Мореплаватели солнечного восхода
Шрифт:
Я обратился к Фариуа: «Проедемся вместе по морю».
Я знал, что наше судно везло с Мангаревы ящики с бананами и плодами мангового дерева. Эти фрукты продавали на различных коралловых островах, где не росло ничего, кроме кокосовых орехов. Фариуа покинул судно с последней лодкой, увозя с собой ящик с плодами хлебного дерева и бананами, моим ответным подарком в благодарность за оказанное гостеприимство. В Полинезии обычно не принято рассказывать о таких вещах, и я надеюсь, что Фариуа никогда не увидит эту книгу. Мне кажется, что этот маленький эпизод отчетливо характеризует дух полинезийского гостеприимства: дарить и получать, получать и дарить не в интересах материальной выгоды, а для удовлетворения чувства чести.
Глава XV. ПО ПУТИ ВОСХОДЯЩЕГО СОЛНЦА
НА ТРЕТИЙ день после того, как мы отплыли от Реао, капитан судна «Моана», таитянин, указал на восток и провозгласил: «Мангарева». До этого мы миновали атоллы архипелага Туа-моту, по своему интересные, но утомительно однообразные. Мы почувствовали, как изменяется природа, когда с волнением наблюдали за горной вершиной, все выше и выше встававшей над горизонтом. Это была вершина Маунт-Даф, названная так в 1797 г. капитаном Вильсоном в честь его судна, которое везло на Таити первую партию сотрудников Лондонского миссионерского общества [57] ). Гора словно всплывала из моря, и можно было понять чувства полинезийских открывателей новых земель, когда они дали острову имя Мангарева, что значит Плавучая гора [58] .
57
Экспедиция миссионеров на корабле «Даф» («Пудинг») представляет интереснейший эпизод в истории колонизации Океании. Это была первая попытка британского правительства использовать в широких размерах проповедников-миссионеров как своих агентов-разведчиков. Попытка не удалась. Миссионеры расселились на ряде островов Центральной Полинезии, устроив свою штаб-квартиру на Таити. Но они оказались совершенно неподготовленными к жизни в непривычной обстановке, а коренные жители встретили их враждебно; миссионеры вынуждены были вскоре уехать. Некоторые из них сумели, однако, составить интересные описания островов и быта их жителей. Последующие лучше организованные попытки христианизации островов Океании были более успешны.
58
В 1871 г. Мангареву посетил (проездом на Новую Гвинею) известный русский путешественник Н. Н. Миклухо-Маклай, проведший на острове четыре дня. Он описал главным образом антропологический тип островитян (см. Миклухо-Маклай. Путешествия, т. II, 1941, стр.148, 151; Собрание сочинений, т. I, 1950, стр. 58–68).
Мы проплыли по западному проливу через окаймляющий его риф, и перед нами открылись отдельные острова этой группы. Слева мы оставили за собой Тараваи, около которого приютился маленький остров Ангакау-и-таи. К югу лежала группа небольших скалистых островов, среди которых самым крупным был Камака.
Акамару и Аукена, когда мы к ним приблизились, оказались двумя отдельными островами. Мы поплыли вдоль южного берега самого крупного острова, Мангаревы; над ним возвышалась вершина Маунт-Даф. Для этих островов, представляющих собой остатки кратерного кольца, характерны отвесные и оголенные склоны холмов, поросшие тростником. На Мангареве отроги главного горного хребта спускаются к морю и ограничивают небольшие заливы. От залива до склонов гор простираются крошечные участки плодородных земель; поэтому кокосовые пальмы растут маленькими разрозненными рощицами. На плоскогорье к югу от Маунт-Дафа расположено кладбище. Там находится гробница Те Ма-путеоа, последнего мангаревского короля. Мы обогнули кладбище, и нашему взору открылась главная деревня острова, Рикитеа, и две башни ее собора, возвышающиеся над деревьями.
Шхуна бросила якорь недалеко от пристани. Встречая прибывшее судно, туземцы выходили с вытянутыми вперед руками и произносили приветствие: «Эна кое» (А вот и вы), точно соответствующее новозеландскому приветствию: «Тена кое». Правила вежливости требуют произнести в ответ: «А кое ноти» (Действительно вы). Речь мангаревцев звучала приятно, потому что напоминала смешение маорийского и раро-тонганского диалектов. Звук «h» отсутствует, и ему соответствует пауза. Согласные «k» и «ng» здесь произносятся. К сожалению, французские священники, записывая туземные языки, передавали звук «ng» буквой «g» — такая система записи распространена сейчас по всей французской Океании и на Самоа. Владея маорийским и раротонганским диалектами, я за короткое-время научился разговаривать по-мангаревски.
Человек, который утверждает, что, зная язык одного полинезийского архипелага, он сразу может понять все слова другой островной группы, приписывает себе необыкновенные способности. Мой родной язык — маорийский, между тем откровенно признаюсь, что я никогда не мог дословно разобрать речь жителей тех полинезийских островов, куда попадал впервые. Купец для заключения, торговых сделок удовлетворяется маленьким запасом слов; журналист может в достаточной степени овладеть языком, «впитывая» его от окружающих. Этнолог же обязан глубоко изучить грамматику, разбираться в идиоматических выражениях и в различных значениях слов. Многие слова имеют одинаковое значение по всей Полинезии, но наряду с этим встречаются значительные отклонения. Они-то и поколебали мою самоуверенность. Разрешите мне в качестве примера рассказать вам отрывок из народной сказки.
Особенностью народных сказок на Мангареве является та легкость, с которой их герои переселяются из нашего мира в подземное царство. По и возвращаются оттуда обратно. Одна из сказок повествует о том, как земной человек усыновил своего племянника из царства По, которого звали Тонга. Он возрастил его в одиночестве — как по мангаревскому обычаю и должен воспитываться любимый ребенок. Приемный отец сам варил пищу племяннику и так охранял его одиночество, что не показывал мальчика даже своей жене. Тонга откармливали лучшей едой, чтобы по достижении юношеского возраста он мог бы, не ударив лицом в грязь, появиться на каком-либо общественном празднестве. Когда приблизилось это время, его приемный отец сказал своей жене Ирутеа: «Я собираюсь на ловлю в отдаленное место, чтобы наловить там отборной рыбы. Если я задержусь, приготовь еду и накорми мальчика».
Едва дождавшись, пока муж скрылся из виду, Ирутеа принялась приготовлять еду. Ей не терпелось бросить хотя бы один взгляд на Тонга еще до того, как его выпустят на волю. Она поспешно сдернула листья, покрывавшие яму с заквашенными плодами хлебного дерева, и торопливо замесила из них хлебцы, едва дав им испечься. Затем быстрыми ударами каменного пестика она начала толочь пищу в деревянном корытце. Тонга из дому услышал эти поспешные приготовления, которые так сильно отличались от медленных, осторожных движений отца, и, по словам сказителя, стал «коа». На маорийском и многих других знакомых мне диалектах «коа» означает радоваться, быть счастливым. Я, конечно, решил, что Тонга стал радоваться, слыша торопливые приготовления, потому что был голоден.
Когда Ирутеа внесла приготовленную пищу, Тонга был «коа». Тонга кончил есть, и Ирутеа, любуясь вблизи его красивым телом, сказала: «Юноша, разве случится что-нибудь плохое, если мы с тобой приляжем на ложе из благоухающих листьев?»
Услышав эти слова, Тонга стал очень «коа»; Ирутеа заметила, внешнее проявление «коа» и сказала: «Когда возвратится твой отец и спросит, отчего ты «коа», скажи ему, что ты соскучился по своим близким в Подземном царстве».
Когда вернулся отец, Тонга ответил так, как его научила Ирутеа. Отец сказал: «Если ты стремишься туда так сильно, что-становишься «коа», завтра утром я проведу тебя ко входу в «Подземное царство».
На следующее утро они пустились в путь. Путники пересекли три хребта, и, пока они отдыхали на вершине каждого из них, старик спрашивал у юноши: «Мой сын, почему ты был «коа»? тонга отвечал: «Я скучал по своим близким в Подземном царстве».
На вершине четвертого, последнего горного хребта отец сказал: «Сын мой, скоро мы расстанемся с тобой. Откройся мне, почему вчера, когда я вернулся, ты был таким «коа»?
Наконец, Тонга сознался. Он сказал: «Вчера я слышал, как Ирутеа поспешно приготовляла пищу; это было так не похоже на твой образ действий. Она вошла в дом, куда никто не заходил, кроме тебя. Она положила еду не на то место, куда ты ее кладешь. Пища не была приготовлена должным образом и имела непривычный вкус. Ирутеа внимательно оглядела меня и затем предложила мне лечь вместе с ней. Из-за всего этого я и был «коа».
Отец вздохнул с облегчением и сказал: «Мой сын, если бы ты рассказал мне все на первом хребте, мы вернулись бы домой, но теперь уже слишком поздно. Мы находимся вблизи границы Подземного царства, и ты обречен идти дальше. Твоя приемная мать не близка тебе по крови. Она хотела только дать тебе величайший в жизни урок. Скоро настанет время, когда ты горько пожалеешь о том, что отказался от ее предложения».
Так оно и случилось, но об этом уже повествует другая сказка.
По мере того как развертывался рассказ, я начинал осознавать, что мое толкование слова «коа» не соответствует его значению в сказке. В конце концов я спросил: «А что такое «коа»?