Морок
Шрифт:
— А лиходеев, поди, чай, в городе больше встречала. Плохому человеку на кой в лесу быть? — Продолжала рассуждать женщина. — Кривому человеку лес — могила. Ему ведь надоть, где житиё слаще и лучше.
Была определённая логика в её словах. Убежать от цивилизации, от тёплого унитаза в лесную глушь, может только человек «не от мира сего», а правильней сказать, сделавший переоценку ценностей. А что касаемо лихих людей… Их здесь хватало всегда. Только притягивало эту «кривоту» нечто иное. Жажда авантюризма, золотой прииск, а главное, — свобода от морали и всякого закона. Тайга
— Вот вас, сподобилось встретить, слава Господу… Побалакала с вами по стариковски и уже отрада… А вы сами-то, не далеко забрались? Не заплутаете?
Яркий солнечный свет высвечивал самые глубокие морщины на лице бабы Пелагеи.
— Да нет, мать. Не думаю… — Вадим оправил ремень на плече. — Я эти места тоже хорошо знаю. Дед мой, ныне покойный, с детства меня по тайге таскал. А его батька в своё время учил. Так что… Здесь, тоже можно сказать, моя жизнь…
— Э-вона как… Отдыхаете. А чё ж, дело хорошее. Места тут красивые, сытные. И ягоды вдоволь. И грибы, и рыбка в воде. Тайга летом накормит. — Баба Пелагея вновь с уважением взглянула на ружьё Вадима. — Дело хорошее… А потом, стал быть, на Млачное пойдёте?
Проницательность бабульки несколько озадачила Вадима.
— Да-а… А откуда…
— Знаю, милок! — Перебила та. — Чай, не первые вы туда ходите. Озеро красивое, доброе. Вот только, не всегда турист чистоту блюдёт.
Она вздохнула, переминаясь с ноги на ногу, а потом вдруг спросила:
— А скажи, мой хороший, чай, через Заячьи Камни, пойдёшь? По нижегорью? Такмо, короче…
— Да, мать, через Камни. — Усмехнулся Зорин. Бабулька неплохо разбиралась в местности. Факт.
— Я так тебе скажу, родимый. От Заячьих, как выйдешь, место одно заприметится. Люди его Серым Холмом нарекли. Нехорошее место, гиблое… На самой-то высотке часовенка разбитая стоит. Ну, знаешь, поди, коль хаживал ранее.
Зорин кивнул. Как не знать. Серый Холм величественно притягивал взоры и одновременно отпугивал. Говорят, и зверь обходит этот край стороной.
— А коли, знаешь… Слыхивал, поди, что люди бают. Не надобно ходить туда… Морок там. Ух, какой шибкий морок. Так голову закрутит, так обморочит. Разумение как есть съедает…
— Что за Морык такой, бабушка? — Заулыбался Ваня. — Это здешний леший, да?!
— Лешиё не леший, а только кто там бывал, приходил умом послабленный. Не помнящий ни себя, ни родных. Такое вот место нехорошее… Гиблое. А чаще, что и не возвращались вовсе…
Если верить истории, передаваемой из уст в уста, когда-то на этом холме был построен монаший Скит. Угодье было небольшое по затее, вмещало в себе огромные избы барачного типа, и высокую башню с выходными настежь часами. Часовня не могла по размаху претендовать на церковный храм, но являлась все же молельней и служила именно для покаяния грешной души. Однако, если верить тем же слухам, другой источник утверждал, что под видом богоугодного заведения, Скит пригрел в себе людей отъявленных и нечестивых. Что якобы там был устроен притон разврата и порока, а в часовне совершали чёрные мессы, преклоняясь в хуле пред Врагом
— Не первая ты, баба Пелагея, про это говоришь. — Вадим потёр кончик носа, пытаясь сдержать улыбку. — Слыхал я, по тайге есть ещё места, где люди усиленно крестятся. Только скажу тебе, мать, мне эти заморочки не нужны. С лешаками в контакт не вступаю, да и они меня не трогают. А сейчас у меня, вот эти молодые ребята, что пришли в тайгу отдохнуть и значит, излишние приключения нам не нужны.
— Вот и хорошо! Вот и славно… Ага! — Бойко закивала баба Пелагея. — Отдыхайте! Мест в лесу хватает, а любознательность только во вред. Отдыхайте!
— А я бы наведался в гости к этому Муруку. — Ухватился за тему Ваня. — Чертовски интересно в живую взглянуть на лешего. А, Натали? Как ты в этом плане? Ты только прикинь… Старик скучает, уж который век мхом покрылся. А тут мы! Обаятельные парни и красивые девчата!
Климов, ёрничая, задвигал локтями, показывая, как они идут в гости к лешему.
— У нас в багаже — море обаяния, куча свежих анекдотов и частушек. Мы — новая волна! Мы просто драйв в его скучном болоте. Мы бы так зажгли, мы бы такое шоу развернули! А?!
— И леший оставил бы тебя, в качестве бесплатного развлечения. — Выпалила Наташа.
Девчонки дружно рассмеялись.
— А ребятки у тебя весёлые. Смешливые. — Заметила Пелагея, оглядывая заново компанию Вадима.
— Вот такие мы, смехуны! — Театрально развёл Климов, ну тут же получил в бок от Натальи.
— Ну, и ладно… Доброго вам отдыха! Счастливого пути и… Того же и мне пожелайте! Заболталась я с вами…
Бабушка вдруг заторопилась, суетливо дёргая корзиной, давая понять, что лимит разговоров окончен.
— Доброго пути мать! — Вадим вновь полукивнул, полупоклонился. — Счастливо добраться тебе до дому!
— Бывайте, сынки, бывайте…
Старушка простецки подкивнула в ответ, и уже через секунду другую, кособоко семенила, выбираясь с опушки в лесную кущу.
— Айда-те! — Объявил Вадим. Поворачиваясь лицом на маршрут, стоящим перпендикуляром к бабкиному. Он пошёл, не оборачиваясь, слыша, как зашагали по его следам остальные. Очень скоро его окликнули. Кричала старушка, махая Вадиму рукой.
— Подождите, я сейчас…
Он подошёл к бабульке, отделившись от своих, метров на пять.
— Что, мать?
— Сынок, не знаю уж как тебя величать…
— Вадимом, мать.
— Вадим, Богом заклинаю, не ходите в часовню!
— Ну, что ты, мать. И мысли не было…
— Была у тебя мысль. — Перебила она. — Только не ходи и всё! Послушай старого человека. За себя не боязно, так молодёжь пожалей… Погибель там.
— Баба Пелагея! — Твердо сказал Зорин. — Я не иду туда, не потому что боюсь страшилок, а потому что у меня нет таких планов. На мне группа, и я давно определил маршрут. Всего вам доброго!