Морская ведьма. Взять на абордаж!
Шрифт:
«Морская дева» неслась дальше, и Сэм едва слышно выдохнула с облегчением - значит, не в корпус попали. Кусая губы, она уставилась в одну точку невидящим взглядом, молясь про себя, чтобы шхуна всё-таки успела уйти и абордажа не было... Ведь богиня не спешила приходить на помощь, значит, они выкрутятся сами. Снова гром, и через несколько мгновений треск, и одновременно в голове Симоны раздался незнакомый, на грани слышимости, голос- шелест: «Иди, девочка. Спасай капитана». Сэм выпрямилась, сердце пропустило удар, а грудь болезненно сжало. Что значит, спасай? С ним... что-то случилось? Все давние обиды разом вылетели из головы, девушка подскочила к двери и распахнула её, решив, что гнев Алена лучше неизвестности^ застыла на пороге. К каюте подходил один из матросов, широкоплечий здоровяк с повязкой на глазу, и он держал на руках Морского Лиса.
Без сознания, с бледным лицом, залитым кровью, и торчавшим из-под ключицы деревянным обломком. За ним спешил Николя, не сводя встревоженных глаз с капитана.
- В сторону!
– рыкнул матрос, и Сэм отмерла, поспешно освободив дорогу.
При виде Алена внутренности сковало стужей, она едва могла вздохнуть, и от острого чувства беспомощности ей самой словно всадили в сердце кол. Она тихо всхлипнула, проводив глазами процессию, проследила, как Алена бережно уложили на кровать, и рядом засуетился доктор. На неё никто не обращал внимания, а у Сэм язык не поворачивался спросить, что произошло и насколько серьёзно ранение. И всё потому, что она по воле случая оказалась на «Морской деве»... Глаза защипало, Симона с трудом отвела глаза от тела на кровати, покосилась на распахнутую дверь, и вдруг изнутри поднялась волна глухой, чёрной ярости. Что там Антуан говорил про её способности, нельзя злить морских ведьм? Губы девушки раздвинула улыбка, не отразившаяся в глазах. Как он вообще посмел напасть на шхуну? Как посмел возомнить, что Сэм ему что-то должна?!
Девушка глубоко вздохнула, медленно выдохнула и сжала кулаки. Ярость не унималась, смешиваясь со страхом за Алена, и впервые за всё время их странного знакомства Симона чётко осознала: она не хочет терять капитана. Пусть после островов они никогда не встретятся, но он должен жить. А значит...
- Поиграем по моим правилам, Антуан?
– прошипела тихо Сэм, спускаясь по ступенькам на палубу.
Она не обращала внимания на обломки такелажа и мачт, на обрывок паруса, хлопавший над головой. Её глаза не отрывались от мощной фигуры фрегата, и показалось даже, можно различить на мостике Яростного. Симона подошла к самому борту, отпустив чувства на волю, позволив им слиться с чем- то внутри, поднявшимся из глубины. Волосы девушки окутали голову шевелящимся облаком, а в глазах отражался шторм. Настоящий, беспощадный, с рёвом ветра и огромными пенными валами, с лёгкостью играющими кораблями. Симона медленно подняла руки, ощущая, как рисунок на плече наливается теплом, вдохнула полной грудью солёный, пропитанный пороховой гарью воздух, и услышала Песню. Моря, ветра, волн, стихии, готовой подчиняться разгневанной ведьме, пусть и необученной ещё, по первому зову. И Сэм запела, как тогда, во время шторма. Но сейчас она не хотела утихомирить силы Природы, наоборот, будила ото сна, тормошила, властно приказывала.
Голос девушки звенел, легко перекрывая шум вокруг, гневные переливы вплетались в нарастающий вой ветра. Симона резко свела руки, направляя послушную воле стихию вперёд, к фрегату, где снова готовили пушки к выстрелу по шхуне. Но ядрам не суждено было вылететь из жерл, прямо перед бортом «Альбатроса» вдруг начала подниматься волна, даже не волна, а вал. Огромный серо- зелёный вал, вспухший белым гребешком, и закрывший фрегат до самых парусов. Симона смутно слышала испуганные крики команды Актуана и - изумлённо- недоверчивые возгласы моряков «Морской девы». Откуда- то налетел сильный порыв ветра, отгоняя «Альбатрос» от противника, затягивая его в воронку шторма, раскрывавшуюся позади преследователя. Шхуна же наоборот, резво набрала ход, удаляясь от места сражения, оставляя позади Яростного на растерзание урагану. Чёрные тучи закрыли небо, ветер набирал силу, а Сэм пела, едва различая тревожный голос Ника на самой границе слуха. Он что-то кричал, но девушка не слышала, сосредоточившись на стихиях. Она вкладывала всю свою злость и страх, все эмоции, и наконец, нити сорвались с её пальцев, отпустив шторм. Теперь он точно не утихнет, не рассеется прежде, чем выместит всю ярость морской ведьмы на виновнике случившегося.
- ...творишь, Сэм?!
– ворвался в сознание хриплый, встревоженный голос Умника, и Симона, внезапно почувствовав слабость, рухнула прямо ему на руки.
Голова закружилась, тело отказывалось слушаться, и его начала бить мелкая дрожь. И если в прошлый раз она чувствовала себя переполненной, то сейчас наоборот, как шар, из которого выпустили воздух. Ей срочно требовалось пополнить силы. Иначе вместо одного беспамятного команда получит двух. «Нет! Мне нельзя терять сознание!..» - мелькнула у Сэм сумбурная мысль, и девушка вцепилась в ворот куртки Ника. Глянула на него лихорадочно блестевшими глазами, не совсем контролируя себя сейчас. Одно Симона знала точно: ей нужен мужчина. Ведь в прошлый раз помогло... «Лис ранен», - прошелестел внутренний голос, но молодая ведьма мысленно рявкнула на него: «Заткнись!!» Возможно, позже она пожалеет об этом. Возможно, это окончательно испортит отношения между ней и Умником, и скорее всего с Дюфреном тоже. Но какая ей разница, если через пару дней она окажется на островах, а пираты поплывут дальше в поисках приключений?
- Сэм?
– с беспокойством позвал Ник, вглядываясь в бледное, покрытое испариной лицо.
- Помоги мне, - прохрипела девушка, облизнувшись, и обняла его одной рукой за шею, настойчиво притягивая к себе.
- Что?..
– успел удивлённо переспросить Николя, а потом шершавые, горячие губы Симоны прижались к его рту.
Отчаянный, судорожный поцелуй с привкусом морской горечи и соли. Сэм цеплялась за него, прижимаясь ближе, не давая ни мгновения на раздумья, и Ник почти сразу сдался. Где-то на границе сознания мелькнула мысль, что друг лежит серьёзно раненый, и надо отстраниться, донести Симону до каюты и там оставить приходить в себя, но... Он не нашёл в себе сил оторваться от девушки. Им обоим было сейчас плохо, они нуждались друг в друге, в поддержке. И Ник ответил на поцелуй, стиснул Сэм, наплевав, что их видит команда. Пусть думают, что хотят, ему уже всё равно. Как и Симоне, похоже.
- В каюту, - оторвавшись всего на мгновение, лихорадочно прошептала она всё тем же хриплым голосом, в потемневших глазах волновалось море.
Уже не штормовое, просто хмурое, тёмно-синее, с белыми росчерками пенных гребешков. Заворожённый, Ник молча кивнул, сглотнул, не сводя взгляда с лица с заострившимися чертами, и широкими шагами направился к лестнице, прижимая к себе драгоценную ношу. Лису он всё равно не мог сейчас ничем помочь, врач выгнал всех из каюты, чтобы не толпились и не сопели над ухом. А Сэм... Она ведь тоже просила о помощи, и Умник чувствовал, как дрожит девушка, видел нездоровый блеск глаз. Вот ей как раз он может помочь. С остатками совести и благородства будет разбираться после.
Сэм едва слышно всхлипнула, на несколько мгновений обмякла в руках Ника, и он чуть не споткнулся на ступеньках, но потом она с усилием открыла глаза и снова припала к его губам, как путник, умирающий от жажды. Сэм целовала жадно, почти грубо, забирая дыхание, и Ник поддался этому сумасшествию, упиваясь горько- солёным привкусом. Это было совсем не так, как в таверне. Никакой нежности, мягкости. Сэм действовала решительно и настойчиво, даром что лежала на его руках, цепляясь за шею Ника, и похоже, сама чувствовала себя не очень хорошо после сотворённого. Мысль, зачем это Симоне, в голове Ника не задержалась - они уже добрались до его каюты, временно отданной гостье шхуны. Едва за ними захлопнулась дверь, Сэм, продолжая жадно целовать Умника, начала стягивать куртку, и ему пришлось поставить девушку на ноги.
Это было похоже на сумасшествие. Как они избавились от одежды, и как ухитрились не порвать ничего, оба не помнили, почти рухнув на кровать. Так было проще, не позволять себе думать, а следовать дремучему инстинкту. Ладони Ника лихорадочно скользили по стройному телу, дрожавшему от его прикосновений, оно полыхало жаром, будто внутри горел огонь. Девушка тихо всхлипывала ему в губы, выгибаясь, пальцы впивались в крепкие мышцы, прижимая ближе к себе, требуя поскорее приступить к главному, минуя нежность. Она сейчас точно была лишней. Зажмурившись, Сэм тяжело дышала, мысленно подгоняя Ника, широко развела ноги, безмолвно приглашая. Ей казалось, ещё секунда промедления, и... разум возьмёт верх над магией, не позволит совершить глупость. Но ей нужен мужчина, чёрт возьми. Прямо сейчас, сию секунду. Эта потребность поднималась изнутри, настойчиво стучалась в сознании, и когда наконец Ник с тихим, низким рыком резко вошёл в неё, сразу до конца, Симона не сдержала протяжного стона. Крепко обняла ногами, стиснула зубы и подалась навстречу, задыхаясь от желания, огненной рекой потёкшего по венам. Да... Да, это то, что надо!
- Сэми... Сэм...
– прохрипел Ник, остановившись всего на мгновение, и мелькнувшие в его голосе непонятная тоска и грусть едва не заставили Симону отпрянуть.
- Ш-ш-ш, - так же хрипло откликнулась она, стиснув пальцами светлые, растрёпанные пряди.
– Всё... Хорошо... Так надо...
Приподняв бёдра, она выгнулась, и Ник сдался окончательно. Горячо выдохнув ей в губы, сильно толкнулся, вырвав у неё очередной всхлип, и после думать стало совсем невозможно. Усталость и опустошение уходили с каждым разом, как Умник проникал в неё, с каждым лихорадочным поцелуем, обжигавшим рот. Ей в самом деле становилось легче, густой туман полузабытья потихоньку рассеивался, сменяясь страстью. Пусть не такой яркой и стремительной, как с Лисом... Симона запретила себе вспоминать капитана. Потом. Может быть. Но сейчас ей требовались силы Умника, и он щедро делился ими с Сэм. Толчки стали мощнее, дыхание срывалось, и миг разрядки приближался, а вместе с ним облегчение и - где-то в самой глубине души тень недовольства. То, что таилось внутри Сэм, хотело не этого мужчину, осознала она, когда немного спустя они лежали на кровати, постепенно приходя в себя.