для Кайло. На прошлой неделе ему исполнилось восемнадцать. — Делаю паузу, чтобы придать драматического эффекта. — Мы никак не отпраздновали. На мой восемнадцатый день рождения мне устроили грандиозную вечеринку в баре, пришел весь город. Дело было не в том, что я чудом выжила, а потому что восемнадцать лет — это важная дата. Почти такая же, как двадцать один. Мы должны устроить ему праздник.
— В самом деле? — Мэл хмурится, а затем в ее глазах загорается искра. — Согласна. Мы сделаем это.
— Как будто Эйв одобрит вечеринку здесь, — добавляет Пресли, указывая на очевидное. — Может он согласится на пятидесятипроцентную скидку.
Мы постоянно шутим, что Эйв самый жадный сукин сын в округе. Так и есть, но чтобы управлять бизнесом, нужно быть таким в некоторой степени. Мы чуть не закрыли бар несколько лет назад, и это не имело никакого отношения к деловой смекалке Эйва.
— Я беру его на себя, — говорю им, зная, что не буду договариваться с братом, а просто притворюсь, что забыла о празднике. Этот трюк работает в большинстве случаев.
Через час небо озаряется яркими красками заката — оранжевым, фиолетовым, розовым. Это сильно отличается от унылого серого цвета, который обычно окутывает город. В «счастливые часы» (прим. пер.: Счастливый час — маркетинговый термин, обозначающий время, в которое заведение (ресторан, кафе, бар, паб и им подобные) предоставляют клиентам крупную скидку на разливные алкогольные напитки, реже — на закуски и блюда меню.) толпа людей заполняет темные уголки бара, и я почти чувствую горький вкус застойного воздуха на своем языке. Сотни разговоров, которые звучат слишком громко, заглушают музыкальный автомат, но я погрузилась в свои мысли. Мысли о Линкольне поглощают меня, держат мой разум в заложниках и не дают забыть о нем.
Мой взгляд скользит к двери, когда звенит колокольчик и скрипит дверь. Дыхание учащается, сердце трепещет в груди, его присутствие в баре сдавливает мои легкие. Гул бара заглушает тяжелые шаги Линкольна, но я слышу их в своей голове.
Этого мужчину не интересуют посетители, он осматривает зал, а затем с любопытством смотрит на меня, окутанный таинственностью, как и прошлой ночью. Я хочу знать, о чем он так сосредоточенно думает.
Моё лицо краснеет, сердце замирает от его внезапной близости. Линкольн отводит взгляд на полки
Черт, Линкольн такой сексуальный. С трудом сдерживаю вздох. Он останется здесь на какое-то время?
Твою мать. Соберись.
— Что будешь? — не зная, что сказать, спрашиваю на удивление спокойным тоном.
Линкольн садится за барную стойку. Чувствую запах корицы, моря и дыма, когда он снимает куртку и кладет ее на тот же стул, на котором сегодня сидел Флетчер. Затягивается неловкое молчание, будто он не заинтересован в разговоре со мной. Глубоко вздыхаю.
— Чистый виски, — говорит он медленно тихим голосом, стряхивая пепел в пустую пиалу из-под арахиса.
Воспоминания о прошлой ночи терзают меня. Я наливаю стакан и пододвигаю к нему. Краем глаза замечаю, как за спиной Линкольна Пресли таращится на нас. Не могу посмотреть на нее. Боюсь, если сделаю это, то начну смеяться или, что еще хуже, фыркну от смеха.
Линкольн снова затягивается, внимательно рассматривая меня. Есть что-то невероятно эротичное в том, как дым клубится с его губ и заволакивает глаза. Это напоминает, как он стоял у моей двери, когда уходил, выглядя таким сексуальным.
Хотя мысль о том, что он так близко, пугает, отчаяние внутри меня берет вверх над нервами.
— Что-нибудь еще?
Линкольн пренебрежительно пожимает плечами, не сводя с меня глаз, дым вырывается из его носа и рта с тихим вздохом.
— Это зависит…
Наверное, на моем лице отразилось замешательство, потому что его губы растягиваются в ухмылке, которую я видела прошлой ночью.
— От?
Он подносит сигарету к губам, выражение его лица обезоруживает меня.
— От того, когда ты заканчиваешь работать.
Тщательно обдумываю свой ответ. Хочу ли я провести с ним еще одну ночь? Черт возьми, да!
— Я здесь до закрытия.
Линкольн слегка приподнимает брови, но не произносит ни слова. Я хочу схватить его за горло и заставить говорить! Что, черт возьми, это значит? И какого хрена? Честно говоря, что творится с этим парнем?
Кайло заходит за стойку, чтобы поставить бокалы. Он замечает Линкольна и оценивает его своими темными глазами. Они обмениваются взглядами, и, кажется, Кайлу он не очень нравится.
— Я думал, здесь нельзя курить, — шепчет он мне.
Киваю.
— Так и есть.
— Так почему он курит?
Пожимаю плечами.
— Я не знаю. Я позабочусь об этом.
Кайло крепче сжимает край подноса, его улыбка становится мягче. Он больше не смотрит на Линкольна. Руки дрожат, когда я беру бутылку и снова наполняю стакан Линкольна. Наши взгляды встречаются, удерживая друг друга, и я понимаю, что он вспоминает прошлую ночь. Наклоняюсь вперед, мое лицо всего в нескольких дюймах от его.