Море у девочки
Шрифт:
ВДОХ: Стакан и море или что еще нужно для счастья.
Море в стакане или стакан в море? Кто даст ответ? Наташа подняла руку. В руке был стакан. Девушка заглянула в него. Там плескалось море. В его глубине порхали маленькие серебристые рыбки. Они подплывали к самой поверхности. Улыбались ей и безмолвно звали к себе. Наташа сбросила одежду – сарафан с накладными карманами, колготки с чулочками, бюстгальтер со стальными чашечками, трусики с замочком - с разбега бросилось в воду. Уфр! Вода теплая, соленая, мягкая. Словно бульон. Рыбки закружили вокруг девушки, а она внутри них. Со всех сторон на неё посыпались анекдоты: про беременного червя и корюшку, безумного краба,
ВЫДОХ: Глубина.
– Глубина! Где глубина?! Мне она нужна, а ее нету! На-та-ша!!!!!!
Девочка вздрогнула. Повернулась. Посмотрела. Неуверенно улыбнулась. "И зачем так кричать? Глубина она на то и глубина»,
– Ты чего молчишь? Улыбаешься еще.
Девочка пожала плечом. Сперва левым, затем правым. Потом сразу двумя.
Мужчина покраснел от ярости. Полоска усов встопорщилась, напомнив выгнувшего спину кота. Затопал ногами.
– Ты найдешь ее! Найдешь!
– брызгая слюной, вопил он.
– Я вам не та, Феодор Карудович, - спокойно сказала Наташа.
– Не надо, не надо. Я видел твой стакан. И море твоЁ видел. И там должна быть глубина. Не может быть, чтобы её там не было. Вы меня не обманите, сударыня. Мне огонь рассказывал, чем вы там занимались. Уж я-то знаю. Сам Самыч говорил: "Феодор, знавал я твоего батюшку, не даром его Каруд звали. Так вот мысли его были глубоки. Изречения увесисты. А слова так и припечатывали землю. И ты должен быть таким, Феодор. Ты поняла меня, Наташа? Таким! А для этого мне нужна глубина. Море мысли».
– Хорошо, я найду.
Девочка пошла к морю. Долго шла. Несколько раз ночь сменила день. Одна мысль сменила другую. Прохожие сторонились ее. А собаки даже не пытались обнюхать. Стакан в кармане тянул вниз. Но без него моря не будет. Надо нести.
Пенное. Растеклось до горизонта. Блеклое и не приветливое. Какая уж тут глубина. Наташа опустилась на колени. Достала стакан. Зачерпнула. Первый раз за стеклом оказалась одна пена. На второй раз пару капель воды. На двухтысячный стакан был полон. И в нем даже плавали серебристые рыбки. Глубина. Может ли она быть в стакане, даже если в этом стакане море? Наташа не знала. Быть может, Феодор Карудович разберется.
– Вот, - девочка поставила стакан перед мужчиной.
– Это оно?
– неуверенно вопросил он, заглядывая сквозь стекло стакана, но опасаясь посмотреть сверху.
Наташа кивнула.
– Интересно, интересно.
Сняв перчатку, Феодор Карудович осторожно опустил палец в воду.
– Хм, - хмыкнул он, - глубина, - затем поднял другой палец на другой руке вверх.
Наташа подняла взгляд, но вверху никакой глубины не увидела. Даже индиговое море от этого пальца сжалось, скукожилось, превратившись в едва дышащее облачко.
– Всё!
– решился мужчина.
– Иду в море.
Аккуратно сняв костюм, он сложил его на крае стола. Большие семейные трусы, в которых, как подумалось Наташе, тоже скрывалась глубина, даже более подходящая, по её мнению Феодороу Карудовичу, и яркий галстук - составляли плавательный костюм Феодора Карудовича.
– Без галстука ни как, - пояснил он, - какая глубина без галстука.
Вода поглотила одну его ногу, вторую, намочила трусы, пупок, добралась до кончика галстука, узла.
– Глубина, я иду-у-у-у!!!
Мужчина скрылся под водой. Наташа подняла стакан. Море пахло солью и галстуком. Эта смесь запахов ни несла ничего хорошего.
– Извини, море, - сказала девочка, - но такой глубины мне не надо.
И она вылила содержимое стакана в раковину.
– Простите рыбки и прощайте. Там, в конце трубы вас ждет новое море. Лучше этого. Прощайте и вы, Феодор Карудович. Там вы тоже найдете свою глубину. У каждого она своя. У кого мысли, у кого глупости. Прав был Сам Самыч. У отца вашего тяжелы были слова. И изречения он из них составлял увесистые. Но вот насчет глубины Сам Самыч ошибался. Однако, все мы имеем право на ошибку. Может, и я ошибаюсь. Поэтому еще раз прошу у вас прощения.
Наташа засунула стакан в карман. Погрозила пальцем огню-болтуну. И пошла искать свою глубину. Ведь и у нее она должна быть.
ЗАДЕРЖКА ДЫХАНИЯ: Море и Смерть.
Море сидело рядом с Наташей и потягивало из её стакана море. Его глаза-рыбы то и дело, лукаво поглядывали на неё. При каждом его движении соль скрипела. Длинные волосы-водоросли источали пряно-йодистый запах. От него Наташа морщила нос и задерживала дыхание. Никто не произносил ни слова. Да и какие могут быть слова, когда рядом сидит Смерть. Слова теряют смысл. Смерть тоже морщила нос и задерживала дыхание.
– Пойдём, - сказала она.
– Ещё глоток, - попросило Море.
– Неужели ничего нельзя сделать? – вывалила глупость Наташа.
– Галстук Феодора Карудовича отравил Море. Глубина стала тяжела, увесиста и гнила.
– Я не хотела! Море, слышишь?! Я не хотела. Я люблю тебя, Море-е-е-е-е!!!!!!!!
Отравленное Море с прогнившей глубиной, глотнуло. Улыбнулось ртом-медузой. Пальцами-ракушками вернуло ей стакан.
Смерть и Море поднялись, взялись за руки и пошли. Наташа сидела, не имея сил. Затем упала на спину. Но даже над ней не было ничего. Слезы, соленые как море закапали в стакан.
– Я верну тебя, море.