Морские короли. Дороги судеб
Шрифт:
Не из-за большой любви, нет. Просто это его женщина, его имущество, и Таламир свернет шею любому, кто покусится на его собственность.
Итак.
В порту нужно поставить своих людей. На воротах - тоже. И ждать.
Бесконечно Эфрон прятаться не сможет, Алаис тоже, рано или поздно он найдет свою супругу, и... свернет ей шею?
Ну, нет.
Сначала сделает ей наследника, а потом свернет шею.
***
Алаис в этот момент вовсе не думала
Нет, конечно.
Таламир будет искать ее, и искать активно. Что бы сделала она на его месте?
Поставила своих людей на воротах и принялась прочесывать город. Так не надо отказывать супругу в сообразительности.
Что он сделает, если никого не поймает?
Решит, что супруга сбежала. До того, как перекрыли ворота. Шанс у нее был, с раннего утра, например. И успокоится рано или поздно.
Вот это время ей и надо переждать в городе.
Не то, чтобы Алаис не размышляла над таким вариантом.
Она могла бы попробовать сбежать ночью - ладно, утром из города. Только вот не создана она для бродяжничанья. А зная Таламира, ее уже сегодня объявят в розыск. Да и просто - напарника нет, а одинокая девушка или одинокий молодой парень, которые не умеют за себя постоять, быстро станут мишенью работорговцев. Не затем она сбегала из добровольного рабства, чтобы оказаться в рабстве принудительном. Не Эфрона ж в напарники звать?
Интересно, спасся или нет? Впрочем, на ее участь это сильно не повлияет.
Можно было бы попробовать уплыть на корабле. Но...
Вот вы капитан корабля. К вам приходит девушка и просит принять ее на борт - срочно. Приходит ночью, одна, скрываясь, этакая белоручка, заступиться за нее некому, да и ошибки она какие-нибудь совершит... итог?
Либо забортная водичка, либо корабельная шлюха, либо рабский рынок. В разных сочетаниях.
Нет, так дело не пойдет.
С утра она честь по чести позавтракала, расплатилась с хозяином трактира, попрощалась и выползла на улицу, кряхтя так, что позавидовали бы все персы.
Ей надо найти себе норку, отъесться, отоспаться, прикинуть, чем зарабатывать на жизнь, а когда ее перестанут искать, она уедет честь по чести. Уедет спокойно, освоившись с этим миром и со своим местом в нем...
Эти мысли совершенно не мешали дряхлой старухе брести по улице, оглядываться, шаркать ногами, кашлять, сморкаться, плеваться и вообще - почти разваливаться на ходу. Артистизм?
Жить хочется. Вот и приходится номера откалывать.
Алаис медленно ползла по улице, изучая вывески, пока одна из них не приглянулась девушке.
'У тетушки Магдалены'.
Вывеска была исполнена золотом, дом производил впечатление чистенького и уютного, а белые ставни и красные мальвы в палисаднике перед ней делали домик почти родным.
И Алаис решительно толкнула дверь.
***
Внутри было вполне достойно, ничуть не хуже, чем снаружи. Чистенький пансион, аккуратный и красивый. На первом этаже таверна, но для чистой публики. Столики покрыты скатертями в красно-белую клетку, на окнах цветы и занавески, полы натерты воском...
За стойкой в углу, видимо, сама тетушка Магдалена - статная женщина лет сорока, с рубенсовскими формами, скромное коричневое платье оживляется белым передником, русые волосы убраны под чепчик, голубые глаза глядят спокойно и пристально. К ней-то Алаис и подползла, поминутно охая и хватаясь то за поясницу, то за сердце.
– Ох... здоровьичка тебе, доченька.
– И вам здоровья, бабушка.
Особой приветливости Магдалена не проявляла, но и заявить: 'не подаем' тоже не спешила.
– Нельзя ли у вас комнатку снять?
Голубые глаза впились в Алаис. Да так, что женщина почти физически почувствовала, как просвечивают ее кошелек, как взгляд проникает под грим, и даже глубже - в душу... хорошо, что глаза не видно под низко повязанным платком.
– У нас дорого, - после минуты молчания произнесла Магдалена.
– Чай, не по золотому в день берете?
– Нет. На золотой у нас можно пять дней жить, бабушка.
– Только жить - или столоваться?
– Завтрак и ужин я подам, обед отдельно, если пожелаете.
Алаис подумала, и кивнула.
– Тогда вот за десять дней задаток. Может... ох, годы мои тяжкие, и подольше задержусь...
При виде денег Магдалена ощутимо подобрела. Даже улыбнулась.
– А что ж за нужда, бабушка?
– Скажи уж прямо. дочка - чего тебе, старой, дома не сидится?
– заскрипела Алаис. Улыбнулась, показывая вычерненные зубы.
– Так за деньгами я сюда и приехала. Сестра у меня померла, вот, наследство получить надобно, да и домой, к внучкам...
– А что ж внучки– не смогли с вами поехать?
В голосе Магдалены звучал подтекст - тебя ж страшно выпускать, ты по дороге развалишься! Сработало!? Ура!
– Так некому больше поехать-то со мной, - Алаис подчеркнуто печально вздохнула.
– Сын в отъезде, пока еще вернется, дочь в тягости, внуки малы еще, чай, не они за мной, а я за ними приглядывать стану...
– Ах, вот оно как...
– Да так вот, дочка. Всю жизнь ради них кладешь, а потом оказывается, что и в старости пахать-от надо, - Алаис горестно вздохнула.
– Вот и плывет бабка старая на корабле, сегодня уж отдохну, а завтра и к стряпчему...