Морис
Шрифт:
В тот день он совершил более десятка прыжков, с каждым разом удаляясь все дальше и дальше от земли. Он не устал, но оборудование обязано каждый раз делать резерв на случай сбоя, и с этим приходилось считаться. До первой звезды он прыгал целый месяц. Особенно осторожным нужно было быть в самом конце, чтобы не перелететь или не влететь в метеоритный хлам, что обычно летает вокруг каждой звезды. Но опять это были только догадки. И вот после очередного прыжка на экране появилась она, яркая точка. Она так выделялась, что все звезды вокруг просто меркли перед ее голубым сиянием, экраны дребезжали, столбики цифр говорили о смертельной радиации. Морис медленно двинулся вперед, а аппаратура уже старалась высчитать возможную вероятность присутствия планет и их месторасположение. Однако на третий день оборудование дало сбой. Была ли виной этому радиация или что-то иное, было
Легко сказать «усилить защиту». Увеличить толщину обшивки как у крейсера, сделать в пять или десять раз толще, что еще требовалось, чтобы добиться безопасности? Земля жила своей размеренной жизнью. Похоже, ничего не изменилось. И пока инженеры колдовали над тем, что осталось от корабля, Морис отправился в очередное турне на поиски юны. Школа должна работать, должна обучать новых миротворцев, но найти претендентов в мире лжи не так-то и просто. Он мог неделями, а порой и месяцами посещать детские сады, интернаты, концерты и выставки. Там, где встречались дети, взрослые его не интересовали. Только у детей была неиспорченная аура, только у них она могла сиять как бриллиант в грязи. Вот только бы найти его.
Он был в Африке и в одном стойбище встретил таких детей. Они оказались близнецами. Уговорить старейших оказалось не просто, поэтому Морис прилетал к ним каждый день и учил на месте в надежде, что ему все же будет разрешено взять их с собой для обучения. Он побывал в джунглях Америки и опять ему повезло. Опять бриллиант сверкал в зелени. А потом он стал искать их подальше от цивилизации, от того зомбированного сознания общества. И он нашел россыпи талантов.
Теперь было семь классов по 10 человек. Возраст был разный: от 4 до 7 лет. И это не считая старших, многие из которых уже закончили школу, поступили в университеты, консерватории, академии. Они разлетались по всему миру. Удивительно смотреть балет, когда танцовщица парит в воздухе, когда музыкант, играя на скрипке, летает среди слушателей, а музыка, усиленная его эмоциями, звучит в каждом закоулке зала.
Миротворцы ежегодно устраивали фестивали эко-музыки. Это было настоящее шоу. Шоу не только с полетами, но и со звуком, с таким звуком, что он звучал прямо в сердце. А еще фейерверки. Не такие, которые пускают салюты, а такие, которые творит волшебство рук. Черное небо окрашивалось радугой. Звезды вспыхивали и летели спиралями. Инга, одна из выпускниц, могла проецировать свое сознание на небо, и тогда все сто тысяч зрителей могли смотреть прекрасные и удивительные миры. А потом, в заключение, взлетали наши юны. Они находились среди зрителей, и когда начинали подниматься в небо, все затихали. Радость, тоска, улыбки и слезы чистого счастья – вот то, что все получали взамен.
Конечно же, не все шло так гладко. Безопасность превыше всего. Отряд безопасности миротворцев мог видеть алую, грязную энергетику людей, и тогда их просто арестовывали. Да, именно арестовывали до момента, пока не закончится фестиваль. У кого-то было оружие, у кого-то плакаты с призывов уничтожить лжебогов. Но миротворцы и не пытались занять эту нишу, они хотели дать радость, показать, что можно жить и без телевизора и машины, без того, что так навязчиво подсовывают с экранов и рекламных проспектов, подменяя основные понятия счастья.
Ученые стали переписывать историю и то, что раньше никак не вписывалось в рамки реальности, стало понятно. Эти стотонные стелы, мегалиты, которые современная техника с трудом может переставить с места на место. Теперь секреты их возведения объяснялись способностью прошлых поколений управлять гравитацией.
8
Нани, любимая женщина Мориса и мать его первенцев, входила в совет посвященных. Она видела, как Морис старался хоть кого-то еще научить управлять пространством, но ни у кого, кроме Ионы и Дул, их детей, не получалось. Он был в отчаянии. Если нет возможности научить, нет новых навигаторов, значит планы по освоению космоса тщетны. Они втроем не могли освоить столь обширный мир. Да к тому же, он и его дети как ни смотри, смертны. Тогда мудрая и справедливая Нани, поцеловав мужа, сняла с него все клятвы верности. Она объяснила свою гипотезу, что способность
Он потратил более года на обучение и поиски способного к телепортации ученика, но так ничего не добился. Они были способные и пытливые. Они старались, могли летать, гнуть сталь, решать математические уравнения в уме, могли лечить руками, передавая часть своей энергии больному. Но никто так и не смог создать плазменный факел. Все упиралось в исток, в Мориса.
К этому моменту инженеры полностью переработали его корабль. Он стал больше, но в космосе это не важно. Главное – не красота, а функциональность. Теперь в корабле была большая бронированная камера для навигатора и отдельные камеры для бортовой техники, которая отслеживала точки выхода. Ошибки были учтены. Теперь оставалась надежда, что эти камеры смогут защитить он недружественного космоса. Как только были проведены испытания, Морис сразу же улетел. На земле он был не нужен. На орбите завершалось строительство третьей очереди космической научной станции. Полеты с Земли на орбиту были безопасны. Челноки были легкими, они курсировали с регулярной точностью. Поэтому было решено продолжить строительство станции, а также приступить к строительству модулей для экспедиции к Марсу и дальше.
Во второй экспедиции Морис смог удалиться от Земли на более чем 30 световых лет. Он планировал пройти не более десяти, но все работало так четко, что теперь для расчета требовалось не более пяти минут. Он прошел первую точку голубой звезды, установил отметки безопасного прохождения маяка. А затем прыгнул дальше, к следующей звезде. Правда, астрономы изначально сказали, что она не пригодна. Но эта звезда была ближе всех, не более пяти световых лет.
Потом он ушел в сторону на шесть лет, карта навигатора росла, еще немного, и он сможет взглянуть на несколько планет вокруг третьей звезды. Она была тёмно-красная, да это и не важно. Морис искал не людей, он искал просто планету как цель путешествия. И планета нашлась, и не одна. На безопасном уровне температуры была только одна планета. Она была маленькая. Не больше, чем Луна. И совершенно голая, ничего кроме льда. Но это была самая первая планета, на которую он решился ступить в своем ужасно неуклюжем скафандре.
– Я первый человек, кто ступил на твою почву. Я приветствую всех обитателей галактики. Я хочу сказать, что я иду с миром, – так он сказал в свой шлем, гордо подняв голову и вглядываясь в тонкий луч света, который стал подниматься из-за горизонта.
Контейнеры с образцами были набиты доверху. Он посетил еще три ледяных планеты этой звезды. Он пролетел мимо газовой планеты в сотни раз больше чем Земля, но дальше приближаться не стал. Слишком горячо и опасно. И он полетел дальше. После он смог посетить четыре звезды, и на это ушло больше трех месяцев. Теперь он уже более увереннее мог прыгать вперед, не маленькими шажками, а сразу по половине светового года. Обратно он решил возвращаться по точкам маяков. Это контрольные точки, через которые он уже прошел, и которые являлись наиболее безопасным. Они располагались около звезд, за пределами орбит планет. Он подкорректировал данные и решил, что пусть будет стандарт для всех точек: 8 световых часов от звезды.
Так он вернулся на Землю. Память бортовых компьютеры была забита данными так же, как и контейнеры для образцов. Если бы не эти препятствия, он бы полетел еще дальше. Желание уйти как можно дальше, туда, где нет конца и нет начала. Ему не очень хотелось возвращаться, но и оставаться в пустоте тоже не хотелось.
Время порой так быстро летит. Вот еще один выпуск миротворцев. Ариадна выиграла несколько судебных процессов относительно нейтральных вод и расширила свои границы еще на несколько сотен километров. Были запущены дополнительные корпуса для работы над станцией, а сама космическая станция стала писаной красавицей: верфи для кораблей, двенадцать ярусов.