Мороз по коже
Шрифт:
Обитатели монастыря жили собственной жизнью. Лиц он, конечно, разглядеть не мог. Длинноволосые, бородатые, в черных рясах монахи передвигались неторопливо, по одному или по двое. К храму прошла команда человек из двадцати.
Шли строем по двое, как школьники, переходившие дорогу на зеленый свет светофора. Судя по походкам, все люди молодые. Ничего интересного. Когда объектив проскользнул мимо колокольни, Метелкин остановил движение и вернулся назад. Один из монахов находился на самой верхней площадке колокольни. Вполне понятно, если он звонарь, то там ему и место. Но монах держал в руках бинокль и осматривал округу, а вместо
Входная дверь в дом сохранилась, обе створки были распахнуты. Судя по всему, убийца прятался за дверью, иначе как он мог выстрелить жертве в затылок?! К тому же Еремин был не из робкого десятка, когда-то занимался боксом, а по утрам упражнялся с гантелями. Жаль, не курил, а то возле окна валялись бы окурки и по их количеству можно было бы определить время, проведенное репортером в засаде, Или парень точно знал, когда и во сколько должно произойти какое-то событие, заслуживавшее особого внимания и фиксации на пленку? Поверить в такой расклад трудно. Чтобы найти Удобное место для наблюдений, необходимо побывать в этих краях не один раз. Метелкину дали определенную наводку, и он нашел нужное место. Д если наводки нет, то не побежишь к развалинам в поисках наблюдательного пункта. Переходя поле по дороге к бывшим казармам, Метелкин и подумать не мог, что Еремин следил за монастырем.
Расстояние казалось слишком большим для фотосъемки. Наверняка Еремин не сразу решил использовать развалины как наблюдательный пункт. А если он рыскал по округе, то вполне мог привлечь к себе внимание дозорного с колокольни. Впрочем, дозорный мог видеть и самого Метелкина, помимо того монаха с девчонкой в зарослях пшеницы. Правда, старый рюкзак не так примечателен, как репортерская сумка. И все же не следует светиться и лучше пройти к шоссе лесом, а не полем.
Метелкин заглянул за дверь. На каменном крыльце осталось множество следов.
Тут, за створкой, хватало еще пыли, и отпечатки просматривались четче. Но тот, кто здесь стоял, имел привычку топтаться на месте. Рисунок подошвы один и тот же. Сколько раз следы накладывались друг на друга, сказать невозможно, но ожидание длилось не пять минут, а значительно дольше. Следователь ничего не сказал о следах за дверью. Не видел или?… Метелкин сфотографировал отпечатки, входную дверь, крыльцо и все подходы, после чего направился к опушке леса.
В одном из узких московских переулков в бывшем красном уголке несколько лет назад открылись бильярдная и бар. Спустя год хозяевам заведения стало тесновато, и они выкупили весь подвал дома. Теперь здесь располагался пивной зал, игровые автоматы и еще несколько комнат, куда доступ посторонним был закрыт.
Отец погибшего в машине Виктора Платонова подполковник милиции Георгий Платонов пришел сюда не случайно. Он знал, где и кого искать. Не прошло и суток после похорон сына, как Платонов-старший принялся за дело.
Время приближалось к полуночи, когда он спустился в бар. Подойдя к стойке, подполковник заказал себе сто граммов
Прошло минут десять после его появления в баре, когда к нему подошел амбал из местных и сказал:
— Идите за мной, хозяин примет вас.
Платонов молча встал и последовал за громилой. Они миновали бильярдную, затем пивную, игровую комнату и вошли в боковую дверь, скрытую за занавеской последнего бара. Очутившись в узком коридоре, они встретили еще двоих здоровяков.
Подполковника ощупали на предмет оружия и пропустили. В конце коридора находилась железная дверь, и сопровождавший нажал кнопку звонка. Им открыли, и они попали в шикарную квартиру, точнее, в помещение, очень похожее на квартиру.
Окон здесь не было, но кондиционеров хватало.
Долгий поход закончился в одной из комнат, где гостя поджидал сухопарый мужчина лет шестидесяти с лицом, украшенным двумя глубокими шрамами. Похоже, он ими гордился, как орденами, они делали его неприметную внешность яркой и запоминающейся.
Хозяин квартиры встал.
— Каким ветром вас сюда занесло, Георгий Петрович? Поди лет пять не виделись.
— Тарас Саныч, по пустякам беспокоить не стал бы.
— Догадываюсь. — Он кивнул провожатому, и тот вышел. — Чем же моя персона могла вас заинтересовать? Платонов оглянулся. Никого в комнате не было.
— Ничем, Тарас. Как это ни странно, но я пришел просить у тебя помощи.
Хозяин указал гостю на диван и сел в свое кресло. Платонов устроился напротив.
— Странное заявление, Георгий. Это ты, человек амбициозный, гордый, со своими принципами, приходишь к вору в законе просить помощи?! Времена изменились или земля в другую сторону стала вертеться?
Платонов достал папиросы и закурил.
— Я ведь, Тарас, к тебе не как мент обращаюсь, а как частное лицо. Трое отморозков моего сына убили. Те, кто это дело ведет, на пустыре сидят. Им до сути не докопаться, а мне сиднем сидеть нельзя. Тут не амбиции, тут кровь в жилах закипает.
Хозяин встал, прихрамывая подошел к старому резному буфету, достал бутылку водки, граненые стаканы и вернулся на место.
Платонов не отказался от протянутого стакана и выпил.
— Трудную ты мне задачку задал, Петрович. Дело серьезное. Ты один из тех мусоров, кого братва уважает. Честный мент. Ножки не подставлял, под дых не бил, а дрался глаза в глаза. Меня ты много лет знаешь. Я с мокрушниками дел не имею. Времена поменялись. Воров старой формации, живущих по понятиям, сейчас не слушают. Отморозки и беспределыцики воровские законы не признают.
— Хочешь сказать, Тарас: «С чем пришел, с тем и уходи».
— Не хотелось бы. Кровь пролита, и ответ за нее держать надо. Слышал я об этой истории с гастролерами, которые вихрем прошлись по Москве, оставляя за собой гору трупов. И вот что скажу тебе на сей счет: однако они на московских хозяев работают. В этом можешь не сомневаться. Тут целый клан разросся.
Беспределыцики. Мы для них не люди. Они ни с кем не считаются, им море по колено. Но об этом ты и сам все знаешь. А где концы искать, тут подумать надо.