Морская сила(Гангутское сражение)

Фирсов Иван Иванович

В этот раз неприятель, наученный печальным опытом у Гангута, оберегал подступы к столице. Сказалось и присутствие твердой руки в королевст­ве. Карл жестко спрашивал за промахи. К тому же и море осерчало не по времени. Диверсия не уда­лась, но шведы уяснили: русские моряки их берега в покое не оставят. Добро, что на этот раз обошлось почти без потерь, о чем поведал журнал генерал-ад­мирала.

«Август… В 11-й день имели генеральный консили­ум о посылке на шведскую сторону партии и положи­ли, чтоб с девятью галерами (к каждой придав по од­ной лодке) отправить к Ревелю бригадира фон Менг-дена, а другую партию с майором Кислинским

по­слать в семи лодках к стокгольмской стороне к ост­рову Грейнсунд…

И того же числа вышеписанному господину брига­диру и майору даны указания, что чинить с припи­санном рукой его светлости генерал-адмирала.

В 12-й день, т.е. в воскресенье, вышеозначенныедве партии от Хусхолъма восприняли путь свойк Сигниль-шхерам.

В 14-й день получено от вышепомянутой партииизвестие, что как они при способной погоде от Сиг-нилъ-шхер через Аландсгаф следовали… В 12-м часупополудни настала великая погода — в темнотеи дождь… Оною погодою разбило их врозь, а именно, бригадира фон Менгдена к одной стороне острова Грасо (где… большой маяк) с тремя галерами и с тре­мя лодками, а досталъные галеры и лодки… на другую сторону… За темнотою ночною стали на якорь… И как стало рассветать, увидели по другую сторону Васерсона в полторы версты четыре корабля, два фрегата и три шнявы и более десяти галер и шхербо-тов, кои тот час пошли в море… Как из тех остро­вов… стали выходить, тогда с кораблей, фрегатов и шняв жестоко стреляли… Однако же наши… вошли в каменные клины, которые от острова Васерсона были недалеко, и при том проходе убили на лодках только одного солдата, другого ранили и у одной гале­ры отбили нос из пушек… Против 15-го числа к вече­ру прибыли к Аланду с достальными галерами и лод­ками… благополучно…»

Терпение царя иссякло. Шведы успели довольно основательно укрепить берега. А последний августов­ский день Петр на шнявах «Лизетта» и «Принцесса» еще раз наведался к шведским берегам. Разведка едва не окончилась печально. Хорошо, укрытые батареи шведов открыли огонь. На «Лизетте» перебило рей, «Принцессе» ядро угодило в борт.

«Шведы укрепились надежно. Видимо, караулят и днем и ночью, — ежился царь, глядя на всплески ядер вокруг шнявы. — А ежели море заштормит да разбросает галеры, солдатам в воду сигать придется. Порох подмочат».

Сентябрь закончился, а датчане так и не определи­лись с десантом. Оказалось, что и провизии для десан­та не припасено.

Шереметев докладывал царю:

— Почитай, государь, сорок батальонов пехоты у меня да конницы три тыщи. Людей кормить запасу недели на две-три хватит. Дацкие интенданты жмут­ся, а кони без фуражу по два дня томятся.

«Неужели задумали нас под зиму бросить на шве­да? Еще, не дай Бог, провианту не будет в достатке, — переживал Петр, слушая доклад фельдмаршала. — Холода поморозят войско».

Осторожный Шереметев согласился с царем: кам­панию против шведов надобно отложить на следую­щее лето.

Походный журнал Петра подвел итог: «Многократ­но о походе флота говорено… но к скорому походу скло­нить не могли; також представлено, чтоб учинить де­сант от флота всех соединенных к Аланду для проходу наших галер; но датчане своей части дать не хотели».

Царь твердо заявил королю Дании, Фредерику:

— Десанту нынче не быть, понеже время позднее, людей всех не перевезли, диверсия от Аланда не учи­нена.

Фредерик возмутился:

— Ваше величество,

спустя две-три недели наш флот будет готов обеспечить десант.

«Хорош гусь, — слушая короля, досадовал царь, — слово не воробей, потом скажет: то да се, сыз­нова не готовы». — И он настоял на своем:

— Войска мои притомились, еда у них не ахти. Да и флоту нашему зимовать надобно в своей гавани.

Собственно, Фредерик особенно не огорчался. Да­ния уже обезопасила себя в проливах, главное, отсто­ять Христианию в Норвегии. Там теперь под угрозой интересы Дании. К тому же и тридцать тысяч русских войск рядом с Копенгагеном внушают опасение. Куда царь Петр повернет штыки своих полков? Все может случиться.

Отказ от десанта вызвал настоящую бурю негодо­вания в Лондоне. Русские намеренно не желают вы­ступать против Карла. Они ждут не дождутся, когда Швеция захватит Норвегию и направит свой флот в Шотландию с Яковом Стюартом, чтобы свергнуть законного короля Георга. Царь Петр расположился, как у себя дома, в Дании, занял войсками Меклен-бург. Пора проучить царя.

Слава Богу, пока в Копенгагене находится англий­ская эскадра. Норрис — послушный служака.

Приказ короля Георга звучал недвусмысленно:

— Немедленно отправить наше повеление адми­ралу Норрису — атаковать русские корабли, захва­тить царя и держать его до тех пор, пока его войска не уйдут из Дании и Германии.

Не прошло и недели, как королевский указ дер­жал в руках адмирал Джон Норрис. Вчитываясь в смысл послания короля, Норрис невольно вспоми­нал о встречах с царем Петром, его подарки, а потом совсем недавний обед на «Ингерманланде».

Король королем, но адмирал прекрасно сознавал, что по сути это объявление войны. А такое в Англии возможно только с ведома парламента. Не мудрствуя лукаво, Норрис запер королевский указ в секретер и постарался на время забыть о нем.

В эти самые часы царь отправлял эскадру в Ре­вель, напутствовал Шелтинга:

— Нынче идти вам к Ревелю не мешкая, шведы покуда в Карлскроне отстаиваются. Стоянку нигде в пути не делать. Разве по крайности, ежели море за­штормит. В Ревеле осмотреться и следовать на Котлин, разоружаться. О том я в письме генерал-адмира­ла уведомляю. Ступай с Богом.

Петр сошел на берег, где его ждала супруга, и на­правился через Шверин на свидание с прусским коро­лем Фридрихом-Вильгельмом.

«Он покуда единый мой верный союзник, — раз­мышлял по дороге царь. — Гангут открыл нам путь в Европу. Ныне мои эскадры, корабельная и галер­ная, добрались до Копенгагена. Сие в зависть мор­ским державам. Теперь вполне определилось двули­чие Георга и Фредерика, Речь Посполитая и Саксония не в счет. Остается еще попытаться обрести симпатии во Франции. Быть может, сия морская держава да Ги-шпания окажут подмогу в Европе. Об том толкует Ко-нон Зотов из Парижа».

Тревожило сердце царя и неведение в отношении замыслов сына Алексея. Прошлой осенью после родов скончалась его супруга, бывшая принцесса Шарлот­та. Сын замкнулся, стал еще более избегать отца. Петр предлагал ему поехать в Копенгаген, принять участие в морской экспедиции. Прошел месяц, а от него ни слуху ни духу…

Под перестук колес царь вспомнил вдруг прошло­годнюю выходку Захара Мишукова…

Возвратившись осенью в Кроншлот, Петр устроил пир не пир, а вечеринку по случаю завершения кам­пании. На флагмане собрались командиры и те, кто был поближе к царю. Среди них рядом с Петром ока­зался вездесущий Захарий Мишуков. Вел он себя, за­хмелев, довольно свободно и в разгар веселья вдруг пустил слезу.