Морозко или тот ещё подарочек

Нова Алёна

И мы затаились, наблюдая из-за кустов. Часть меня хотела верить, что Настеньке тут плохо, но другая, вечно не вовремя вылезающая часть нашёптывала, что ей больше по душе эти перекачанные типы, обмазанные маслом, чем я.

Вмешаться и навешать им хотелось до скрежета зубов, но от расправы с летающими золотистыми перьями спас Лис. Он схватил за руку и указал в сторону Насти, а та и не думала знакомиться с этими клоунами — спряталась совсем рядом с нами, и я как деревенский дурачок не мог оторвать глаз от, казалось бы, ещё сильнее похудевшей фигурки.

Сердце затопила такая нежность, какой во мне точно никогда не имелось, а сомнения в собственных действиях разом куда-то испарились.

Яблоко само выпало из ладони, ища путь, что тот клубок, и моя маленькая птичка не сумела удержаться от древней магии, манящей её в золотую клетку моих рук. Потому что когда я снова её коснулся после нескольких дней разлуки, понял, что отпустить будет означать мою смерть — медленную и мучительную, и никакое проклятье с этим уже не сравнится.

– Отпусти! Отпусти меня, чудовище!
– изо всех сил вырывалась она, но я слишком крепко держал.

– Никогда. И лучше не дёргайся, снежинка, а не то прямо здесь тебя возьму. А мы же оба помним, как тебе нравится при свидетелях.

На моём плече Настеньке было самое место, а моим ладоням — на её непоседливой попке, и вредная, упрямая девчонка затихла, вместе с её магией, рвущейся наружу.

– Я тебя не прощу, - пообещала она, больше не сопротивляясь.

– Простишь, - заверил я, неся её к саням, где нас уже ждали любопытные морды, а Лис буквально заметал следы хвостом.

– Мечтай.

– Простишь. Потому что хоть я и облажался, а извиняться не умею, я готов идти на компромисс ради тебя. И мы поговорим… Как следует всё обсудим.

Не знаю, услышала ли она меня, но поверила вряд ли. В любом случае, у меня было время, чтобы доказать серьёзность своих намерений, а вот на побег его оставалось все меньше.

– О, Наську доставили!
– воскликнул обрадованный Обжора, и остальные поддержали оленьим ржанием.
– А дед где?

– Налаживает связи, - отмахнулся я, уже давно догадавшись, что старик тут явно задержится, и упаковал нас.
– Трогайте!

Спорить они не стали, там более, уже почуяли, как вздрогнула земля. Сани едва начали подниматься в воздух, когда в нас прицельно полетел яркий шар, напоминающий солнце, и я едва успел уклониться, когда плечом поймал второй. Боль прострелила до самых пальцев, а перед глазами заплясали искры, и Настенька заметно испугалась. Попыталась призвать силу, но та не отозвалась, и мне пришлось её обрадовать:

– Ничего не выйдет из-за яблока.

Взгляд, подаренный мне, сулил одну лишь мучительную, медленную смерть, пока олени пытались выровняться, но очертания крохи уже расплывались.

– Ты придурок?

– Говорил же, придурок — значит, при дуре…

Её злость я почувствовал с новым прицельным ударом в спину, и наш транспорт под ругань оленей резко ушёл в сторону, а Настя явно что-то сотворила, да я уже не видел. Она что-то выкрикнула Обжоре, и тот чётко последовал инструкциям, слушаясь мою птичку, голос

которой отдалялся от меня всё сильнее.

– Да чтоб вас всех! Я реально дура, если сделала своими врагами тех, кто мог мне помочь.

– Не ври себе, снежная… Ты не хотела быть с ними, - ответил ей, не узнав этот слабый голос, но руки, касающиеся свежих ран, ощутил хорошо.
– Скажи же, что не могла забыть меня. Мечтала, чтобы я снова оказался в тебе, как можно скорее… Потому что я мечтал.

Я очень надеялся, что она не станет добивать калеку.

– Какой же ты…

– Какой?

– Морозко! Причём, на всю голову! А я ещё хуже…

Именно с этой мыслью я провалился в свой первый за пару сотен лет обморок.

30

Настя

– Это… Это… Ну как так? Яблоком и прямо в лоб!
– ухохатывался вместе с другими рогатыми Обжора по дороге к замку Дара. Он так и не пришёл в себя, а моя злость медленно сходила на нет, и хоть пациент был, скорее, жив, чем мёртв, меня это совсем не успокаивало, поскольку выглядело двуличное чудовище нехорошо. Ожоги украшали его в тех местах, куда угодили атаки, и кожа уже пузырилась, на лбу выступила испарина, а я совсем не знала, что вообще с этим всем делать.

– Как? Откуда я знаю, как?
– нервничала я, пока мы на бешеной скорости летели над лесом, заметно оторвавшись.
– Просто взяла и кинула! Чего вы от меня хотите?

Я на самом деле не представляла, каким образом смогла преодолеть силу, которой меня почти до костей сковало, но стоило лишь представить, что сейчас мы упадём, это чудище погибнет, а меня тотчас вернут в царство приторных воинов, больше напоминающих моделей, моя собственная магия решила всё за меня.

Олени не могли перестать угорать, а мне совсем не было смешно — на руках буквально умирал Дар, а я ему этого совсем не желала, каким бы мерзавцем и обманщиком он ни был.

– Хватит гоготать, как умалишённые!
– опередил меня Лис.
– Не видите, ей итак невесело? Только бы позубоскалить…

Олени почему-то угомонились, и до самого приземления не издали ни звука, а я была просто благодарна Елисею. Едва мы оказались на месте, он сам транспортировал бессознательное туловище бывшего хозяина, а я не переставала удивляться отсутствию в замке посторонних. Вокруг стояла такая тишина, что даже сомнений не возникло — мы здесь одни, и куда делись девицы, я совсем не хотела знать.

– И что мне с ним делать?

– Только ты можешь его вылечить, Насть, - вздохнул Лис.
– Его ранило вашей магией — ваша магия и должна исцелить. И надо поторопиться… Возможно, за нами уже отправилась погоня.

Это было плохо, но ещё хуже был страх, что я ничего не смогу сделать.

– Они нападут?

– Замок защищён стражами, но это может быть и недостаточно, если их хозяин ослабнет, - сказал он.
– Буду присматривать на улице, а ты присмотри… за этим. Ещё и дед его у них остался, как будто мы все здесь старые друзья…