Морильское время
Шрифт:
У Андрея же работа только начиналась. Словно круги по воде разойдутся последствия от аварии по городу. Он быстро созвал сотрудников и объявил план действий на ближайшие дни. После того как всех распустил, сидел ещё около часа, работал: анализировал ситуацию, делал прогнозы, намечал мероприятия. Затем быстро хлебнул кофе, посмотрел на часы и стал звонить водителю. Нужно было выезжать, встречать комиссию.
При выезде из города позвонила Вера. От её давешней язвительности не осталось и следа. Сейчас она была ласковой и покладистой. Намекала на то, что дома ждут приятные сюрпризы, наверно, чувствовала себя неловко после вчерашней перепалки.
Закончив разговор с ней, Андрей
Глава 9
Ближе к обеду седьмого апреля он проснулся. С удивлением обнаружив себя на полу раздевалки, он постепенно вспомнил события последних часов. Состояние было не из лучших, как с тяжёлого похмелья. Болела голова, во рту — словно кошки нагадили. Впрочем, руки-ноги слушались, и на том спасибо. Немного удивившись, что его никто не потревожил в этом сравнительно оживлённом месте, Борис побрёл в душ смывать с себя пятидневную грязь. Долго стоял в оцепенении под горячими струями, вспоминая события последних дней. После душа не спеша вытерся, оделся в ставшие чужими и подзабывшие хозяина вещи. В раздевалке было удивительно пусто. «Хотя ничего странного, — подумал он, — наверно, рудник сегодня не работает. Пока всё восстановят после аварии…»
Сквозь запылённые стёкла весело пробивались солнечные лучики. Борис подставил им лицо. Как хорошо-то! Плевать на эти обшарпанные и проеденные грибком стены, на заторможенных людей, трижды в день заполняющих эту раздевалку. Но он-то жив!
Настроение было прекрасное. Конечно, ощущалась небольшая слабость в ногах и какая-то ноющая пустота в низу живота. Но в целом — нормально. Даже будто наступило какое-то прояснение в голове, как бывает у уставших людей, когда к ним приходит второе дыхание. Но почему никто не пришёл за всё время?
Вскоре выяснилось, что это не совсем так. И приходили, и пытались разбудить, но не смогли, а Константин Дмитриевич сказал сильно не усердствовать. Об этом Борис узнал у трёх весёлых мужичков из смены Семёныча — Василия, Додика и Гоги, которые, похоже, были искренне рады его видеть, полезли обнимать героя и предложили «по пятьдесят капель — за возвращение». Боря рюмку взял, но пить не смог — запах водки вызвал у него приступ тошноты и слабости. Съел маринованный огурчик и бутерброд, но даже от этой пищи так затошнило, что больше есть не стал.
Обрадованные новому собеседнику мужики наперебой рассказывали об аварии, о своих приключениях в связи с ней, и нынешнем дежурстве. Оказывается, рудник действительно не работает, и неизвестно когда ещё будет работать. Во всяком случае, нужно много чего проверить и сделать, чтобы инспекция разрешила вновь его запустить. На участках организованы «посты» из таких же как они горемык, чтобы в случае необходимости можно было решать с ними возникающие вопросы. А так как вопросов особенно не появляется, то и маются ребята. С других участков периодически приглашают людей в шахту — что-то показать или объяснить. Из них же ещё никто не ездил. Только Дмитрича пару раз спрашивали о расположении техники по горизонтам и о готовности её к работе.
— Но нет худа без добра — за дежурства обещали платить как за обычные смены, — продолжал самый говорливый, Василий, разливая жидкость по пластиковым стаканчикам, и не обращая внимания на то, что Борис слушает его вполуха. — А мы, видишь, как тут работаем? Два часа трудиться нам ещё осталось, потом смену сдадим — и отдыхать.
Потом зашёл начальник, немного осунувшийся, но довольный. Ему тоже предложили рюмочку, но он отказался. Рассказал, что
— Так что собирайся — и домой отдыхать! Хочешь, дежурку у диспетчера закажу? А то что-то видок у тебя — в гроб краше кладут.
— Конечно, краше, — обрадовался Василий, — там хотя бы бреют, а ты — с четырёхдневной щетиной — перебор.
— Нет, спасибо, — слабо улыбнулся Боря, — я на автобусе… А побриться — успею дома.
И уехал.
Глава 10
Познакомились они после концерта в Академии, в котором участвовали студентки МГАХ{7}. Когда представление закончилось, нужно было перевозить реквизит, поэтому выделили двух человек, чтобы не заставлять дюжину хрупких девушек на ночь глядя таскать тяжести.
Одним из этих двоих оказался Андрей. Вместе с крепышом Костей из другого факультета они быстро всё погрузили и отправились на большом бело-зелёном автобусе по направлению к Москве.
Девицы из факультета хореографии и балетоведения — народ живой. Весь путь был заполнен их болтовнёй и заливистыми колокольчиками смеха. Наверное, поэтому Андрей сразу выделил девушку, которая щебетала меньше других, не хрустела чипсами и даже не обернулась, когда позади с катастрофическими последствиями уронили стеклянную банку. У девушки было на удивление красивое худенькое личико, хранившее выражение уверенности и аристократичности, огромные серые глаза и совершенно простой курносый носик, который сглаживал строгое выражение лица, делая его милым и трогательным.
Быстро стемнело, как это обычно бывает в феврале, и Андрей в неясном свете искоса любовался её мягкими грациозными движениями, светлыми локонами, пребывающими в очаровательном, и, возможно, тщательно продуманном беспорядке. Ему очень хотелось познакомиться с девушкой, но что-то мешало просто заговорить о каком-нибудь пустяке.
Вскоре автобус въехал в город, помчался по пустеющим магистралям, разворачивая ленты уличных огней, затем немного попетлял по переулкам и остановился во дворе какого-то театра. Долго вызванивали охранников, потом переносили вещи в маленькую, заваленную всякой ерундой комнатушку на третьем этаже. Андрею, как назло, постоянно попадалась молчаливая девушка, которая оказалась далеко не такой худенькой, как показалась ему вначале. У незнакомки была отличная фигура, а грудь — просто примагничивала внимание. В какой-то момент Андрей даже вынужден был отвернуться, чтобы не выдать своим остекленевшим взглядом болезненное внимание к её вторичным половым признакам.
Девушка действительно была красавицей, Андрея можно понять. Но всё этим бы и закончилось, если бы, на беду, она не жила недалеко от Курского вокзала, куда водитель должен был доставить курсантов после разгрузки реквизита. Поэтому назад ехали втроём: он, Костя и девушка.
Андрей безуспешно пытался бороться с приступом косноязычия, нахлынувшим после того, как Вера (так звали их спутницу) села рядом, задев невзначай его предплечье тёплым бедром.
Костя же, гад, оказался изрядным балагуром. Он живописно и смешно рассказывал о своих недавних приключениях в Египте, получая заслуженные награды Вериного смеха. Андрей краснел в темноте, пытаясь вставить хоть что-то остроумное, и с ужасом понимал, что безвозвратно уходят драгоценные секунды невольной близости с этим прекрасным созданием.