Морис
Шрифт:
У всех туристов и работников институтов были браслеты. Они позволяли входить в те зоны, в которые разрешалось. Не было жесткого контроля кто и куда идет, но, если кто-то нарушал такие простые правила, как насорить, пересечь разрешенную зону, войти в лес, не говоря уже про человеческие законы, воровство и т.д., турист мгновенно депортировался без какой бы то ни было компенсации.
Попытки Мориса обучить кого-то навыкам навигации снова не увенчались успехом. Опять полный провал. Но он не сдавался. Он описал энергетический фон Ионы и Дул, постарался найти в них свои особенности по сравнению с другим юнами, но ничего не обнаружил. Значит есть еще что-то очень важное, что он упустил, а может пока просто не видит, но что?
Нужно было лететь дальше, он так мало прошел, его не покидала надежда увидеть иной мир. Пусть плесень, пусть
Он уже не молод, седина припорошила голову, на руках морщины. Скоро его путь закончится. Он не жалел об этом, даже наоборот, был рад, что когда-то все закончится, и он сможет отдохнуть. Он получил знания о гравитации и пространстве, и со спокойным сердцем отдаст их так же, как и получил.
Сообщив совету посвященных о своих планах, как всегда, без провожаний, он сел в кресло навигатора, включил звездную карту, немного покрутил, о чем-то задумался и ткнул пальцем в самую дальнюю точку маяка. И сказав сам себе «прыгать так прыгать», соединил отправную точку с орбиты Земли на 10 световых лет вперед. Прыжок был легким, как будто ничего и не произошло. Даже листки бумаги, что лежали на столике, не пошевелились. Ни хлопка. Даже мониторы не моргнули. Сразу запищали датчики, сообщая об изменение звезд относительно координат. Он подождал подтверждения. Расчеты были практически в реальном времени: через минуту точка выхода корабля совпала с точкой маяка. «Ну вот, поехали дальше» – подумал он и соединил ближайшую звезду с отклонением в пять месяцев. И снова прыжок, потом еще и еще. К концу смены (тут можно считать только смены, они длились не 24 часа как на Земле, а чуть больше 38 часов, так было легче, нет восхода, нет заката, только серебро звезд) он достиг звезды.
В этот раз ему повезло больше: больше планет, они были огромные и малые. Здесь он задержался на месяц, но после посчитал, что, если будет тратить по месяцу на изучение каждой звезды, далеко он не улетит, их миллиарды. Ему и ста жизней не хватит на их изучение, а у него она всего одна. Поэтому он решил сузить условия поиска. Теперь для него было важно выбрать только те звезды, которые наиболее приближены к спектру Солнца Далее определяем только ту орбиту, на которой может быть подходящая температура. Все остальное он решил пока отсеять. Пусть другие экспедиции изучают обломки и газы, радиацию и геологию, а он будет строить карту навигатора.
Так он и сделал. Месяц за месяцем, он прыгал от звезды к звезде, вот уже 10 опорных точек для маяков, вот уже 20 звезд позади, еще с десяток и еще, они пролетали как-то незаметно, алые, голубые, желтые и красные. Те звезды, которые не подходили под шаблон, он пролетал мимо. Отмечал на карте навигатора очередную точку для прыжка и тут же прыгал дальше. Если посмотреть на карту галактики, она была еще лишь условной. Он пролетел всего-то несколько миллиметров. Как же огромен этот мир, а ведь галактик так много, и он пока тут один. На очередном прыжке он был уже в 83 годах от Земли. Он старался держал путь настолько прямо, насколько это вообще возможно в космосе, когда звезды разбросаны то справа, то слева, то снизу, то сверху, нет прямой дорожки.
Он вышел из прыжка. Аппаратура сообщила все, что смогла. Звезда подходила. Теперь надо сделать с три десятка корректирующих малых скачка, чтобы определить наличие планет и посмотреть, что там и как. Голые и холодные планеты. У одной было аж 43 спутника, как у обычной газовой планеты. Но на месте другой планеты, где по всем расчетам она должна была находиться, тянулось широкое астероидное кольцо. Создавалось впечатление, что планета так и не сформировалась, оставив в неизмененном виде первичный материал. «Опять пусто» – решил он и уже хотел было лечь отдохнуть, а с утра отправиться дальше, но что-то его остановило. Пришла глупая идея. А что, если действительно тут первоисточник? Что из себя он представляет, как много тут железа, да и всего остального? Может, это послужит для других экспедиций как источник материала. В прочем, что тут гадать, надо просто осторожно посмотреть. Он уже натыкался на скопление железа, его было так много, что человечеству хватило бы на тысячелетия вперед. Если оно есть и тут, значит есть и другие металлы. Спать не хотелось. Что ему еще оставалось делать, как разве что не разговаривать самому с собой. Вот он и двинулся дальше.
Роботы, что находились на борту, миссией которых являлось все фиксировать и передавать данные на борт корабля, разлетелись в разные стороны, теперь оставалось только ждать. К утру поступили первые данные: лед, застывшие газы, камень, камень, железо, еще железо, золото, стекло. Датчики попискивали, считывая данные со всех роботов. Снимки поступали в разных диапазонах. Морис ждал, здесь он проведет дня два и на этом кончит. И вдруг на одном из промелькнувших снимков он что-то заметил. Как ошпаренный подскочил к монитору и приказал вернуть снимок за снимком. Они мелькали медленно, но все не то. Неужели показалось? Он смотрел, не отрываясь от монитора. И вот. «Стоп!» – приказал он, и снимок остановился.
Сердце забилось, кровь, шипя, побежала по венам. Он присел и осторожно, как бы не спугнуть, будто это бабочка, которая могла улететь, увеличил снимок. Полукруг сферы, ровные соединения плит, это обшивка, это не природное, это… он быстро дал команду сообщить, откуда пришел снимок. Край кольца. Можно осторожно подлететь и поближе взглянуть. Он тут же дал команду роботу вернуться обратно и начать исследовать находку. Морис не находил себе места. Всего один снимок, как бы не потерять этот объект, этих глыб тут триллион, малых и больших, легко упустить. Тогда он направил в эту зону еще с десяток роботов, может они смогут теперь его найти. Лишь бы не упустить.
– Я не улечу отсюда пока не найду тебя, – так решил Морис и терпеливо сел ждать отчетов.
Первый раз роботы-разведчики летели быстро. Они не фиксировали точку съемки, просто снимали все, что видели и через определенный период времени передавали данные на борт. Поэтому пришлось медленно, шаг за шагом возвращаться, крутя камерами во все стороны, лишь бы не упустить. И он нашел ее. Огромная полусфера, ее бока сверкали на фоне черного неба. Морис дал команду осторожно приблизиться. Он перестал дышать и весь погрузился в монитор. Камеры приближались, они измеряли размер, излучение, возможный состав материала, всевозможными датчиками прощупывали столь удивительный в этом хаосе предмет. Примерно через шесть часов он имел полную 3D картину этого объекта. Вывод был однозначный – она рукотворного происхождения, огромная, просто огромная, более 230 километров в диаметре. Сейчас Морис не ликовал, а только с грустью думал: «Что случилось с тобой? Что заставило твою планету разорваться? Значит вы все погибли». Грусть овладела им, он отошел от мониторов, вышел в другую комнату. Ну вот, он нашел, что искал. Но радости не было, была только печаль. Выпив кофе, он улегся отдыхать. Обычно после кофе он сладко спал, но не сейчас. Он так и не смог уснуть, слишком много произошло за последние часы. Он вернулся в операторскую, уселся и стал дальше изучать артефакт.
Так пролетело несколько суток, он почти не вставал. Какой же должна быть цивилизация, если смогла создать такой огромный объект? На корабль он был непохож. Хотя откуда ему было знать, какие корабли вообще существуют в галактике? Может это большая космическая станция? Да, возможно. А может там есть останки погибших? От общего изучения Морис перешел к более детальному. Теперь его не смущала столь идеально построенная и подогнанная конструкция, в ней он не увидел иллюминаторов, ничего похожего, не было люков или шлюзов, ни антенн, ни торчащих датчиков, все ровно, как будто они стремились создать просто идеальный шар для космического гольфа. Оставалось заглянуть с обратной стороны и попробовать проникнуть внутрь. Сфера была разорвана, следов гари или оплавления не было видно, залетев со стороны повреждения, Морис увидел только идеальную ячеистую сетку, похожую на соты, она пронизывала все внутреннее пространство. Возможно, эти соты служили внутренним каркасом, но никаких мелких деталей, проводов или арматуры, которые обычно торчат из любой разбитой техники, не было. Были только ровные, в некоторых местах погнутые во время разрыва соты, и все.