Морские сапоги. Рассказы
Шрифт:
Вернулись разведчики. Их не узнать — в грязи все по самые уши. Доложили: «Нет ничего».
Записал он все, как есть, подробно и выносит такое мнение, что диверсант этот рекой сюда прибыл и рекой же обратно ушел. Усилил наблюдение на реке, а мы знак исправили — это минутное дело — и с тем отбыли.
На базе мы в Воронцово стояли. Я, как пришли, посчитал, что израсходовано, что осталось из материала, какие работы выполнены, заново акт переписал. А утром опять меня к командиру.
— Слушай, Степанович, —
— Да что так? — говорю. — Или забыли чего?
— Погас вчера к ночи.
— Да неужто опять диверсант? — спрашиваю. — Откуда же он вынырнул. На реке-то вроде никого не обнаружили.
— А уж это, — говорит он, — не нашего ума дело. Наше дело огни зажигать. А кто их гасит, это не нам определять.
Ну конечно, пошли опять туда. Приходим, а там уже спецкатер стоит. Командиром капитан. Суровый такой, молчаливый, уже в годах. Очки носит, взгляд такой пронзительный.
Этот первым делом нас всех допросил поодиночке. К себе в каюту пригласит, посадит, протокол возьмет и по всей форме пишет: «Вопрос», «Ответ», «Вопрос», «Ответ». И меня допросил. Все, как есть: имя, отчество, фамилию. Откуда родом, родственники какие есть, где учился, где работал…
Потом говорит:
— Расскажите, что знаете по данному случаю?
А что я знаю? Тут все, как есть, осталось без изменений. Знак на месте, фонарь цел, батарея цела, а мигающее устройство сорвано и тут же брошено. Все, как в первый раз.
— Да, — говорит, — почерк у преступника характерный.
Потом капитан вертолет вызвал — облетать весь этот участок и реку, снять все и посмотреть: не обнаружится ли где чего подозрительного? Ну, шалаш какой, или костер, или человек, например. Да только где там человеку быть, в этой топи? Весной, правда, приходят туда рыбаки на озера. Ну, да ведь те артелью приходят, открыто, и опять же время не то. А осенью здесь на сто километров живой души не сыщешь.
Вертолет задание выполнил, сообщил по радио: «Ничего не обнаружено». Стали они собираться.
А мы тем временем знак восстановили: поставили заново мигающее устройство, и опять наш фонарь замигал как положено.
Дело уже к ночи было. И как наладили техники маяк, как отрегулировали, я постоял тут, посмотрел. И так мне это стало почему-то удивительно: тундра голая, не пройдешь, не продерешься, а вот стоит такая тренога, как мертвая, стоит, и кругом тишина, только ветер чуть-чуть посвистывает и вдруг зажужжит там тихонько, как пчелка, и сразу такой огонь загорается над тундрой, как прожектор. Погорит сколько нужно, секунда в секунду, и опять: «ж-ж-ж-ж…» и погас. И то сказать — не хитрое, по теперешним временам, устройство, когда на Луну-то лететь собрались. Ну, а все же если задуматься — так диву даешься: до чего же человек умом дошел!
Как
На этот раз отряд раньше нас прибыл, на двух катерах.
И за старшего у них майор. Ростом небольшой, в плечах широкий, лицом полный, румяный, волосы ежиком у него и нос чуть с курносинкой. Веселый такой майор. Все с шуточкой да с улыбочкой.
Пришел он к нам на катер.
— Ну, — говорит, — работяги, задал вам перцу наш диверсант? Но только это уж в последний раз. Больше он вас не потревожит.
— Да ведь это как знать? — отвечает наш командир. — До вас тут двое были, всю тундру вымесили, а не поймали его.
— Где двое были, там третьему не миновать, — смеется майор. — Поймаем, не таких ловили.
Потом к знаку пошли. Картина та же. Майор этот ничего мерить не стал и снимать ничего не стал. Только ящичек этот подобрал, повертел, осмотрел со всех сторон и бросил.
— Долго ли, — спрашивает, — исправлять повреждение?
— На полчаса делов, — отвечают наши.
— Ну давайте орудуйте. А мы пока с папашей (это он про меня) по тундре пройдемся. Пошли.
— Эх, — говорит он, — до чего же места тут унылые! Это что же, всегда тут так?
— Нет, — говорю, — весной тут очень даже красиво. Цветов много: и незабудки есть, и пушки, и жарки, и саранка…
— И бабочки есть?
— Мотыльки летают.
— И пчелы есть?
— Есть и пчелы.
— Так, так, — говорит. — Ну пойдем посмотрим, может, там уже управились. А там давно все готово.
— А что же, — говорит майор, — не горит ваш фонарь?
— Светло пока, вот и не горит. А темнеть начнет — загорится.
— А сейчас его засветить невозможно?
— Почему невозможно? Проще простого: вот это окошечко ладонью прикрыть, фотоэлемент сработает, и все.
Постоял он, послушал, как мигалка жужжит, поглядел, как фонарь мигает.
— Ладно, — говорит. — До вечера дела не будет. Диверсанта поймаем ли, нет ли? А рыбки хорошо бы половить. У нас там на катере бредешок есть. Может, закинем?
Закинули. Много-то не поймали, а ведра три взяли.
Ну, пока это возились с ловлей да с ухой, тут и вечер подошел. Он из отряда отобрал двенадцать человек поздоровее, ракетницы приказал взять, остальных на катера, и катерам чтобы отойти с километр вниз. Огней чтобы не зажигать, камбуз не топить и ждать сигнала — две зеленые ракеты. А как сигнал — сразу чтобы сюда.
Мы, конечно, во все глаза глядим, допоздна так глядели, но только ничего не дождались. Уж совсем как стемнело, пришли они, до утра проспали, а с утра опять за бредень.