Морг закрыт, расходитесь
Шрифт:
– Сколько времени вы женаты?
– перебил Адрианов.
– Полгода... Короче, они отправились в гостиную, а я потихоньку вылезла из своего укрытия. У нас пятикомнатная квартира, муж с этими типами находился в самой дальней комнате. У меня даже не было времени одеться как следует. Набросила шубу, что-то задела, опрокинула, а в это время появился он. Очевидно, услышал шум. Я совсем перетрусила. Вадим стал допытываться, была ли я дома или только что пришла. А глаза... Видели бы вы в тот момент его глаза! Я поняла, что вряд ли мне удастся выйти живой. Возле трюмо стоял его "дипломат". Ничего другого под рукой просто не оказалось. Вадим попытался вроде бы обнять
– Таксиста - монтировкой, мужа - портфелем, - проворчал Адрианов. Н-да, вы умеете за себя постоять. Что же, так и убежали с этим "дипломатом"?
– добавил он, толкнув под столом Косова.
– Да, кажется. Какое это имеет значение? А куда он делся потом... не помню. Возможно, я его оставила в такси. Или где-нибудь на улице, на скамейке.
– Скорее всего, - с облегчением согласился Адрианов.
– Теперь вы понимаете, что идти в милицию бесполезно, Вадим будет все отрицать. А эти типы уже наверняка ищут меня по всей Москве.
– Будьте уверены, - подтвердил Косов, подливая пива.
Девушка украдкой зевнула, и тут только приятели сообразили, что она, должно быть, безумно устала за эти два дня.
– Ну!
– сказал Косов, толкнув Адрианова локтем.
– Останетесь пока здесь, - буркнул тот не слишком гостеприимно.
– Чего ж с вами поделаешь. Утро вечера мудренее.
– А утро-то как раз и наступило, - ответила девушка, глядя в окно на окрасившиеся рассветом деревья.
– Но все равно спасибо.
– Что-нибудь придумаем, - добавил Косов.
– Главное, не впасть в отчаяние. Когда я тонул в Атлантическом океане, возле Эль-Ферроля, а вокруг шныряли акулы, я вспомнил, что врачи нашли у меня саркому легких. Они бы так никогда и не узнали, что ошиблись, если бы я назло им не выплыл. Вот и вы вспоминайте что-нибудь хорошее.
Адрианов пошел в комнату и вытащил из тумбочки постельное белье.
– Начинаю уважать себя все больше и больше, - тяжело вздохнул он. Весна чудит, что ли?
Он вернулся на кухню и увидел, что девушка сонно кивает, почти не слушая Косова, а тот всерьез убеждал:
– ...вы его по рогам, гантелью, если что. Видите ли, в институте Сербского его не признали душевнобольным, но я-то знаю! На моих глазах, в лесу, двух грибников забил до смерти своей тростью. И все из-за того, что они отказывались класть в корзины мухоморы. Так что вы ему не перечьте. Как только он возьмется за трость - хватайте гантель...
– Ладно, - остановил его излияния Алексей Викторович.
– Я вам постелил, занимайте горизонталь.
– А как же вы?
– спросила девушка.
– Я выспался. Уж извините, придется вас запереть.
Надев куртку, он подтолкнул Косова к двери, но тот вернулся, собрал со стола бутылки.
– Вам они ни к чему, - пояснил он.
– Вот теперь пошли. Позвольте, а у вас вообще-то есть имя?
– Марина, - ответила девушка.
– А можно просто Маша.
– Глаза её совсем слипались.
– У меня была одна знакомая, Марина Зальценкрафт, из рода австрийских Габсбургов...
– начал Косов, и Адрианову пришлось выставлять его в коридор силой.
– Подожди, я не дорассказал!
– обиженно продолжал он, глядя, как приятель запирает дверь.
– Боишься, чтобы розовая чайка не улетела? Так вот, эта Зальценкрафт тоже поссорилась со своим мужем, герцогом, и прибежала ко мне в отель. И в отличие от тебя, я не стал сажать её под замок, как фельдфебель, и оставлять наедине с твоими любимыми тараканами.
– И что?
– На месте "хрущобы" будет стоять крематорий.
– Хоть памятник Гайдару у ног Карла Маркса. Мне-то какое дело?
– Тебе-то - да, а тем, кто там живет?
– Ничего, расселят.
– Это ещё бабушка надвое сказала, не все так просто, - покачал головой Косов.
– У меня есть другие соображения.
– А у меня сейчас другие проблемы, - усмехнулся Алексей Викторович, думая про девушку и сто тысяч долларов. Очевидно, эти деньги и предназначались убийцам. Хотя вся эта история, которую рассказала Марина, и могла выбить скупую слезу, но оставались кое-какие сомнения. Он не Косов, его на мотыля не поймаешь. Видали и не таких цац! Почему супруг собирался её убить? Она явно что-то скрывает.
– ...Гена Семенович, ты-то что скажешь по этому поводу?
– спросил он, проигрывая Косову уже третью партию.
– То болтал без умолку, теперь молчишь, строишь из себя Ласкера.
– Анализирую ситуацию, - ответил тот, сразу догадавшись, о чем спрашивает приятель.
– Девушка - блуждающий конь, за которым охотятся пешки черных. Но на её защите две фигуры. Слон - это ты. И ферзь, чьи обязанности я скромно возьму на себя. Позиция пугцванга. Или сдаваться, или постоянно шаховать, авось выиграем. Мне лично очень хочется познакомиться с этим Вадимом.
– Что ж, - отозвался Адрианов, подкручивая усы.
– Подожди хотя бы, когда выстроят крематорий. Успеешь в топку.
– Тебе мат, - язвительно сообщил Косов.
– И это реальность. А что будет впереди, какая в принципе разница?
Убрав шахматную доску, он разливать по стаканам водку.
– Такое впечатление, что после электрошока водка превратилась для тебя в единственный и главный источник жизненной энергии, - сказал Адрианов.
– Я ещё и значительно поумнел, - добродушно согласился Косов. Чувствую, как пробудились какие-то внутренние резервы. Готов к подвигу. Трепещу от жажды приносить пользу.
– Тогда тебя надо запрячь в тележку и возить в ней маленьких детей за умеренную плату. А если ещё раз сунешь пальцы в розетку, то сгодишься и на выступление в дельфинарии. Селедкой я тебя обеспечу.
Адрианов не стал задерживаться, несмотря на уговоры приятеля. Ему хотелось остаться одному, немного подремать, а во сне подумать, что делать дальше. Электрообновленный Косов жужжал над ухом не переставая, словно вентилятор, поэтому Алексей Викторович покинул его квартиру, вышел из подъезда и направился к своему старому "Запорожцу", умирающему в торце дома. При желании на нем ещё можно было бы проехать несколько сотен метров. Если бы кто-то не поленился толкать сзади. Иногда Адрианов позволял себе забираться на заднее сиденье, укутывался там одеялом и отрешался от мирской суеты. По переднему стеклу шла зигзагообразная трещина, одна фара разбита, краска облупилась. Какой масти была машина, теперь не сразу и вспомнишь. Неподалеку от "Запорожца" находился приемный пункт стеклотары, а чуть дальше - пятиэтажная "хрущоба", о которой говорил Косов. Ну и что, если на её месте вырастет крематорий, лепрозорий или школа юных вивисекторов? Жизнь прожита, и никакой электрошок уже не поможет...