Морг закрыт, расходитесь

Трапезников Александр

Снеся находки в квартиру, Алексей Викторович неторопливо позавтракал, пожарив на всякий случай колбаску на сковороде, выпил стакан чая, а затем пошел менять валюту на рубли, бросив многообещающий взгляд в сторону "дипломата". Об утренней незнакомке Адрианов больше не вспоминал.

Спустя два часа пенсионера-физика можно было видеть около пивной палатки, где он осушал уже пятую кружку, выплевывая на землю ребрышки от воблы. Вскоре к нему присоединился человек с несколько ассиметричным лицом и унылым взглядом.

– Гена, я угощаю!
– благодушно сказал Адрианов, протягивая соседу по лестничной клетке часть рыбы.
– Можно взять чего и покрепче.

– Разбогател, что ли?
– вяло поинтересовался приятель.

–

Еще не знаю, - туманно отозвался Алексей Викторович.

Изгибы судьбы Геннадия Семеновича Косова были не менее примечательны, чем у самого Адрианова. Еще два года назад он работал главным художником в крупном издательстве, потом устроился стажером в страховое агентство. Прошлую жизнь вспоминал с раздражением, как кинофильм на иностранном языке: ничего не понять, хотя красиво. Были собственный кабинет, секретарша, служебная машина, вереница приятелей, презентации с банкетами... Исчезло все классически быстро, словно на ходу вышвырнули из курьерского поезда. Даже жена осталась где-то в купейном вагоне, помахав ручкой. Издательство, выпускавшее школьные учебники, проглотил конкурирующий концерн, сманив попутно половину сотрудников. Два строптивых коммерческих директора при этом по очереди канули в небытие. Главному художнику Косову должности не нашлось - пятьдесят лет, староват и неповоротлив, нужны люди более гибкие, более преданные. Учебников, правда, в стране не прибавилось, лучше они не стали, наоборот, все - размыто, запутано, наворочено так, что одно отвращение. Какие там знания! Потом Косов понял: это политика - растить поколение неучей, духовных уродцев и обманщиков. Недаром концерн существовал на деньги дядюшки Сороса. Все как в Америке, браво! Но после того как Геннадий Семенович покинул издательство, оставив на столе шляпу, эти проблемы его уже не касались...

Через год Косов проел сбережения, а на работу так и не устроился. Не хотел, поскольку всегда думал, что уж он-то не пропадет. Но скольжение вниз оказалось стремительно сладким. Он продал "опель" и дачу, оставил молодой жене-стерве царскую квартиру в центре Москвы, а сам перебрался в однокомнатную малогабаритку, стал попивать. Кое-какие заказы на оформление книг ещё доставались, потом иссяк и этот скудный ручеек. Косов никогда не был хорошим художником-полиграфистом. Обычным, средним, каких много. Компьютерной графикой в свое время овладеть не удосужился, а теперь поздно. Последние деньги забрал лопнувший банк, пошедший вместе со всеми клиентами и персоналом на дно, как "Титаник", чье зловещее имя он и носил.

Безрезультатно помыкавшись в поисках заработка, Косов совсем сник. Глядя в зеркало на свое изрядно осунувшееся лицо, он размышлял о дальнейших перспективах. Будущее вырисовывалось в самом неприглядном свете, словно на холсте перед ним чья-то рука клала безобразные черно-белые мазки. "Не может быть, чтобы жизнь кончилась вот так... скверно, - думал он.
– Все утрясется, надо просто переждать, сосредоточиться..." Однажды на глаза ему попалось объявление: школа страхового бизнеса приглашала всех желающих на бесплатные курсы. Косов пошел туда ради любопытства и от безделья, благо что жил неподалеку. Обучение длилось месяц, затем его зачислили в частную страховую кампанию с оплатой в процентах от количества заключенных полисов. Агент-стажер из него вышел никудышный, за полгода всего с десяток договоров, да и той суммы, что ему причиталась, он так и не увидел. "Денег в кассе пока нет!" - следовал неизменный ответ бухгалтера. В конце концов Косову надоело выклянчивать подачку, и он, подняв воротник плаща, вышел из страхового офиса в апрельскую слякоть...

– Пей, пиво свежее. Чего задумался?
– спросил Адрианов.

– Давай ограбим кого-нибудь!
– помедлив с ответом, произнес вдруг Косов.

– Тогда... пошли за водкой, - предложил Алексей Викторович.

Употребляли более крепкий напиток уже на квартире Адрианова, закусывая все той же колбаской, о происхождении которой

хозяин благоразумно умолчал.

– Экий у тебя портфельчик не хилый, - заметил Косов, кивнув в сторону придвинутого к батарее "дипломата".
– Что-то раньше не видел.

– Угу-мм-м...
– неопределенно отозвался Адрианов.

– Почти такой же, как у нашего Долматина.

Долматином - за суетливость и черно-пегий цвет волос - прозывался живущий в доме вечный кандидат в депутаты всех Дум. Никогда его никуда не выбирали, но плакат с мордой висел даже сейчас, на двери в подъезд. На сей раз он собирался пролезть в муниципальные советники округа.

– Похоже, ты прав, - согласился Адрианов.
– Но, кажется, у Долматина чуть темнее.

– Давай совершим теракт, - выдвинул новую идею Косов.
– Взорвем долматинскую "Волгу", самого похитим, отвезем в Чечню и будем требовать выкуп. Миллион долларов.

– А нам дадут вдвое больше. Чтобы только не возвращался. Но мы и сами оттуда не выберемся... Что-то тебя сегодня здорово заносит. Я всегда думал, что ты вообще-то - человек мирный.

– Терпение лопнуло.

Чтобы развлечь приятеля, Адрианов рассказал о предрассветной незнакомке в шубе. Затем, не удержавшись, добавил про найденный за мусоропроводом "дипломат".

– Совсем голая?
– задумчиво переспросил Косов.
– А что в портфеле, смотрел?

– Нет еще.

– Так чего же тянешь?

Адрианов молча поставил портфель на стол. Кроме сейфовых замков тут были ещё кое-какие хитрости - много чудных кнопок. Если бы было время, да хорошие инструменты, да меньше алкогольного азарта, Алексей Викторович непременно сумел бы открыть "дипломат" без ущерба для здоровья. Но Косов, нетерпеливо дыша в затылок, постоянно толкал его в плечо, тянулся нажимать на кнопки и требовал принести кухонный топорик, ещё лучше - кувалду.

– Враз шмякнем и раздолбаем, - уверенно говорил он.
– Дурь-то из этого швейцарского банка выбьем! Чай, не в Европе.

– Да погоди ты! Не могу работать в такой атмосфере.

– А чего? Не бойся, что нашел - твое, я ни на что не претендую. Тащи нож, брюхо вспорем.

– Нет, ты не художник!
– возмутился Алексей Викторович.
– Тебе бы арбузами торговать.

И все же Адрианов уступил. Он отправился в коридор за плоскогубцами и почти сразу же услышал вой сирены. Вбежав в комнату, он бросился к лежащему навзничь приятелю. Надрывные противоугонные звуки издавал коварный портфель. Очевидно, в него был вмонтирован и шокер, который и саданул Косова электрическим разрядом. Но это было ещё не все. Неожиданно из сетчатого отверстия в днище повалил желтый дым, похожий на выпускаемое драконом пламя, быстро заполняя всю комнату. Чихая, кашляя и проклиная все на свете, Адрианов распахнул окно. Не хватало, чтобы портфель в довершение ко всему ещё и взорвался. Небольшой ядерный взрыв пришелся бы как раз кстати.

Оттащив Косова в коридор, Алексей Викторович захлопнул дверь, но дым просачивался и сюда. Не было спасения и от несмолкаемого воя сирены. Схватив пудовую гирю, которой он иногда баловался, Адрианов поспешил назад, где стал наносить размеренные удары по хитрому "дипломату". И, надо признать, получал при этом особое удовольствие. Когда вой сирены смолк, а дым начал рассеиваться, он увидел перед собой бесформенный измочаленный корпус, с оторванной ручкой и выбитыми замками.

– Поделом тебе!
– буркнул Адрианов, вытирая пот. Затем поспешил к Косову, который все ещё находился в бесчувственном состоянии и прерывисто дышал. Перетащив приятеля на диван и положив ему на лоб мокрое полотенце, Алексей Викторович снова вернулся к портфелю. Теперь можно было взглянуть и на содержимое. Откинув изуродованную крышку, хозяин квартиры остолбенел. Внутри лежали плотные пачки денег. Много пачек, переклеенных бумажными банковскими полосками. И не рубли, а доллары. Адрианов присвистнул, оборачиваясь на продолжавшего пребывать в беспамятстве Косова.