Морские бродяги (Команда бродяг)
Шрифт:
Старый заяц содрогнулся:
– Ничего страшного не случилось, Госпожа. Может, это чему-нибудь научит этих молодых хвастунов. Помяните мои слова, когда их сменный караул прибудет на рассвете, эти рекруты будут сидеть вокруг кучи пепла, продрогшие до кончиков своих хвостов и чихающие на чем свет стоит. Это научит их, как вас дурить до позволения им нарушать приказы!
Леди Виолетта хихикнула:
– Вы правы, сержант. Ну что, я удаляюсь в мою чудесную теплую постельку в кузнице. А вы?
Миггори проглотил остатки своего подогретого крапивного эля:
– А я направлюсь в казарменную спальню. В такие холодные ночи, как эта, храп Долгого Дозора мне не мешает. Спасибо за эль, и доброй ночи вам, Миледи.
Внизу, на побережье, четверо рекрутов – два зайца и две зайчихи – придвинулись ближе к огню. Пытаясь игнорировать пронизывающий холодный бриз, дувший им в спины, они держались мужественно, хрипло распевая:
Крыша – звезды для нас, ну а берег – наш пол,
Мы – друзья, и ревет пламя жарко,
Здесь внизу на песках мы каштаны печем,
Нет для воинов лучше подарка!
И начальник-сержант не появится здесь,
Чтобы кучу приказов орать,
Ледяной ясный взор устремивши на нас –
Смирно! Левой! Равняйсь! Раз-два-ать!
Спать мы будем весь день, пока парни в делах,
И храпеть, как ежата из нор,
Столько будем дружить, сколь отпущено жить,
И пусть славится Долгий Дозор!
Соревнуясь с рокотом и шипением разбивающихся волн, четверо юных зайцев энергично распевали песню, полные радостей жизни, так, как могут быть только молодые. Они и не подозревали, что за ними наблюдают злые смертоносные глаза.
Большинство живых существ соглашается, что когда день холодный и дождливый, лучше всего находиться в помещении. Одним из любимейших рэдволльских убежищ являются подвалы аббатства, где главная выдра-хранитель погребов – Джем Гурди. Крупный жизнерадостный самец-выдра всегда рад приветствовать каждого. Его кузнечный горн постоянно пылает, излучая тепло огня из старых бочарных клепок и кусков угля. Два компаньона Джема, Кротоначальник Руго и рэдволльский звонарь, белка, известная как Колокол Динь, обычно руководят едой и весельем для всех. На огонь поставлен старый железный щит, и каштаны свалены на него грудой для жарки. Старому и малому дают заостренные палочки, чтобы доставать каштаны, когда они готовы. Очищенными их погружают в миску с васильковым медом. У Джема есть чудесная коллекция больших раковин моллюсков, которые ему прислали его кузены – морские выдры. Он сидит при бочонке «Баггалуба», раздавая раковины, до краев наполненные восхитительным напитком (приготовленным по рецепту, который известен одному лишь Джему).
Много приятных дней проводит в подвалах Джема Гурди рэдволльское общество, играя на музыкальных инструментах, распевая песни, разгадывая загадки и слушая поэмы и истории, наслаждаясь деликатесами и попивая добрый «Баггалуб». Кротоначальник играет на своем мелодеоне, в то время как Колокол Динь распевает свой вызов, чтобы начать процедуру, итак:
Снаружи дождь и холода,
Но нам уютно и тепло.
Сейчас я имя назову
Того, кому так повезло
Нас доброй песенкой развлечь
Иль танцем, шуткой и стихом.
Итак, внимание – кружусь,
И я остановлюсь на том…
Повисла тишина (если не считать нескольких смешков), когда лапа Диня закружилась по публике, внезапно замерев на месте по его выбору, и он объявил имя:
– Матушка Воппл!
Пушистая водяная полевка, бывшая главным поваром Рэдволла, встала посреди гулких аплодисментов, застенчиво переминаясь на задних лапах:
– Боже мой, друзья, да я ведь совсем не из певцов!
Все звери знали, что Воппл была хорошим певцом, но ее всегда надо было упрашивать. Просьбы Диббунов были самыми шумными:
– О, ну пожалуйста, матушка, спой нам ту, п’о Диббунский Пи’ог!
Воппл украдкой усмехнулась, нервно перебирая завязки своего передника. Затем она кивнула Кротоначальнику, который заиграл вступительные такты, когда она начала петь:
Кто из детей не хочет спать,
И старшим кто дерзит,
И кто не любит мыться,
Тот гнев мой возбудит.
Не убежишь, не улетишь,
Идем со мной, дружок,
Не вырывайся, ведь попал
Ты в Диббунский Пирог!
Ах, пирог, мой пирог,
Не совру тебе, дружок,
Коль ты шалишь, то угодишь
Ты в Диббунский Пирог!
Намажу его медом,
Ведь кислый вы народ,
Мукой его посыплю,
Каштан засуну в рот,
Задвину его в печку,
Скажу – настал твой час,
Ведь с коркой Диббунский Пирог
Нынче на обед у нас!
Ах, пирог мой, пирог,
Не кричи, не плачь, дружок –
Коль ты шалишь, то угодишь
Ты в Диббунский Пирог!
Диббуны охотно пели припев и громко аплодировали Матушке, хихикая и пофыркивая по поводу самой идеи Диббунского Пирога.
Кротоначальник Руго покачал головой с притворной серьезностью:
– Бурр, вы, маленькие негодники, я бы на вашем месте так громко не смеялся, а не то Матушка Воппл сделает из вас пирожки!
Полевочка-Диббун Бринки посмеялась над этой идеей:
– Ха! Еще ни одного Диббуна никогда не запекли в пирог!
Старый Фоттлинк, древняя мышь, бывший летописцем Рэдволла, перебил ее:
– Это все, что ты знаешь, юная Бринки. Знавал я одного наглого Диббуна, которого однажды запекли в Диббунский Пирог, так-то вот!
Малышка-полевка уставилась на Фоттлинка, широко распахнув глаза:
– А кто это был? Он был очень непослушный?
Летописец кивнул:
– Очень, очень непослушный – это был я!
Бринки с минуту поразмышляла над этим открытием, а затем сказала: