Морские волки Гитлера. Подводный флот Германии в период Второй мировой войны
Шрифт:
— Говорит Рихард! Нас отсекли от конвоя! Объясните ситуацию!
Ему пришлось три раза повторить эти слова. Наконец в динамике что-то зашипело и раздался возбужденный голос командира оперировавшей неподалеку другой подлодки:
— Говорит Вилли! Вас понял! Ориентируйтесь на сто пятнадцать градусов! Конвой увеличил эскадренный ход на один узел! Герберту и Фреду повезло! Эгону, видимо, тоже.
Три раза субмарина безуспешно пыталась подобраться к конвою. Сторожевики непрерывно атаковали ее, заставляя уходить под воду и часто менять скорость, глубину и курсы. Глубокой ночью подлодка снова пошла на сближение с противником. Из-за плохой видимости определить тип цели было невозможно, но по шуму винтов акустик предположил, что рядом идет
— Расстояние пятьдесят метров!
— Первый и второй аппараты к стрельбе готовы!
— Стоп! — старший помощник прильнул к окулярам прибора ночного видения, буквально врезавшись глазами в надвигающийся силуэт корабля. — Он применил противолодочный зигзаг.
Командир, не выдержав, заметался по центральному посту как притомившаяся в вольере овчарка.
— Слева по борту сторожевик! — заорал сигнальщик, увидев надвигающийся слева острый нос вражеского судна и высокие пенные буруны по обеим сторонам от него.
Опять корпус подлодки сотрясался от гидравлических ударов, вызванных взрывами глубинных бомб. Полученные повреждения оказались достаточно серьезными. Лопнул стяжной болт шарнира привода кормовых горизонтальных рулей, в нескольких отсеках началась течь. У одного из матросов не выдержали нервы. Сперва он кусал себе губы, потом вдруг заплакал, из его глаз потоком лились слезы, по подбородку текла слюна, тело било мелкой дрожью. Старшина машинистов зло дернул подбородком, подошел поближе и с точностью профессионального боксера ударил его в солнечное сплетение. Машинист обмяк, но старшина не дал ему упасть, а, развернув, врезал ногой по копчику. Его подчиненный, поскуливая как щенок, которому отдавили лапу, прошел на негнущихся ногах вперед и встал к трюмной помпе.
На следующий день лодка в позиционном положении продолжила преследование конвоя. Командир, открыв журнал регистрации радиограмм, скользнул взглядом по последним записям и криво усмехнулся. В эту ночь другие субмарины потопили три корабля.
После полудня волны прибили к борту подлодки полузатопленную спасательную шлюпку. Вахтенные меланхолично рассматривали ее, понимая, что у моряков с торпедированного судна не было ни малейшего шанса на спасение в бушующем море. Что побудило людей самых разных национальностей явиться в конторы по найму матросов и завербоваться на идущие в Англию корабли? Какая сила заставила их рисковать жизнью? «Боюсь, что с такой силой нам не справиться», — с тоской подумал один из подводников и испуганно замотал головой, отгоняя крамольную мысль.
Ночью конвой достиг уже середины Атлантики. Утром из Исландии должны были подойти дополнительные корабли охранения. Командир приказал поднять перископ и застыл в напряжении. Он боялся, что сейчас один из сторожевиков снова изменит курс и заставит подлодку уйти в сторону. Но ничего подобного не произошло. Очевидно, ветер слишком сильно раскачивал антенну радара и на сторожевике не смогли обнаружить субмарину.
Командир на мгновение прикрыл веки и сдавил переносицу пальцами. Потом он открыл глаза и с пристрастием рассмотрел транспорт водоизмещением примерно 7000 тонн. Две торпеды ринулись к нему, отбрасывая белопенные пузырчатые струи. Старшина торпедистов шепотом отсчитывал секунды. На счете «двадцать три» у правого борта транспорта поднялся огненно-водяной столб и послышался такой грохот, что у командира даже заложило уши. Транспорт принял вертикальное положение и через несколько минут скрылся в клокочущей воде. У подводников успешная атака не вызвала никаких эмоций. Прошли те времена, когда вид пораженного торпедой судна вызывал у них бурный восторг.
В штабе подводного флота подвели итог очередной крейсерской операции — 20 уничтоженных судов противника общим водоизмещением 106 000 тонн. В действительности же было потоплено 14 судов. Отдельные командиры, как обычно, округлили свои показатели. Одна подлодка не вернулась на базу.
В 1942 году Деницу присвоили звание адмирала.
В августе на дальних подступах к Сталинграду развернулись ожесточенные бои, немецкие войска потеряли свыше 500 танков.
Этим летом значительные потери понес также нацистский подводный флот. Если в начале войны в боевом строю находилось 304 субмарины, то к августу 1942-го треть из них была уничтожена. 1959 подводников погибли, 696 пропали без вести и 1148 оказались в плену. В общем и целом потери в личном составе превысили 38 процентов.
Предпринятые весной 1942 года военно-морским министерством США меры по организации противолодочной обороны вынудили штаб подводного флота прекратить все рейды у восточного побережья этой страны и сосредоточить все усилия на борьбе с союзными конвоями в северной и центральной частях Атлантического океана.
По инициативе Черчилля летом 1942 года был создан Комитет по координации противолодочных операций, в который наряду с министрами и высокопоставленными представителями военно-морских и военно-воздушных сил вошли также ученые. В сентябре 1942 года был создан специальный отряд противолодочных кораблей под командованием капитана 1-го ранга Уолкера. Это оперировавшее за пределами кольца боевого охранения конвоев подразделение со временем добилось весьма значительных успехов.
На оперативных совещаниях Дениц с трудом сдерживал раздражение, вглядываясь в насупившиеся, мрачные лица подчиненных. Адмирал призывал их действовать жестко, без оглядки на какие-либо нормы призового права. Он даже позволял себе пренебрежительно отзываться в их присутствии о Главном командовании ВМС вообще и Редере в частности, как будто высшие чины этого ведомства были повинны в неуклонном росте военно-экономического потенциала стран — участников антигитлеровской коалиции.
Кадровые перестановки на высшем уровне
Соперничество между Деницем и Редером имело давние корни. Оно началось еще в период пребывания Деница на посту командующего 1-й флотилией подводных лодок с характерным названием «Веддиген».
Как уже было сказано выше, гибель «Бисмарка» в мае 1941 года существенно подорвала престиж Редера, отстаивавшего концепцию преимущественного использования больших надводных кораблей на морском театре военных действий. В следующем году тоннаж потопленных подводными лодками кораблей союзных и нейтральных государств почти в двадцать раз превысил результат операций линкоров, крейсеров и эсминцев. Однако Деница совершенно не устраивал объем производства новых субмарин. В 1942 году было выполнено только 82 процента заказов на строительство подводных лодок, а в следующем году предполагалось даже еще больше снизить эти показатели. Ответственность за недостаточное удовлетворение их требований Дениц и его окружение возлагали на косных чиновников-бюрократов в министерствах и государственно-монополистических органах. На самом деле срыв программы подводного кораблестроения объяснялся, в первую очередь, отсутствием необходимых запасов таких видов стратегического сырья, как свинец и медь, использовавшихся для изготовления аккумуляторов и электродвигателей.
Дениц позволял себе пренебрежительно отзываться о Редере и его окружении в присутствии подчиненных. Он знал, что пользуется поддержкой командующих флотилиями и командиров подводных лодок. Используя особый статус, он собрал без ведома Редера в своей штаб-квартире в Париже наиболее известных конструкторов — создателей различных типов морских вооружений, а также специалистов в области разработки средств связи и сотрудников созданного по его инициативе в самом начале войны Управления подводным флотом при Главном командовании ВМС. По итогам совещания в штабе Деница составили меморандум, содержавший требование выделить гораздо больше финансовых средств и сырья на техническую реконструкцию субмарин с целью повышения их боеспособности. Далее Дениц настаивал на предоставлении ему гораздо больших полномочий и переходе к тотальной подводной войне.