Морские львы
Шрифт:
— В нем нет совершенно ничего, что могло бы вознаградить путешествие из Виньярда в Ойстер-Понд, — сухо сказал Росвель Гарднер. — Что делать со всем этим, господин Пратт?
— Самое лучшее вынуть из чемодана все вещи, одну за другой, и порознь пересмотреть их. Так как мы уже начали это, то и будем продолжать.
Молодой человек повиновался и, вынимая каждую вещь из чемодана, называл ее, а потом передавал ее тому, кто себя считал наследником матроса. Новопришедший бросал испытующий взгляд на каждое платье и, прежде чем складывал его на пол, благоразумно опускал руку в каждый
Долго он ничего не находил, но в одном кармане, наконец, нашел небольшой ключ.
Так как в чемодане был маленький ящик, о котором мы уже говорили, и так как в этом ящике был только один замок, то племянник Дагге, не говоря ни слова, спрятал ключ.
— Оказалось, что умерший не очень занимался временными благами, — сказал пастор Уитль, который был немного обманут в своем ожидании. — Это много значит при оставлении здешней жизни.
— Я не сомневаюсь в том, — сказал Гарднер, — что ему не было бы хуже, если бы он побольше наслаждался жизнью.
— Ваши мысли о нравственном и материальном состоянии, которое должно желать человеку, приближающемуся к своему концу, могут быть не слишком мудры, капитан Гарднер, — сказал пастор. — Море не родина философов.
Молодой моряк покраснел, посмотрел на Марию и стал довольно тихо свистать. Он на минуту забыл полученный им выговор и смеясь продолжал свой осмотр.
— Ну, — прибавил он, — вот имущество бедняка Джека. Я не думаю, капитан Дагге, чтобы вы взяли на себя труд перевезти эти вещи в Виньярд.
— Я также не вижу в этом нужды, хотя друзья и родные могут придать этим вещам цену, чужую для посторонних. Но я там вижу две морские карты, не потрудитесь ли вы передать мне их? Они для моряка еще могут иметь какую-нибудь цену, потому что старые матросы делают на них отметки, которые дороже самих карт.
Хотя это было сказано самым простым и самым естественным голосом, но внушило Пратту большое беспокойство, потому что он ничем еще не был разуверен в важности того, кого отныне мы будем называть Дагге и который, разложив карту на постели, начал внимательно ее рассматривать.
Карта была та, на которой находилось Южное полушарие и на которой Пратт с таким старанием выскоблил острова, изобилующие тюленями. Ясно было, что виньярдец чего-то искал и не мог найти и что он сильно обманулся в своих ожиданиях. Вместо того чтобы смотреть на карту, можно сказать, что он изучал все дыры и трещины, которых было много, потому что бумага была стара и разорвана. Так прошло несколько минут, и незнакомец перестал заниматься имуществом своего родственника.
— Это старая карта, относящаяся к восемьсот второму году, — сказал Дагге, — нынче она недорого стоит. Наши охотники за тюленями так далеко заплывают на юг, что у них теперь есть лучшие сведения.
— Ваш дядюшка, — хладнокровно сказал Пратт, — был старый матрос и потому мог предпочитать старые карты.
— Тогда надобно, чтобы он позабыл первоначальное воспитание, которое дают в Виньярде. Там нет ни одной женщины, которая бы не знала, что последняя карта всегда лучше первой. Я признаюсь, что для меня здесь есть какое-то недоразумение, потому что хозяин судна сказывал мне, что он слышал
Пратт затрясся. Он видел в этом доказательство того, что умерший говорил о своей тайне другим. Для человека, каков был Дагге, было очень естественно хвалиться своими картами, так что Пратт предвидел, что с этой стороны будут затруднения. Однако он счел за лучшее молчать. Незнакомец, который, казалось, мало думал о старых рубашках и старом платье, принялся опять рассматривать карту и довольно близко от того места, где были обозначены острова тюленей, вычищенные с таким старанием.
— Я никак не могу понять, чтобы человек, пользовавшийся столько времени картою, не сделал бы на ней никаких отметок, — сказал капитан Дагге.
Капитан Дагге, казалось, жаловался с упреком.
— Вот подводные камни среди моря, — продолжал Дагге, — там, где я уверен, вода кишит рыбою; тут должны бы быть и острова. Что вы думаете об этом, капитан Гарднер? — сказал Дагге, кладя палец на то место; где еще утром Пратт так старательно соскоблил острова. — По крайней мере не заметите ли вы того, что это место было тщательно обозначено и потом часто к нему возвращались, хотя заметок тут не видно.
— Это мели, — отвечал смеясь Гарднер, — посмотрите, они подле широты … ° и долготы … °. Там не может быть известной земли, потому что сам капитан Кук не заходил так далеко на юг.
— Вы часто бывали в море, капитан Гарднер? — спросил с любопытством Дагге.
— Я кормлюсь этим ремеслом, — откровенно отвечал молодой человек — Впрочем, я не занимаюсь морскими картами, они могут служить тогда только, когда корабль в дороге. Что касается китов и тюленей, то желающие найти их теперь должны только искать, как я уже сказал моему хозяину. Говорят, что некогда кораблю стоило только поднять паруса, чтобы бросить гарпун, но эти времена, капитан Дагге, прошли, и надо искать китов в открытом море, как денег на берегу.
— Корабль, который я видел подле берега, не предназначен ли для ловли китов? Он немного мал для китовой ловли, корабли подобного размера годятся для ловли у берегов.
— Попробовав, и мы узнаем, к чему он годен, — уклончиво сказал Гарднер. — Что вы думаете об экспедиции на Новую Землю?
Виньярдец бросил нетерпеливый взгляд, который значил: «Скажите это морякам!» — и развернул вторую карту, которую до того еще не рассматривал.
— Конечно, — прошептал он тихо, но довольно громко, так что Пратт, слух которого был напряжен, услыхал это, — вот карта Вест-Индии и всех местностей, на ней находящихся.
Эти слова, сказанные Дагге, объяснили Пратту, что иностранец кое-что знал, и его беспокойство от того увеличилось. Теперь он убедился, что благодаря хозяевам судна и брига родные Дагге имели сведения, на основании которых надеялись составить свое счастье. До какой степени справедливы догадки? Этого он никак не мог отгадать. По он знал, что подробности были сообщены и что племянник Дагге прибыл в Ойстер-Понд для тщательного изучения морских карт.
Он радовался, что успел вовремя вычистить необходимые заметки, находившиеся на картах.