Морские драмы Второй мировой
Шрифт:
Секущими ударами на ветер бросал корабли на волны, а те возвращали их ветру…Спросили, наконец, сколько человек осталось на борту. Он (“Сокрушительный”. — В.Ш.) ответил: “Пятьдесят мазута”. Вопрос повторили, прибавив, что тральщики уже на подходе. Тогда над “семеркой” взвилась ракета, потом другая, третья… На мостике решили поначалу, что используется таблица условных сигналов, но пошла четвертая ракета, пятая, и стало понятно — каждая ракета — это прощальный залп над еще не вырытой могилой, и таких ракет насчитали пятнадцать.
Эсминец лег на курс 215°. Ветер начал стихать. Командир спал стоя. Иссеченные лица осторожно протирали и обмазывали. Кок принес мостику ведро тухлой рыбы и мешок сухарей. Умерло пять краснофлотцев от переохлаждения. Вдруг засияли звезды, штурман определился, обсервованное место всего на пять миль разнилось от счислимого, что казалось немыслимым, чем потом штурман чрезвычайно гордился, на все вопросы о погибшей “семерке” отвечая так: “Невязка-то — меньше пяти миль!”»
Должности
Из военного дневника командующего Северным флотом адмирала А. Головко: «23 ноября… “Громкому” достается. К двум часам ветер в районе его перехода усилился до восьми баллов, и корабль сбавил ход до шести узлов, но это не очень помогает. В машинное и котельное отделения начала поступать в значительном количестве вода. Обнаружилась неисправность руля. В 2 часа 25 минут корабль повернул на обратный курс, что позволяло производить откачку воды. Через три часа воду откачали. “Громкий” повернул на прежний курс (к “Сокрушительному”), но ветер к 6 часам снова усилился (до девяти баллов). Эсминец стал сильно зарываться в волну и принимать на себя большие массы воды. Отмечена вибрация кормовой части, могущая повлиять на целость корпуса и водонепроницаемых переборок в кормовой части. Пока что корабль идет прежним курсом.
Что на “Сокрушительном”? Сообщений с него не поступает. В таких условиях искать очень трудно, тем более что погода не позволяет использовать авиацию. Ветер восемь-девять баллов, все время меняет направление. Прогноз на ближайшие два-три дня обещает то же самое: отвратительную погоду. Если улучшится хотя бы немного, завтра пошлю самолеты, может быть, им посчастливится обнаружить “Сокрушительный”, тогда они сумеют навести корабли.
Все прочее тем временем идет своим чередом. Еще вчера в штабе Беломорской флотилии забеспокоились в связи с уходом кораблей на поиск “Сокрушительного”, как же, мол, будет с обеспечением выходящих из Карского моря ледоколов и транспортных судов. А там обстановка неясная…
В 14 часов 35 минут радиодонесение с “Громкого”, продолжать поход рискованно, просит разрешения возвратиться в базу. Иного выхода нет. Разрешил. Действительно, рисковать дальше этим кораблем бессмысленно…»
Из воспоминаний кочегара эсминца «Громкий» С.Н. Табаринова: «9 октября 1942 года мы завершили все ремонтные работы на “Громком” (эсминец стоял в ремонте после разрыва корпуса в шторм 5 мая. — В.Ш.) и мы возвратились в Полярное. Насколько прочно мы отремонтировали свой корабль пришлось испытать вскорости. 20 ноября 1942 года эсминец “Сокрушительный” в сильный шторм потерпел аварию: ему оторвало кормовую часть. На помощь “Сокрушительному” вышли эсминцы “Разумный”, “В. Куйбышев” и “Урицкий”. Корабли сняли с аварийного корабля часть экипажа, на нем осталось 15 добровольцев. У спасателей заканчивалось топливо, и они должны были срочно возвращаться. На помощь “Сокрушительному” вышел наш “Громкий”. В море шторм свыше 8 баллов, сильный встречный северо-восточный ветер, высота волны почти с 10-этажный дом. Мощные волны обрушивались на корабль, все трещало. Вода проникала в носовую часть корабля через ослабленные штормом швы. Несколько раз останавливались и ложились на обратный курс для того, чтобы откачать воду из затапливаемых отсеков. Вскоре вода стала проникать в помещения машинных и котельных отделений. Командующий флотом принял решение вернуть эсминец “Громкий” в базу. На помощь “Сокрушительному” вышли два тральщика из рыболовных траулеров, но они “Сокрушительный” не нашли. По-видимому, он вскоре затонул».
И снова вернемся к воспоминаниям адмирала А. Головко: «…Пришел “Разумный”. Состояние сносное: имеет незначительные повреждения
Подтвердилось самое неприятное: Курилех оказался настоящим трусом. Ушел по счету сорок седьмым, хотя должен был и сейчас находиться на месте Владимирова и Лекарева. Заместитель Курилеха Калмыков ушел следом за командиром Действительно, два сапога пара. Струсили, оба струсили, в то время как личный состав вел себя отлично. Не отстал от командира и заместителя артиллерист Исаенко. Все — честь, совесть, долг — затмила боязнь за свою жизнь. Ну что же, суд воздаст должное им. По заслугам каждому.
Из Иоканки сообщили: туда в 21 час 50 минут возвратился “Урицкий”.
Тральщики продолжают поход к “Сокрушительному”. Найдут ли? Известий от Владимирова нет.
24 ноября. “Громкий” в 3 часа пришел в Кольский залив, “Куйбышев” пришел через шесть часов после него. Был на борту обоих. Из личного состава “Сокрушительного” 175 человек отправлены в госпиталь. Четверо умерли в пути. Поведение команды образцовое.
Проверкой прокладки обратного курса эсминца “Разумный” место “Сокрушительного” на 15 часов 30 минут позавчера (то есть в момент ухода от него) было определено в точке: — широта 7 5 градусов, долгота 39 градусов 32 минуты. Прокладка обратного курса “Куйбышева” дает иное место: широта 74 градуса 30 минут, долгота 39 градусов 2 минуты. Поэтому даю по радио указания Панфилову, ведущему ТЩ-36 и ТЩ-39 в район аварии, начинать поиск с точки, определенной “Куйбышевым”, затем следовать в точку, определенную ’’Разумным”, учитывая при этом влияние ветра и течений.
25 ноября. Оба тральщика (ТЩ-36 и ТЩ-39) прибыли по счислению в 9 часов 10 минут в район аварии “Сокрушительного” и начали поиск строем фронта, смещая галсы на восток. Корабли держатся на пределе видимости друг друга. Видимость в момент начала поиска от 10 до 12 кабельтовых. Поиск проводится в условиях снежных зарядов при северо-западном ветре до пяти баллов. Волнение моря четыре балла. Ничего похожего на то, что было в течение нескольких суток. “Сокрушительный” пока не обнаружен.
…Просматриваю записи в дневнике с 25 ноября по 14 декабря и почти в каждой натыкаюсь на слова: “«Сокрушительный» пока не обнаружен”. Пока… Едва была потеряна после ухода эсминцев связь с аварийным кораблем, надежды на то, что его удастся обнаружить вторично, почти не оставалось. Все перешло в область чистой случайности, учитывая время года (не более двух часов светлого времени в сутки), снежные заряды, сокращающие видимость, а то и вовсе исключающие ее, да еще частые штормы, в условиях которых чрезвычайно трудно производить поиск. А мы искали в течение трех недель: тральщиками, самолетами, подводными лодками, ежедневно отвлекая на поиск силы, необходимые для решения других задач.
Следствие по делу Курилеха и остальных закончено. Отданы под суд Курилех, Рудаков, Калмыков, Исаенко. Штурман, связист и лекпом отправлены в штрафной взвод. Пусть научатся смотреть в лицо опасности и постараются искупить свою вину перед теми, кто погиб на боевом посту, перед флотом, перед Родиной.
Пятно из-за них легло на весь Северный флот, в первую очередь на эскадренные миноносцы, люди которых по-настоящему выполняют свои воинские обязанности. Разве не обидно читать приказ о Курилехе и его компании всем, кто полтора года несет изо дня в день конвойную службу, рискуя жизнью, по трое-четверо суток не смыкая глаз в походах, борясь не только с подводными лодками и авиацией противника, но и с жестокими штормами, такими частыми в Баренцевом море? Приведут эсминцы караван транспортов с запада — от Медвежьего в Кольский залив, из Кольского залива в Архангельск, с востока — от Диксона, от новоземельских проливов в Белое море, пополнят необходимые запасы — и опять в поход, в бой, сопровождать караваны транспортов, идущие на восток, на запад, на север. Непрерывная маята, конца которой не будет до завершения войны. В таких условиях выросли многие умелые, опытные, храбрые командиры — Турин, Гончар, Симонов, Беляев, Колчин и другие. И вдруг — объявился Курилех… Отвратительное исключение, но оно было.
Нет, не может это исключение заслонить в трагедии “Сокрушительного” героическую историю корабля и его людей. Владимиров и Лекарев — вот имена, которые останутся в истории флота. И не случайно, не только потому, что оба они в самый решающий момент показали себя настоящими советскими морскими офицерами. Тот же старший лейтенант Лекарев еще в сентябре, когда “Сокрушительный” находился в охранении очередного конвоя, проявил самоотверженность, спасшую корабль от аварии. Конвой тогда попал в шторм. Ударами волн на “Сокрушительном” сорвало тележки с глубинными бомбами. Пробраться к месту происшествия было невозможно без риска для жизни. Минер Лекарев добрался. Волны несколько раз сбивали его с ног, и все-таки он сумел разоружить бомбы и закрепить тележки, тем самым он предотвратил возможный взрыв, последствиями которого могла быть серьезная авария корабля. Зная эти подробности биографии коммуниста Лекарева, не сомневаешься, что он выполнил свой долг до конца, так же, как выполнили свой долг все, кто остались на борту эсминца.