Морские волки Гитлера. Подводный флот Германии в период Второй мировой войны

Фрейер Пауль Герберт

Матес в ярости захлопнул книгу. Он никак не ожидал, что офицер по политико-воспитательной работе флотилии поступит так глупо и пришлет этот опус на субмарину, отправляющуюся в боевой поход. После прочтения речи кайзера настроение капитан-лейтенанта окончательно испортилось. Он понял, что сегодня ему уж точно не заснуть, встал и направился к рубочному люку.

Крутые волны били лодку по бортам, взметались к мостику и рассыпались градом ледяных брызг. Несколько часов сигнальщик сверлил глазами темень, но видел только беснующееся

черное море. Порой за частой сеткой мелкого дождя вообще ничего нельзя было разглядеть.

На пятый день из-за горизонта показались верхушки мачт.

Дизель заработал на полных оборотах, но расстояние между субмариной и кораблем не уменьшалось. Командир приказал запустить электромотор, и вскоре из-за грани, разделявшей серое небо и взбаламученное море, выдвинулись надстройки большого скоростного судна-рефрижератора.

— Похоже, «томми» предпочитают направлять дорогостоящие корабли в обход через Северное море, — командир произнес эти слова с особым нажимом, так, чтобы его услышали все стоявшие на мостике.

Опасность подвергнуться нападению подводных лодок вынуждала британские корабли уходить с налаженных маршрутов за границу дрейфующих льдов. В штабе Деница, напротив, считали, что там атаковать вражеские и нейтральные суда гораздо менее рискованно, чем в открытом море.

Двигатели ревели как бешеные, сотрясая корпус лодки. Капитан-лейтенант подался вперед, как бегун на старте. Желание отличиться переросло в бешеный охотничий азарт. Он на мгновение опустил бинокль, вытер мокрое лицо ладонью и крикнул в открытый люк:

— Передайте машинистам, пусть выжмут из «шарманок» все, что только можно!

Внезапно корабль скрылся за сеткой дождя. Всю ночь сигнальщик напрасно высматривал его. На рассвете он окинул усталым взором горизонт и окончательно убедился, что рефрижератор исчез.

В описаниях нацистских военных корреспондентов боевой поход походил скорее на увеселительную прогулку. Подводники постоянно грубовато подтрунивали друг над другом и даже в самых трудных ситуациях проявляли «истинно германский боевой дух». На самом деле они вели себя совершенно по-другому. Особенно трудно им приходилось в Северном море.

Через два дня сигнальщик заметил вдали две струйки дыма. Командир увеличил резкость мощных цейсовских окуляров, и перед его глазами предстали высокие, чуть скошенные назад трубы и мачты с несколькими торчащими под углом в сорок пять градусов грузовыми стрелами. Нечего было даже и думать о подводной атаке пароходов водоизмещением 18 000 и 22 000 тонн. Субмарина не смогла бы незаметно и достаточно быстро подобраться к ним. Матес решил дождаться темноты и произвести залп в надводном положении. Стрелка часов ползла как черепаха, медленно отмеряя минуты и секунды. На северо-западе, там, где солнце погрузилось в воду, остался чуть искрящийся светлый отблеск.

Лодка на полном ходу развернулась, и силуэты обоих кораблей четко

обозначились на горизонте. Кожаные тужурки и свитера уже не спасали от холода. Около полуночи Матес приказал лечь на боевой курс. В центральном посту слышалось только мерное жужжание приборов и напряженное дыхание людей. Кое-кто из них в душе желал лишь как можно скорее выпустить торпеды — пусть даже безрезультатно — и вернуться на базу.

Матес налег грудью на перископ, наводя его на цель, и истерично выкрикнул:

— Первый аппарат, пли!

Стоявшие на мостике почти не ощутили легкий толчок. В центральном посту старшему механику показалось, что секундомер отсчитывал не секунды, а часы — так долго тянулось время. Вскоре уже почти никто не сомневался в том, что они промахнулись. Вряд ли на считавшейся более надежной парогазовой торпеде «Г-7а» отказал взрыватель.

Командир обвел суровым взглядом застывших, как изваяния, подчиненных и приказал описать круг, чтобы еще раз выйти на боевую позицию. Он был твердо убежден в том, что след торпеды остался незамеченным.

Вскоре нос подлодки был точно направлен на выгнутый мостик транспорта. Командир минно-торпедной части предложил выстрелить одновременно двумя торпедами. Матес одобрительно кивнул в ответ.

— Второй и третий аппараты к залпу готовы!

Торпеды одна за другой вырвались наружу. Им предстояло преодолеть расстояние в 220 метров.

У правого борта судна вровень с мостиком с грохотом поднялся огромный огненный столб. Корабль буквально распался на две части, которые почти сразу же затонули. Командир «У-44» жадно отхлебнул кофе прямо из горлышка термоса и приказал подойти поближе. Среди коротких и крутых волн он не заметил ни одной головы. Значит, никому из команды не удалось спастись.

Лицо Матеса сделалось сосредоточенным и строгим. Он уже прикинул, что сегодня может добиться заветной цифры в 40 000 тонн и тогда Рыцарский крест ему почти гарантирован.

Всю ночь сигнальщики до рези в глазах всматривались в темноту, пытаясь что-нибудь рассмотреть. Лодка непрерывно маневрировала, но так и не сумела обнаружить второй корабль. Когда забрезжил рассвет, стало ясно, что дальнейшие поиски ни к чему не приведут. Пароход, резко изменив курс и увеличив скорость, сумел под покровом ночи уйти от погони.

Последующие несколько дней боевого плавания в Северном море не отличались разнообразием. Отстояв вахту, усталые и насквозь продрогшие моряки валились на койки и засыпали мертвым сном, а их сменщики привычно занимали свои места. Правда, первые два часа на подлодке царило радостное оживление, но постепенно подводники как-то сникли и каждый задумался о своем. Старшина механиков, садясь обедать, процедил сквозь зубы:

— Страшно даже представить себе, что такое тонуть в ледяной воде…

Подчиненные испуганно покосились на него и как-то сразу сникли.