Морские дьяволы
Шрифт:
По своему обыкновению, я прибыл на пирс для проводов. Мысленно проверяя отданный мною боевой приказ, я убеждался, что мы сделали все необходимое для успешного выполнения подводной лодкой боевого задания.
Между тем сведения, поступавшие в Пирл-Харбор из районов боевых действий, были по большей части обнадеживающими. Для наших подводников осень 1944 года оказалась чрезвычайно удачным сезоном. День за днем шифровальные машины, обрабатывавшие секретные донесения, раскрывали картину наших побед: «Арчерфиш» потопила авианосец «Синано»; «Силайэн» пустила ко дну линейный корабль «Конго»; «Дартер» и «Дейс» отправили на тот свет два тяжелых крейсера. Дно пролива Лусон было усеяно торговыми судами противника. Но эти победы не могли компенсировать нам гибель десяти американских океанских подводных лодок и 800 подводников, находившихся на них, тем более, что многие из наших потерь можно было бы предотвратить, своевременно обеспечив подводные лодки соответствующими средствами защиты.
Да, за какие-нибудь четыре месяца мы потеряли десять подводных лодок! Мы предполагали, что четыре из них подорвались на минах. Как стало известно из послевоенных данных, мы ошиблись, по-видимому, только относительно подводной лодки «Тэнг», которая, действуя в мелководном районе у берегов Китая, где она вполне могла наскочить на мину, на самом деле была потоплена своей же торпедой, описавшей полную циркуляцию.
Во всем этом было мало хорошего, вернее, наши дела обстояли скверно. Я чувствовал себя обманутым и ограбленным, потому что средства защиты подводных лодок — электронные диковинки, в которых мы так остро нуждались, доставлялись невероятно медленно, и мы продолжали нести потери в людях и боевой технике, чего нельзя было позволять себе ни за какую компенсацию.
Просыпаясь ночью, я снова и снова думал: почему это нас, американцев, война обычно застает врасплох, почему мы, надеясь на мир, забываем о подготовке к войне? Правда, мы выходим из войны с замечательным оружием и техникой, оставляя наших врагов далеко позади, но сколько человеческих жизней и средств мы всегда теряем в начальный период войны из-за устаревших типов вооружения! По-видимому, наиболее правильная позиция должна находиться где-то между этими крайностями.
В июле, после того как был занят остров Гуам, я с разрешения адмирала Нимица приказал плавбазам подводных лодок перебазироваться в бухту Танапаг на острове Сайпан и в бухту Апра на острове Гуам, чтобы производить ремонт и снабжение подводных лодок почти на передовой. Благодаря этому подводные лодки были избавлены от необходимости совершать переходы протяженностью в 3000 миль между Пирл-Харбором и Японией и сберегали на этом время, топливо и материальную часть. Мой заместитель контрадмирал Джон Браун выбрал для подводников участок в чудесной кокосовой роще с наветренной стороны острова Гуам. Туда прибыли морские десантные строительные части со своими бульдозерами и выровняли строительную площадку. Вслед за ними пришли рабочие группы с плавбаз «Сперри» и «Апполлоу», стоявших в бухте Апра, и построили десятки домиков для офицеров и матросов подводных лодок.
Это место мы назвали лагерем Дили в честь прославленного командира «Хардер», погибшего к западу от острова Лусон вместе со своей подводной лодкой и всем экипажем от глубинных бомб японских эскадренных миноносцев. Но Сэм Дили и его славный экипаж отправились на дно моря не одни. Чтобы веселее было переправляться через мрачный Стикс, они, как и подобает героям, прихватили с собой 16 вражеских судов и кораблей, в том числе 6 эскадренных миноносцев.
Я решил воспользоваться рождеством (никто на Тихом океане в 1944 году и не помышлял называть его праздником), чтобы съездить на острова Сайпан и Гуам, куда мы собирались перебраться со всем хозяйством в январе 1945 года. Пирл-Харбор был теперь настолько далек от района военных действий, что кое-кто склонен был рассматривать его как пригород Вашингтона, и я стал опасаться, как бы меня не обвинили в трусости.
Адмирал Нимиц приказал начать строительство штабных зданий на вершине одного из холмов, получившего название «холма командующего», чуть ли не до того, как на острове Гуам прекратилась перестрелка. Впрочем, даже много месяцев спустя, когда командующий уже переехал со своим штабом на новое место, солдаты морской пехоты продолжали охотиться за японцами в окрестных джунглях, а пятеро наших подводников попали в засаду и были убиты около лагеря Дили.
Отправляясь на остров Гуам, я хотел проверить, нормально ли идет подготовка к переводу первого эшелона моего штаба из Пирл-Харбора на остров, только что отвоеванный в упорных боях. Особенно интересовали меня работы по углублению дна бухты, в которой я думал устроить якорную стоянку для трех плавучих баз подводных лодок и одного плавучего дока в 2500 тонн, а также для почтенной «Холланд». «Холланд» водоизмещением 5 000 тонн и длиной в 106,5 метра, построенная в 1929 году, была по существу нашей первой плавучей базой подводных лодок. Современные плавбазы имеют обычно водоизмещение в 8 600 тонн и длину около 140 метров. Вряд ли во всем сложном оборудовании подводной лодки найдется такая деталь, которую нельзя было бы достать на плавбазе. «У нас есть все от бобов до пуль», — с законной гордостью заявляют моряки с плавбаз. На них вы можете получить все, что вашей душе угодно: продовольствие, обмундирование, торпеды, топливо, боеприпасы. В их вместительных мастерских можно сделать любой ремонт, кроме капитального.
После моего переезда в январе 1945 года на новое место мой штаб в Пирл-Харборе не был полностью свернут. Там я оставил своего заместителя контр-адмирала Брауна, начальника штаба капитана 1 ранга Мерилла Комстока, офицера оперативного отдела капитана 2 ранга Джона Корбуса, офицера стратегического планирования капитана 2 ранга Е. Йомэнса, офицера по кадрам капитан-лейтенанта Лоусона Рэмиджа и офицера по специальным видам оружия капитана 3 ранга Гарри Хэлла.
Возвратившись в Пирл-Харбор перед окончательным переездом на остров Гуам, я с радостью, но без удивления узнал, что с подводной лодки «Тиноеа», находившейся в боевом походе, получены добрые вести. Как я уже упоминал в связи с ее выходом в Восточно-Китайское море, ей было дано особое и в высшей степени секретное задание — искать мины в районе острова Окинава, который должен был в скором времени стать ареной ожесточенных боев. «Тиноеа» выполнила задание, существенно уточнив минную обстановку. Пройдя затем в Восточно-Китайское море севернее Формозы, она обнаружила и нанесла на карту еще одно минное заграждение. Итак, «Тиноса» оказалась первой подводной лодкой, успешно применившей гидролокатор в боевых условиях. Ее удачным походом завершился год, в течение которого американские и две английские подводные лодки потопили 49 военных кораблей и 503 торговых судна противника. Таким образом, военные действия велись нашими подводными лодками успешно, настолько успешно, что скоро мог настать момент, когда им некого будет топить. Но оставался последний крепкий орешек — Японское море.
7. Изменение характера войны на море
Я возвратился на остров Гуам из Пирл-Харбора как раз ко встрече нового, 1945, года. Все мы были преисполнены самых радужных надежд, на горизонте не было видно ни облачка. Оптимисты считали, что в наступающем году война окончится. Но как полагали более осторожные люди, мы сможем вторгнуться на острова собственно Японии не раньше осени и военные действия там будут долгими и кровопролитными.
Штаб адмирала Нимица напоминал африканский сафари, приготовившийся двинуться в девственные леса Конго. Кабинеты были заставлены ящиками, и все занимались упаковкой вещей перед переездом на остров Гуам.
С адмиралом у меня было несколько коротких совещаний. Вообще я часто приходил к нему с докладом, ибо сам характер моих обязанностей требовал от нас тесного контакта в работе. Но сейчас, в начале января 1945 года, перед нами встали новые вопросы. Нашим штабам, тесно связанным друг с другом, потребуются на Гуаме новые средства оперативного руководства и связи. Кроме того, нам необходимо было обсудить положение, создавшееся на четвертом году войны в результате коренного изменения характера вооруженной борьбы на море. Если раньше наши подводные лодки действовали в основном самостоятельно, то теперь их боевая деятельность должна была проходить в тесном взаимодействии с надводными кораблями и авиацией.
В начале войны наш немногочисленный подводный флот, разбросанный на огромных просторах Тихого океана, прилагал героические усилия, чтобы ослабить военный и торговый флот противника, не допуская в японские порты суда с награбленной добычей и уничтожая караваны транспортов с войсками, снаряжением и продовольствием, направлявшиеся в районы боевых действий. Мы переживали тогда отчаянное время: воевать приходилось без радиолокации, с несовершенными торпедами.
По мере увеличения числа наших подводных лодок японцы стали объединять свои торговые суда в более крупные конвои, усилили охранение транспортов. Это заставило нас перейти к групповому использованию подводных лодок. Наш находчивый, но менее удачливый противник в Атлантике называл такие отряды «волчьими стаями». Наши волчьи стаи показали всему миру, как нужно нападать на добычу. Зачастую после встречи с ними корабли японского эскорта удалялись в свой порт в печальном одиночестве, оставляя охранявшиеся ими суда лежать на морском дне.
К январю 1945 года в результате успешных наступательных операций сухопутных, военно-воздушных и военно-морских сил наши подводники лишились районов, некогда столь богатых добычей. Исчезли большие группы транспортов, нагруженных награбленным добром и пытавшихся прорваться к своим портам. Перестали появляться крупные транспорты со снаряжением, боеприпасами и войсками, следовавшие из метрополии в южном направлении.
Немногие оставшиеся у японцев океанские суда теперь с опаской крались вдоль побережья в надежде пробраться домой из «сферы совместного процветания», как японцы называли захваченные ими территории в южной части Азии, которые к тому времени стали выходить из-под их влияния. Точно так же ходили и мелкие японские суда, перевозившие из Маньчжурии и Кореи рис, бобы, уголь и железную руду.