Морские люди
Шрифт:
Он добавил по-русски:
— Там, Климушка, ни работы, ни родственников нет. Когда мы вернулись на корабль, Шапурин пригласил к себе, задал вопросик.
Старший лейтенант с издевкой спросил:
— Наверное, дорогой Петр Иванович рванете с корабля, если Украину объявят самостоятельной?
— С чего решили, Владимир Георгиевич?
— Есть предположения. Значит, ошибся, останетесь вы. Выходит, мне надо бежать без оглядки с этого дурдома. Устал до чертиков. Достали! Старпом задрал своими придирками. Подчиненные сплошь дети понедельника. Одни покорно остаются в отпусках ждать какой-то хреновины несбыточной. Другие с дури то матросов лупят, то людей у
— Я так не думаю. Корабль нормальный, не хуже других. С нашим старпомом служить еще можно. Просто вы других не видели. Вот с подчиненными, вернее, с одним из них точно не повезло. Угадали, очень ему хочется походить на подводной лодке по степям Украины. Не приглашают. На вашем месте по этому поводу пособолезновать бы, а вы ругаться собрались. Насчет схода — так вы же и настаиваете, сам я никогда не рвусь.
— А пошли вы! Все, заколупали. Выдал бы я вам, да надо отчет составлять, бумаги готовить на подпись командиру. Ваше счастье. Свободны.
Рассказав о Шапурине, Петр Иванович помолчал. Хотел предложить сбацать партейку-другую в шеш-беш, не стал. Посидел, выкурил сигарету, спросил у Клима:
— Ты бывал в Грузии или вообще на Кавказе?
Получив отрицательный ответ, вздохнул:
— А вот у меня друг служит там. В городе Поти, в дивизионе ОВРа. Был я у него.
Он вспомнил небольшой, уютный городок в большинстве своем состоящий из двухэтажных частных домов. Руководители партии и правительства склонны считать, что рядовой советской семье достаточно одноэтажного строения. В этой союзной республике не действует закон: строение должно быть не выше шести метров с учетом кровли, и все тут! Хотелось бы найти двухуровневый особнячок в российской глубинке.
По улицам бродят свиньи с треугольниками из реек на шеях, это чтобы животина в огород не могла залезть. Прямо на улице на стволе тополя можно увидеть вывеску с надписью «Парикмахерская», электрической лампочкой над ней, со столиком, стульями и обязательной кучкой мужчин. Сидят, толкуют под этой лампочкой как под ночной звездой, о чем-то своем. Никакой агрессии к себе и в сторону русских Иваныч не ощущал, но некоторым особенностям вдобавок к двухэтажным постройкам удивлялся.
Например, в день завоза в овощной магазин картофеля или капусты, их там не купить. Ни в этот день, ни, тем более, позже. Продавец вносит в кассу всю сумму стоимости товара сразу, автомашина следует из продовольственной базы непосредственно на местный рынок, где именно этими овощами торгуют члены его многочисленной и очень дружной родни. Естественно, по своим ценам.
И еще. В Поти как во всех уважающих себя городках Грузии имеется винно-водочный комбинат государственной организации «Самтрест». Но его продукцией пользуются только приезжие и военные местного гарнизона. Друг пригласил Петрусенко съездить на выходные недалеко в горы, к своему другу. Иваныч по давней советской традиции купил бутылку пятизвездочного коньяка и, очень довольный, выставил ее на стол. Через некоторое время удивился отсутствию хозяина. Потом ему объяснили, что грузины употребляют продукцию только собственного производства и никогда не пьют винные изделия государственные. Друг его друга, не желал обидеть гостя, чтобы сделать ему приятное, он выпил стопку привезенного коньяка. В кишечнике что-то нарушилось, большую часть вечера человек просидел в туалете.
Перед отъездом посетили магазинчик, где торговали изделиями из хрусталя.
— Делает местная фабрика, — сказал друг. — Покупают исключительно у нас, больше нигде хрусталя не найти.
В
Да, более полувека в Союзе, а до этого еще в составе Российской империи жили рядом, но не сблизились. Страна невероятного темперамента и теневой экономики, как называют Грузинскую республику, жила и развивалась по своим законам. В Политбюро ЦК КПСС знали, но делали вид, что на Кавказе все в порядке. Лишь бы не было бунта, так в свое время говаривал Генеральный секретарь ЦК Леонид Брежнев.
— Для чего ты все это рассказываешь мне?
— Думаю, у вас в Якутии по-другому.
Клим отмахнулся. Какие на Севере теневики, Христос с тобой.
В этот же день на корабле состоялось собрание. Присутствовали все свободные от вахт. Командир предоставил слово офицеру особого отдела. Тот еще раз зачитал сообщение из военкомата грузинского города Гудауты. Он предварил свою лекцию тем, что из Грузии, республик Прибалтии, даже Украины с ее славянскими корнями зачастили по городам и весям страны в последнее время эмиссары-националисты с задачей переманивать на свою сторону любого сомневающегося. Одни ведут разговоры о наступающем смутном времени и необходимости быть в столь тревожный час в родных пенатах, там, где, как говорится, перерезали пуповину. Другие говорят о патриотических чувствах, которые якобы неминуемо уничтожаются в таком многонациональном государстве, как СССР. Третьи призывают собираться для того, чтобы приложить силы для строительства нового, истинно демократического общества на исконно исторической родине.
— Особое внимание они уделяют военнослужащим. Каждый из вас может встретиться с таким эмиссаром. Наши союзные республики обладают суверенитетом и вольны самостоятельно принимать решения. Но подобное должно совершаться по законам СССР. Пока же в стране набирают силы сторонники свержения существующего строя. Появилась партия демократов, целью которой является бескровный захват власти. Рождаются другие партии. Моя задача оповестить вас. Как говорят в народе, предупрежден — значит, вооружен. Так вот, надо помнить о присяге и верности воинскому долгу. Об этом вы обязаны знать и как защитники, и как граждане СССР.
Народ сидел, нет, не ошарашенный, а изумленный. С одной стороны ведутся закулисные, так сказать кухонные разговоры на эту тему. Базар, одним словом, треп. С другой — вот оно, официальное собрание, с присутствием представителей штаба. Правда, не укладывалось услышанное в голове. Советский Союз, такая махина, такая крепость, государство, созданное на века. Его мощь, его самый справедливый на земле строй, где все для всех без исключения и деления на кучку имущих и класс работающих на нее. И вдруг от такой державы попытается отделиться одна, вторая республики. Их обреченность, невозможность выжить в одиночку были столь очевидны, что любой матрос мог с легкостью предсказать конец подобного пути, схожий с дорогой самоубийцы.
Особист прочитал свою лекцию, да и ушел просвещать людей на других кораблях. Рассказанное им произвело эффект круговой волны. В обсуждении происшедшего приняли участие все.
На баке матросы слушали Витьку Зверева. Он нисколько не вдавался в дебри сказанного офицером особого отдела. И не собирался, просто завидовал Гоче. Мол, повезло генацвале, сидит сейчас на берегу Черного моря, пьет свою чачу, закусывает чебуреком или этим, таким хлебом с сыром внутри. Кто-то поправил — не хлеб, а булочка. Когда она с сыром, называется хачапури по-грузински.