Морильское время
Шрифт:
Боря понимающе улыбнулся. С недавних пор он резко изменил отношение к пиву, особенно отечественному, но ностальгические чувства по временам, когда он мог просто так опрокинуть баночку-другую жидкого хлеба, периодически его посещали.
— Где-то за минуту к подъезду подъезжает разбитый „жигулёнок“. Он останавливается иногда ближе, иногда — дальше. Из него выходит типичный торговец с рынка кавказской национальности, заходит в подъезд. И только после того, как он пройдёт весь подъезд и скроется в квартире на шестом этаже, подъезжает машина со сменой.
Мимо заговорщиков стала протискиваться шумная компания молодёжи с подносами, поэтому рассказ немного приостановился. Через минуту Косик снова начал:
— Смена — обычно три человека, но может быть и больше. Но самое интересное — вход на объект, который оборудован из квартиры на первом этаже. Обычная сталинка с рассохшимися дверями, в ней — старая мебель. Иногда в квартире появляется тётка в возрасте. Причём, непонятно откуда. Посторонний войдёт, даже не поймёт: типичная квартира нищей пенсионерки с запахом кошек и нафталина. Только в кладовке — бронированная дверь, да камеры по всей квартире расставлены, да генераторы усыпляющего газа…
— Да откуда ты это всё знаешь? — удивился Боря.
— Откуда, откуда! Знаю и всё тут.
— Брат, да?
— Какая разница? Это только начало, не мешай, — Косик покончил со своей картошкой, пробил соломинкой крышечку стакана с колой, потянул напиток, таинственно улыбнулся и продолжил. — Пробраться туда практически невозможно. Даже мой источник не знает всех пакостей, которые там предусмотрены.
— И зачем ты мне тогда об этом рассказываешь? — спросил Боря, открывая стаканчик с кофе.
— Да подожди ты! У этого комплекса есть две уязвимые точки. Во-первых, к нему можно добраться через центральный пункт управления.
— А это ещё что такое?
— В здании Диортама есть что-то типа диспетчерской, откуда управляют системой подачи препарата, а также следят за оперативной обстановкой в городе.
— А! Ну да, слышал. Это твой брат там работает?
— Какая разница: там, не там? — Косик недовольно поморщился. — В общем, из этого пункта можно сделать что угодно: изменить режим подачи препарата, вообще отключить подачу…
— Ага, нормально, только как ты планируешь попасть в этот пункт? И насколько долго будет выполняться эта команда на прекращение подачи? Ты знаешь, что человек до двух недель продолжает находиться под воздействием препарата? Даже, если его не принимает… То бишь, дней десять ничего предпринимать будет нельзя.
— О, да мы с тобой, похоже, поменялись ролями, — улыбнулся Косик. — Не боись, всё схвачено. Прежде всего, действовать надо незаметно. Если поднимется шум, то, конечно же, нас рано или поздно повяжут и всё что мы натворили — исправят.
— Понятно, — Борис наморщил лоб и понимающе кивнул, делая вид, что речь идёт об обычных делах.
— Криптографию протоколов взломать, действительно, абсолютно нереально, — начал углубляться в дебри Косик. — Обычным путём (снять сигнал, а потом перебором попытаться подобрать ключ) — дохлый номер. Ключ-то 512-битный, да и плюс статистическое рассеяние…
Борис снова утвердительно кивнул, решив не подавать вида, что ничего не понимает.
— Но, зная устройство этого Модуля, и при поддержке из центрального пульта можно сформировать такую команду, которую нельзя будет однозначно идентифицировать до приезда экспертов. И до очередного сеанса тестирования, который у них бывает раз в квартал (для этого специально прилетает бригада из Москвы) мы совершено свободны в действиях.
— Ну и что это нам даст? — спросил Борис.
— Ёлы-палы! — Кос вопросительно посмотрел на него. — Да ты ничего не понял?
Пришлось вернуться к объяснению принципов сетевого обмена информацией и криптографии. После десятиминутного ликбеза Боря понял только то, что взломать ключи этой штуковины можно в лучшем случае за десять миллиардов лет или что-то около того. После этого Косик продолжил излагать свой план.
В общих чертах схема его была такова: из центрального пульта посылается сигнал о снижении дозировки триколитрона. Например, в сто раз, так как полностью отменить дозировку нельзя, а снизив раз в пять-десять — не получить должного эффекта.
— Для того чтобы этого никто не заметил, нужно одновременно с сигналом из центрального пункта мгновенно перенастроить мультипликаторный блок, который отвечает за порядок цифр, — рассказывал с горящим взглядом Косик. Видно, этот вопрос он уже многократно обдумывал и анализировал. — Этот блок, понимаешь, используется при калибровке дозирующих устройств…
— А что они, эти дозирующие устройства, из себя представляют?
— О, это просто, — ответил спринтер.
Но Борис при этом поёжился. Он-то уже знал, что значит „просто“ у его товарища.
— Само дозирующее устройство — просто насос с расходомером, который закачивает раствор в центральный трубопровод холодного водоснабжения. Трубопровод проходит в подземном коллекторе метрах в тридцати от дома, а место подключения тупо залито несколькими кубами бетона. К насосу ещё полагается целый ворох автоматики и два бака.
— А баки-то зачем?
— Ну как?… В одном баке растворяют препарат. Знаешь, какая малая концентрация его требуется? Вот первый бак специально и используется для растворения стандартной ёмкости препарата.
— А второй тогда зачем?
— Если в первом баке вручную растворяется триколитрон, то во втором автоматически приготавливается раствор той концентрации, которая подаётся в трубопровод. И только оттуда уже дозаторы его качают. Между баками есть ещё вспомогательные насосы, мешалки и всё остальное.
— Все эти технические тонкости, это классно. Но как же ты планируешь всё это нарушить?
— Да говорю же, — сказал нетерпеливо Косик, для которого этот вопрос, видимо, был проще пареной репы, — из центрального пункта даётся сигнал на снижение подачи. Одновременно мультипликаторный блок Модуля переставляется в режим, увеличивающий показания. Желательно чтобы это было сделано при большом количестве раствора в первом баке. Насколько я знаю, за его уровнем особо не следят, полагаются на автоматику. Новую ёмкость растворяют раз в 40–50 дней. Так что велика вероятность, что за две-три недели никто не спохватится…