Мороженое в вафельных стаканчиках
Шрифт:
И тут стали мы падать, потому что ну невозможно же держаться под куполом, хоть и не под самой серединой, но все же, когда на тебя вот так громко кричат, трудно удержаться на высоте. В такой момент остается только вниз. Так мы и поступили.
Но низко не упали, потому что подали друг другу руки помощи, а также немедленно позвали на помощь. Она пришла к нам не сразу, но все же вовремя, когда мы были в метре от земли. Как будто чьи-то руки подхватили нас и поставили на землю. Твердой рукой. Так мы на ней стояли и плакали, обнявшись. И никакая контролерша не могла сдвинуть нас с нашего места, никто, никто. Правда, НЧ так крепко обнимал меня, что я начала задыхаться. Пришлось пихнуть его кулаком в живот, а до зубов я не дотянулась, до его крепких зубов. Он не остался в долгу, как можно догадаться.
— Что с ними? — спросил врач скорой медицинской помощи у контролерши.
— Да вот, — сказала она, — захожу — они сидят вон на том ряду. Спустились — и давай драться.
Потом, в больнице, мы навещали друг друга, носили туда-сюда одно и то же яблоко, он — мне, а я — ему. Так и помирились.
Оперный театр
Мы с Некоторым Человеком очень даже любим театр, страшное дело! Дай нам волю, мы бы не выходили из театра, смотрели бы спектакли, помогали режиссеру на репетициях, делали бы бутафорские яблоки из бумаги. Ну и пусть режиссер кричит свой мат нам в лицо. Ради искусства — мы готовы.
Мне ближе, конечно, драматическое искусство, современные пьесы, а вот Некоторому Человеку подавай балет, оперу б ему. Ну что же, балет так балет, наконец-то мы собрались в театр. НЧ (это я так сокращенно называю Некоторого Человека, кажется, я уже говорила об этом) специально накануне постирал свои джинсы, я погладила ему футболку и жилетку. Джинсы не совсем высохли, но мы решили, что не стоит из-за этого откладывать нашу встречу с прекрасным. В самом деле, прекрасное ждет нас!
Как раз только что поставили новый спектакль «Золушка», на каждом театральном углу стояли и кричали специальные люди, как это прекрасно, билеты стоили сумасшедшие деньги. Но мы купили их заранее, отстояли очередь, да еще взяли последние билеты, на нас кинулись со слезами театральные бабушки фанатического образа жизни, но мы убежали. Театр так театр, не надо путать его ни с чем другим.
Для начала мы, как всегда, чуть не поругались. Я говорила, что надо ехать на 50-м автобусе, а НЧ — что на 25-м трамвае. Ну, глупости какие, кто ездит на трамвае в театр! Тем более что от трамвайной остановки дольше идти. Чуть не подрались, но нам же нельзя драться, можно случайно испачкать или помять нарядную одежду, нет уж. Чтобы не драться, мы решили ехать на том, что быстрее подойдет. Трамвай так трамвай, автобус так автобус. Вышли, кстати, заранее, потому что очень часто нас что-то задерживает в пути, потом приходится бежать, в результате таких забегов мы появляемся всюду не в том виде, взъерошенные, с развязанными шнурками, в порванной юбке или штанах.
В автобусе (первым пришел автобус, я победила) было свободно, мы сели и начали вести разговоры о прекрасном, которое нас так долго ждет, что кричит об этом на каждом театральном углу. Чем ближе был сладостный миг встречи, тем громче оно кричало, можно сказать, под самым ухом. Оказалось, что шум производит кондуктор и старушка с маленьким внуком. Кондуктор кричала, чтобы бабушка срочно платила за своего внука, а она отвечала, что мальчику нет семи лет. Это правда, на вид он был вообще с ладошку, ну, может, побольше. Но кондуктор кричала, что, конечно, семи нет, но он занимает отдельное место. Отдельное! Надо немедленно посадить его на коленки. В автобусе, напомню, было свободно. Но продавщица билетов клокотала и была непреклонна. Оказывается, буквально вчера вышли новые правила проезда пассажиров и провоза багажа. Так вот, по ним, следуя им, точнее, если провозишь ребенка до семи лет и он занимает отдельное место, за него надо платить. Кондуктор показала на стекло. На нем висело объявление:
Внимание! Провоз детей до 7 лет, занимающих отдельное место, производится за полную плату.
Выписка из «Правил провоза пассажиров и багажа», пункт 5.2.
Шум в автобусе продолжался. Бабушка не хотела платить, кондуктор не хотела нарушать правила. Малыш хотел, чтобы все это прекратилось, и усиленно ревел. Некоторого Человека замутило, и он выбежал на остановке. Я вытащила деньги, отдала их кондуктору и выбежала за своим другом.
Некоторого Человека тошнило, его всегда тошнит от шума или расстройства. Тут было то и другое. Потом он принялся плакать. Я никогда не видела, как плачет НЧ. Лучше этого никому не видеть. Он долго не мог успокоиться, не помогло даже одно слово, я ему его говорю в трудных ситуациях.
А когда он перестал плакать, мы до позднего вечера ходили по набережной. Наверное, в театр надо ездить на такси, может быть, мы когда-нибудь и соберемся, не знаю. А пока билеты лежат у меня в одной книжке, и когда я открываю ее, прекрасное с укором смотрит мне в глаза.
Гонимый
У Некоторого Человека есть чайник, точнее, был чайник, пока я его не испортила, потом он стал ко мне приходить пить чай, то есть кофе. Это тоже очень интересно, как НЧ (Некоторый Человек) пьет кофе, сколько раз ставит чайник на плиту, как быстро он остывает, сколько раз выливает воду, потому что она ему не нравится. Такие факты его жизни — отдельный и продолжительный разговор, а я хочу рассказать о его прежнем чайнике и что он значил для НЧ.
Когда Некоторый Человек жил у себя дома, однажды летом он подрабатывал на почте, и с той получки решил сделать что-то хорошее для своей семьи, и не нашел ничего лучше, как купить чайник. Первое, что сказал папа, когда увидел посудину, было:
— Этого! С незабудками! У нас в доме не будет!
Некоторый Человек повез чайник на дачу. Тогда спохватилась бабушка и тоже наотрез отказалась от него. Она считала, что достойна другого чайника. Электрического, современного, пластмассового, который сам выключается, когда вода вскипит. Или хотя бы не такого модного, но уж тогда со свистком. Тоже электрического. Она столько лет отдала семье, всю жизнь, по кровинке, все вытягивали из нее молодость, красоту, силы и зарплату, может она хотя бы на старости лет попить из хорошего чайника, или в этом доме уже никто не подаст ей даже стакана воды?! Так примерно говорила на повышенных тонах бабушка, когда увидела подарок внука. Она долго не могла успокоиться, пришлось напоить ее валерьянкой и вызвать скорую. Нельзя сказать, что бабушка никого не любила — любила, просто ждала, что ей преподнесут что-то очень хорошее, очень красивое. Как раз накануне по телевизору показывали рекламный ролик про красивые чайники, и она ждала, что семья угадает ее желание. Не угадали. От греха подальше Некоторый Человек запихнул свой чайник в рюкзак, а потом привез его сюда.
Сначала к НЧ никого не подселяли, и он спокойно прожил вместе со своим чайником неделю или даже полторы. Но потом приехали соседи, они тоже отвергли чайник с незабудками. Так гонимый чайник оказался у меня. Я поставила его под кровать, потому что никому в комнате он не нравился. Казалось бы, ну что такого: чайник с незабудками? А вот поди ж ты…
Каждые выходные, когда соседи разъезжались по домам, Некоторый Человек брал у меня чайник и кипятил воду только в нем.
— Зачем ты его берешь? — как-то спросила я. У них в комнате был хороший электрический чайник.
— Ты не понимаешь, — ответил НЧ, — это гонимый чайник, обиженный. Может быть, ему не с кем поговорить. Для него счастье побыть в чьем-нибудь обществе.
Я тоже приходила пить чай с незабудочной водой. Чайник хорошел к каждым выходным, уже в четверг он начинал счастливо посверкивать у меня под кроватью, в пятницу приходилось заставлять его коробками, потому что ночью он сиял так ярко, что никто бы не заснул. Зато в субботу я доставала его. У Некоторого Человека он занимал самое почетное место на столе. В выходные мы говорили только о хорошем. Бедному чайнику и так плохо пришлось, пусть он хоть в эти дни отдыхает душой. Так продолжалось, пока я ненароком не спалила его. Это вышло случайно, честное слово. Чайник весь почернел, честно говоря, а горелый запах все помнили еще очень долго. Мы отчистили посудину, как могли, но дыры были так велики, что никто не взялся бы запаять их. Некоторый Человек не мог смотреть на него без слез, и мне пришлось самой отнести его к мусорке. Но я не могла выкинуть чайник, а положила его под куст сирени. Мне показалось, сирень должна хорошо смотреться с незабудками. На следующий день его уже не было под сиренью. Наверное, его украли, во всяком случае, сам он уйти оттуда не мог — слишком был слаб.